В восемь утра он нашел себя лежащим на кухонном столе с охуенной головной болью и расстегнутой ширинкой. Издав тяжелое и протяжное: "Бляяя...", он попытался пошевелиться. Удар кувалдой в область виска заставил его издать еще более протяжное: "Ууууу-ёёёё...", и надолго успокоиться бессмысленным взором в обозримое прошлое и абсолютно беспомощное настоящее.
Внизу что-то издало звук похожее на храп. Он затаил дыхание. Храпел не он.
- Пиздец! - Наконец произнес он первое осмысленное слово.
Сначала в левой, а затем в правой руке, он почувствовал что-то. Он явно что-то крепко держал. В левой - круглое и ребристое. В правой что-то тонкое и длинное.
Медленно, чтобы не всполошить мозг, он поднял вверх левую руку. Стакан. С водкой. Правая рука оказалась беспомощной. Что-то мешало. Он дернул. В области расстегнутой ширинки хрустнуло.
- Ой бля!.. - Пронеслось в мозгу. Сознание ускользнуло...

Он открыл глаза. Рука с водкой пребывала все еще в поднятом состоянии. Правая покоилась на ширинке.
- "Посмотреть что ли?.." - Он осторожно попытался поднять правую руку вверх. Пошло легко.
Сначала мутно, а затем отчетливо перед глазами всплыла вилка с чем-то наколотым на нее...
- Матерь божья... - только успел произнести он...

...оказался соленый огурец. Сломанный ровно на середине.
- "За каким хуем я совал его в ширинку?" - Он еще раз влюбленно посмотрел на огурец, веселясь своего недавнего страха.
Обе руки начинали затекать. Нужно было что-то делать. Он решил выпить. Водка оказалась теплая, а огурец... Впрочем он все равно его съел.
Мозг слегка успокоился. По крайней мере мысль об огурце в ширинке перестала его волновать. Он захотел встать.
Издав протяжный вопль и хрустнув всеми суставами одновременно, он сел. Ноги покоились на кресле. Вернее на том, что от него осталось. В обозримом пространстве царил хаос. Он начал осмотр с окна - его не было. Теплый февральский ветерок нежно трепал все три его кудри. Остальное осталось на столе, прилипшее к...
- Блевотина?.. Почему зелёная?.. Похоже на блевотину... Блять, может купорос?.. - Он попытался наморщить лоб. Вышло плохо. Мешали прилипшие волоса. - Какого хуя я тогда спал на купоросе?.. Ладно разберемся...
Дальше хуже. Два тела на полу. Одно отдаёт тухлятиной. Второе женского пола. В смысле лежит на полу под первым и издает тот самый странный звук похожий на храп. Видимо оно действительно храпело. По задранной юбке он догадался о принадлежности существа к подвиду гумманоидов-самок. Верхний гибрид напоминал гоблина. В сущности он им и был. Те вздрагивания, которые он принял за фрикцию - оказались при более детальном осмотре напряжением мышц прямой кишки. Говоря проще, мутант пердел как тот самый лось, нажравшийся той самой кукурузы, по которой так приятно ломиться.
Они не еблись. Это он понял. Они заснули в процессе.
- Надеюсь гоблин не страдает ночным энурезом... - Он отодрал остатки волос от стола и встал на ноги. Ноги послушно подкосились, и он упал на гоблина.
Гоблин громко пёрнул. Самка зашлась натужным храпом.
- Прикольно... - Хмыкнул он, почувствовав как тёплая волна ветров дыхнула ему в расстегнутую ширинку. - Чипсы "Онега", Пиво "Партизанское", Водка "Троцкий"...
Его вывернуло на пороге туалета. Он долго и смачно выблёвывал Троцкого, с чипсами "Онега" и "Партизанским" пивом.
Облегчив наполовину желудок, он внимательно посмотрел в глаза Троцкому:
- Что, сука, Родину предаёшь?!
- Ах, все мы ошибаемся... - сказал Троцкий, сверкнув очками.
- Твари, вот так Россию и пропили... - Он встал на ноги. Ноги опасно дрожали... - Ебать, колотить, как мне хуево...
  Пробираясь в темноте по чьим то телам, он считал:
- ...восемь, девять... Хотя нет. Десять. Три руки... Блять, их должно быть четыре! - Он нагнулся и пощупал. Четвертая рука отсутствовала.
- Хуй с ней - девять с половиной. Десять с половиной, одиннадцать с пол... Ага, вот она! Значит эту руку плюсуем к той и выходит ровно одиннадцать. Итого одиннадцать рыл и два совокупляющихся трупа на кухне. Тринадцать... Стоп! Как это?! Рука отдельная от тела? - Он поднял чью-то скрюченную, обглоданную у основания, кисть.
- Ебаный по голове! Сожрали...

...оказалась перчатка. Действительно кем-то обглоданная.
- Вероятно закуска быстро исчезла, - Догадался он. - Странно... Что столько гоблинов делают в моей хате и без закуски. - Он попытался растолкать какое-то уёбище без носков, спящее в позе прачки. Голова уёбища находилась под тумбочкой. Все остальное тело выглядело напряженным несмотря на глубокий сон. Вероятно оно уснуло в процессе поиска чего-то, что находилось под тумбочкой.
Он еще раз грубо пнул прачку, пытаясь привести в реалию бытия. Существо громко сблевануло, но из под тумбочки голову не вынуло.
- Ясно, - Почему-то уверенно произнес он, хотя ничего ясного тут не было. Полумрак в комнате и полный мрак в мозгах. - Живые тут есть? - Почти громко спросил он в пространство. Храп, сап и взрывоопасные выбухи газовых реакторов были ответом на его зычный призыв.
- Суки, вставайте! Хоть кто-нибудь!
Что-то попыталось отозваться, но его лицо было плотно прикрыто занавеской, вместе с упавшим карнизом, куском штукатурки и еще чем-то, отдалённо напоминающим кучу говна. Посему он лишь беспомощно помахал рукой, давая понять что он жив, но сам слабо в это верит.
Решив спасти хотя бы это существо, он попытался освободить его из под обломков ночной трагедии и чьей-то безобразной выходки. При детальном осмотре стало ясно, что существо действительно беспомощно - на него попросту насрали. Стоя над телом он понял почему. Голова покоилась на кресле (вернее угадывалась), в то время как вся остальная часть находилась на полу. Подлокотники кресла образовали естественную подпорку для ног, представляя собой имитацию деревенского туалета.
- Уёбок... - Произнес он, не особенно осознавая кто. Скорее всего тот, кто насрал. Хотя "блюющая тумбочка" его по прежнему раздражала.
Но тут взгляд приковала настоящая трагедия: прямо возле кресла стояла трёхлитровая банка в которой, судя по тушке, раньше жил хомячок. Хомячок и сейчас присутствовал, но уже в виде утопленника. Вместе с ватой и сухарями, он покачивался на поверхности водной глади, по запаху откровенно отдающей мочей.
- Страшная смерть... - Всхлипнул он и зло пнул банку. Чтобы не расстраиваться еще больше он вернулся на кухню. Февральские вьюги намели возле подоконника небольшой сугроб, в который кто-то предусмотрительно поставил три бутылки пива. Охлаждаться.
Не веря своим глазам он медленно извлек из под снежного настила стеклянный сосуд с драгоценным содержимым и поднес к глазам,
- Пиво... - Удивленно произнес он. Откуда-то из комнаты отозвалось эхо. Почему-то с вопросительными интонациями. - Пиво?!
- Нету. - Поспешно успокоил он эхо.
- Жаль, - Всхлипнуло эхо и затихло, отражаясь в миллионных повторах от коридора до тумбочки...

...мозг стал проясняться. Первая мысль и первая загадка: почему на месте холодильника - газовая плита? Он заглянул за нее и еще больше удивился тому, что она была подключена! Добросовестно приварена к общей трубе.
- Ух ты... Надо-же... - Он осмотрелся внимательнее. Там где раньше была плита - оказалась раковина. Только холодную воду с горячей поменяли местами. Очень добросовестно.
- Однако... - Он двинулся по телам, рассматривая умопомрачительные изменения в обстановке: переклеенные обои, стенной шкаф вместо входной двери, рояль...
- Как они его сюда впёрли? - Он зачем-то заглянул в рояль, вспоминая детский стишок, в котором рассказывалось... Впрочем неважно. В этот рояль тоже насрали.
Осмотревшись по сторонам, он заметил... Взгляд замер на двери. ДВЕРЬ! В СТЕНЕ.
- Это уже слишком! - Он осторожно нажал на ручку и просунул голову в образовавшуюся щель. Темнота, газовые выбухи, грузное сопение и женские всхлипывания.
- Ебут, - Пронеслось в голове, - Соседку ебут... - Он резко захлопнул дверь... - Сволочи!!!
Выскочив на лестничную площадку, он со всего размаху врезался лбом в неожиданно возникшую стену. Теряя сознание он ощутил удары падающих откуда-то с сверху железных кастрюль, тазиков, банок с вареньем и детского велосипеда...

...и как я сразу не допер! Чужая хата!!! - Он облегченно вздохнул, потирая ушибы и пробуя клубничное варенье снятое с собственных волос и ушей. Все сразу стало на свои места. И холодильник, и плита, и даже говно в кресле.
Медленно нашаривая в куче чужых ботинок свои туфли, он задавался последними вопросами: Чья эта хата? Как я здесь очутился? И КАКАЯ СУКА УТОПИЛА ХОМЯЧКА?!..