От аффтара :     В начале девяностых годов довелось мне работать в Киевском Оперном. Осветителем. Самом главным хитом в то время (расцвет национализма) была опера Лысенко «Тарас Бульба». Именно по мотивам этой оперы (а не по повести Гоголя) написан данный креатифф.

ПРОЛОГ
Тиха украинская ночь. Прозрачен воздух. Звёзды блещут. А по главной улице села идут двое в шинелях.
Один из них – это сержант Сидоров. Второй из них – это не сержант Сидоров. Второй – это Товарищ из Ведомства. В руках у него – шмайссер и мандат с тремя печатями. В руках у Сидорова – прохудившийся сапог, которым он периодически оставляет на земле отпечатки в противоположном направлении, - для конспирации. Вслед за ними важно шествует сводный духовой оркестр, состоящий из солдата срочной службы с геликоном и прапорщика с шарманкой. Играют марши.
Процессия останавливается у покосившейся мазанки с выбитыми стёклами и висящей на одной петле дверью.
-Тут? – спрашивает Товарищ из Ведомства.
-Тут! – отвечает Сидоров. – Но только я пойду первым!
-Почему? – удивляется Товарищ.
-В сенях может быть засада! – охотно поясняет сержант. – Исламский террорист с пулемётом, например!
-Кто-кто? – пугается Товарищ из Ведомства.
-Террорист! – сурово хмурит брови Сидоров. – Исламский гад с пулемётом! А то и с кремниевым ружжом!
-Ясно! – говорит Товарищ. – Но у меня с собой шмайссер. Мне не страшны никакие террористы!
И он бесстрашно распахивает дверь.
Оба, крадучись, заходят в комнату. Посреди комнаты стоит стол. За столом сидит полуголый мужик и чешет яйца.
-Гражданин Бульба?! – строго спрашивает Товарищ из Ведомства.
Мужик перестаёт чесать яйца, шумно вздыхает, отрыгивает, оглушительно пускает газы и прячется в сундук у окна. Товарищ подходит к сундуку и костяшками пальцев стучит по крышке.
-Аккуратнее, Бога ради! – предупреждает его сержант Сидоров. – За сундуком может прятаться враг. Например, агент Аль Каиды с выкидной навахой!
Товарищ из Ведомства не слушает сержанта. Он прочищает горло и говорит мужику в сундуке :
-Гражданин Бульба, хватит прятаться! Нету такого в либретто, чтобы вы в сундуке сидели! В либретто написано, чтобы вы ехали в город Жлобин и забрали своих сыновей из бурсы! Вы это ещё во вторник должны были сделать, - а вы что?! Сидите тут, яйца лохматые чешете!… Давайте, давайте!… Живо, кому говорят!
Крышка сундука со скрипом приоткрывается, и оттуда выглядывает хитрый глаз Бульбы.
-В Жлобин, говорите? – спрашивает он. – А чё ж, ёбть?! В Жлобин – так в Жлобин!  - после чего вылазит из сундука и едет в Жлобин.    

Акт I
Картина первая
ЖЛОБИН.  ОСТАП, АНДРЕЙ И НЕКИЙ ФЁДОР
Бульба постучался в дверь, и она открылась.
-Я, - говорит он охраннику, - за сыновьями приехал. Чтоб, значить, либретту не нарушать!
-Ну-ну… - говорит ему охранник. – Знаю я вас! Один тут тоже зашёл недавно якобы водички попить. Водички, сука, попил, а потом, гад, наглядное пособие спиздил. Пифагоровы штаны в натуральную величину. С лампасами.
-Не спизджу я у вас штаны! – обещает Бульба. – Я, - говорит, - вообще, не по этим делам! Я так, - говорит, - яйца там почесать, в Жлобин за сыновьями съездить, иль там в сундуке часок-другой посидеть… А штаны, - говорит, - это не мой профиль!
-Ну хрен с тобой! – охранник отвечает. – Иди вон, забирай своих бастардов! Вон они у колючей проволоки тебя дожидаются.
Глянул Тарас – и точно! – стоят неподалёку два здоровых мудня с мерзкими рожами и третьего за шею на фонарь вешают. Тот верещит, отбивается, но поделать уже ничего не может. Спустя несколько минут повесили-таки его.
Тарас полюбовался, как тот распухший язык со рта вываливает, нос рукавом вытер, яйца почесал, да и подошёл к тем двум типам поближе. Либретто достал из кармана :
-А ну, - говорит, в текст заглядывая, - поворотись-ка, сынку…
-Чевой-то? – один из мудней удивляется. – Глянь-ка, Андрюха, как дедок мозгами едет!…
-Это - ахтунг такой! – ему второй объясняет. – «Поворотись, поворотись» говорит… Ты повернёшься, а он тебе – хуй в зад по самые помидоры!
-Тьфу, - говорит Бульба, - долбоёбы! Какой, - говорит, - хуй?! Какие, - говорит, - в пизду, помидоры?! Я, - говорит, - отец ваш! Я вас отседова забрать немедленно должен, ибо так в либретте написано!
-Ой! – отвечает один из мерзких типов. – И точно!… А кто либретту-то написал?…
-А-а… - машет рукой Бульба. – Гоголь какой-то… Моголь, наверное…
-Ну, - говорят ему мудни, - приехал, так забирай! Не идти ж против либретты-то!
-Другое дело! – Бульба обрадовался и объятия раскрыл. - Остап! Андрей! – кричит. – Сынки мои ненаглядные! – и целоваться лезет.
-Ты, папа, - один из типов говорит, - погодь целоваться-то! Не в борделе, чай! Ты лучше скажи : чего ты, падло, напутал-то тут?! Он – Андрей, это да, но я ж – не Остап никакой! Я ж, - говорит, - Фёдор!
-Боже! – Бульба за голову схватился. – Мне кажется, - говорит, - что не сын ты мой, а просто идиот какой-то! Какой же ты, в жопу, Фёдор, когда в либретте чёрным по белому написано : «ОСТАП»!
-Нет! – не соглашается бандюга. – Я – Фёдор! – Соплю с носа убрал и добавил гордо :
-Достоевские мы!
-Мать мою за ногу! – говорит бедный Бульба. – И тут, - говорит, - наебали! - Сел на землю и горько плакать начал, яйца почёсывая.
-Вы, мужчина, погодите рыдать-то! – ему второй тип говорит. – Он, действительно – Фёдор. А Остап, - говорит, - это тот вон долбоёб, который на фонаре висит и ножками сучит. Видать, это как раз тот, кто вам нужен, и есть…
Обрадовался Бульба, снял Остапа с фонаря, посадил вместе с Андреем в телегу, и домой поехал.
А Фёдор Достоевский с горя, что его в либретто не внесли, начал пить, дрочить, курить шишки, и превратился в пропащего человека. После чего скончался в нищете и безумии, оставив после себя потомкам автобиографическую трилогию : «Идиот», «Дегенерат» и «Имбецил».    

Картина вторая
БОЛЬШАЯ ПЬЯНКА ПО ПОВОДУ
Вернулся Бульба с сыновьями в родное село, загнал телегу в гараж и пошёл гостей созывать.
Гостей пришло штук шестьсот плюс один незваный. Звали его Борис Борисович, явился он без подарка, зато в ермолке, и привёл с собою пятнадцать голых баб. Пили и закусывали в честь торжественного возвращения три дня и три ночи, причём закуска кончилась уже в первые полчаса. Изредка гости кряхтя поднимались и отходили от богато накрытых столов – поссать, поплясать да отблеваться. А к вечеру третьего дня Андрей изнасиловал Остапа, Бульба – пятнадцать голых баб, а Борис Борисович – сам себя.
Наутро славная семья Бульб проснулась и, крепко похмелившись, поехала в Сечь согласно либретте. Всем было хорошо, кроме изнасилованного Остапа, которому хотелось ещё.
По пути они разбили несколько армий сарацинов и голландских ландскнехтов, сожгли шестнадцать мирных деревень и выпили около двухсот галлонов политуры.
И вот на горизонте появилась Сечь.

Акт II
Картина третья
СЕЧЬ.  ЧТО ОНА ЕСТЬ
-Ага! – говорит Бульба сыновьям. – Вот мы и приехали!
-Это чего, папа? – Остап спрашивает.
-Это, сынок, Сечь! – отвечает Бульба. – Причём, не простая, а Запорожская Сечь! Сокращённо – ЗАПОРС!
-А пиво здесь есть? – Андрей спрашивает.
-Есть, конечно! – отвечает Бульба. – Только тут оно называется не «пиво», а «пыво»! Тут, - говорит, - всё не по-русски называется! Вот ты, Андрей, здесь уже будешь никакой не Андрей! Ты здесь уже будешь – Андрий! А я вот здесь для вас буду не папа, а тато!
-А я кто тогда буду? – Остап спрашивает.
-Ты, - говорит ему Андрей, - как повсюду был говном, так и тут им останешься! И, вообще, закрой рот, а то щас опять изнасилую!
Остап тогда специально рот пошире открыл, надежду тайную лелея, но так его и не употребили, ибо в этот момент телега въехала на главную площадь ЗАПОРСа.  

Картина четвёртая
ОТЦЫ ГОРОДА.  ТРЕВОЖНАЯ ВЕСТЬ
А на главной площади гордо возвышался дом с латунной табличкой «ЗАПОРССОВЕТ». Возле дома стояла лавочка, а на ней сидели гетьманы и пели мантры гнусавыми голосами.
-Это, - говорит Бульба сыновьям, - отцы города! Слева – Исаак Зензубель, справа – Абрам Шерхебель, а посерединке – Ян Натюрлих. С ним, - говорит Бульба, - надо ухо востро держать! Скор, падло, на расправу!
И только он промолвил это, как Натюрлих к телеге ихней подскочил и белым рушником с визерунками пристяжную кобылу душить начал.
-Во! – говорит Бульба. – Что я говорил! Зверь, не человек!
Тут кобыла Натюрлиха в лоб копытом лягнула, и он тут же дух испустил.
-А хули! – говорит Бульба. – Все мы там будем!
И тут им как раз приветственная делегация навстречу вышла. Впереди шли запорожские лётчики Чкаловенко, Гастелленко и Мересько, а чуть поодаль пёстрою толпою теснились прочие.
-Ага! – говорит тогда Бульба. – А вот этого, в фуражке, я знаю! Это, - говорит, - гандонистый сержант Сидоров! Это, - говорит, - я от этого мудака в сундуке прятался!
-Пробачьте, пановэ!… - говорит Сидоров. – Цэ я у вашему москальскому сели був Сидоровым, а тута я – пан Сидорюк, вильна та нэзалэжна людына!
-Простите, кто-кто вы?… – его Остап спрашивает.
-Ну… это… - лейтенант смутился. – Сидорюк я тут… ёлы-палы… Это типа Говнюк, но немного хуже… ёлы-палы…
-Н-да… - говорит Андрей. – Вот дать бы тебе по ебалу совковой лопатой, чтобы ты вообще свою фамилию забыл! Чтоб помнил только, что типа Говнюк, но не Говнюк, а хуже… Вот, - говорит, - славно бы было!…
И только он это произнёс, как в небе грохот ужасный раздался, и на голову сержанту Сидорову сверху самолёт пылающий сверзился. Сверзился и взорвался в ту же секунду. А когда пламя улеглось немного, из обломков запорожский падонок Нефёдов выбрался. (Ему фамилию на украинскую поменять не разрешили, потому что он очень хотел быть Пивторызалупы, что звучало весьма неблагозвучно.)
-Беда! – говорит Нефёдов. – Беда, братцы! Диверсия! – говорит. – Ляхи мою гармонь сломали!…

Картина пятая
МСТИТЕЛЬНОЕ ШЕСТВИЕ
-Ляхи? – Нефёдова Бульба переспрашивает. – Это те, что у женщин между жопой и коленями, что ли?
-Не-е! – отвечает ему запорожский лётчик Гастелленко. – То – ляжки! – говорит. – А ляхи – это враги наши такие! Они, - говорит, - уже давно кровь нашу запорожскую сосут! Такие, - говорит, - козни строят, что просто ховайся! То под покровом ночи тёмной самолёты дёгтем перемажут, то полугодовой запас самшита потопчут, а один раз вообще, суки, - в лётный шлем мне насрали! Сутки ходил, всё думал – чем воняет?!, пока до шеи не дотекло! Такие вот, - говорит Гастелленко, - курвы!
-Пора, пановэ, - Нефёдов в разговор влез, - показать им, кто здесь хозяин! Гармонь-то почти новая была! Сломали, бляди, и даже спасибо не сказали! Козлы, - говорит, - в натуре!
И тут всех казаков и лётчиков дикое воодушевление охватило, кричать они начали, шапки вверх швырять, да мушкетами и саблями над головами размахивать. Часов десять митинговали, а потом тихо-мирно по домам разошлись. А утром поднялись и отправились ляхам за гармонь отмщать.
Ну и Бульба с потомством с ними вместе пошёл.  

Акт III
Картина шестая
ГОВНО, А НЕ АНДРЕЙ
-Ну, бля! – говорит Бульба вечером, либретто листая. – Что, бля, за почерк! Руки бы, - говорит, - поотрывать этому Гоголю за такую каллиграфию! Так… Так… Ага! – говорит. – Далее у нас следует… Предательство Андрея! Так-так…– и принялся Бульба сына в бок сапогом пинать.
-Вставай, - говорит, - Иуда! Пришла пора предавать Отечество!
-Вы, - говорит Андрей спросонья, - папа, мозгами ёбнулись! Какое на хуй предательство в пять часов утра?! Все спят вокруг, - кого ж предавать-то?!
-Я, - говорит ему Бульба, - не сплю! Меня, ирод, предавай!
Андрей тогда встал, зевая, рукава засучил и, размахнувшись, Бульбе прямо в ухо заехал. Потом всю политуру забрал, что в обозе имелась, и на сторону ляхов перешёл.
-Хорошая, - думает Андрей, - либретта! Хоть политуры попью вдоволь!
-Вот уёбок тупой! – думает ему вслед Бульба, в либретто на пару страниц далее заглянув. – Я ж тебя, - думает, - пристрелю вскоре, как собаку! Ишь, блядь, надумал : политуру мою тырить!  

Картина седьмая
АНДРЕЙ И ГОРДАЯ ПОЛЯЧКА
Андрей же, в отличие от Бульбы, либретто не читал, и потому пошёл с чистой совестью ляхам сдаваться.
Шёл себе, шёл, и, спустя две недели, на опушке Прекрасную Полячку встретил.
-Ну, - говорит он ей, - гражданка, насилу вас отыскал! Сука вы, - говорит, - а не полячка просто! Я из-за вас, можно сказать, отца родного предал, а вы от меня целых две недели ныкаетесь где-то! Я ж вам аж шесть вёдер политуры нёс! Все ж руки оттянуло, на хуй!
-Ну, и где ж политура-то?… - полячка его спрашивает.
-Не знаю, где политура! – Андрей отвечает, стараясь в сторону дышать. – Просто ума не приложу – и куда она вся могла деться?!
-Выпил! – с горечью в голосе Прекрасная Полячка констатирует. – Нутром и носом чую, что выпил, падло!… Н-да, ну и герой – жопа в ракушках!… - говорит, головой качая. – Вот, хотела  тебе было звание полковника дать , а теперь, конечно… Не дотягиваешь ты, милый мой, до полковника!
-А кем же быть мне теперь? – Андрей обижается.
-Будешь, - говорит Гордая Полячка, - пожарником! Причём, младшим…
-А хули?! – ей в ответ Андрей лыбится. – Пожарником тоже нехуёво! Романтика там, шланги, пожары всякие… Согласен! – говорит.
И стал Андрей пожарником. Причём, младшим.  

Картина восьмая
ВОЗМЕЗДИЕ.  ИНФАНТИЦИД
-Так! – говорит Бульба Остапу. – Вот оно, это место ёбаное! Вот тут-то развязка и наступит!
-Чего за развязка, пап? – Остап его спрашивает.
-Чего-чего? – говорит Бульба. – Развязка сюжету! Гад, - говорит, - этот Гоголь, такой хуйни нагородил в либретте, - стыдно прямо за него! Урод какой-то, а не писатель-классик!
-А мне чего делать-то? – Остап вопрошает.
-Ты, - ему Бульба отвечает, - иди там гуляй себе неподалёку. Гербарии всякие собирай, или ещё чего… Но как только я свистну – сюда галопом! И чтоб не медлил, блядь, не секунды! Задание ясно?!
-Ясно! – Остап гаркнул.
-Свободен!… – его Бульба отпустил и, яйца на прощанье почесав, на пень уселся.
-Вот, - думает, - щас Андрей из кустов вылезет, тут я его и захуярю! – и крепче прежнего приклад «Манлихера» в руках сжимает.
Тут и точно – в кустах зашуршало, и оттуда пожарная машина выехала.
-Ой! – думает Бульба. – Надо же! Допился-таки, бля, до белочек! Галлюцинации, еби меня в ухо!…
-Не, батя!… - ему Андрей из кабины отвечает. – Я – не галлюцинация! Я – ваш сын кровный! Андрюха я!
-Ага! – говорит Бульба. – Как же, как же! Так я тебе, хуйлу, и поверил! Мой-то Андрей по либретте – заслуженный предатель Украины и главный Полковник польской Армии Крайовой, - а ты тут на говновозке какой-то разъезжаешь, лосей пугаешь!
-У вас у самого, - Андрей обижается, - не голова, а говновозка! А это, бля, - чудо вражеской техники – пожарная машина! Всё, что захотите, - говорит, - в две секунды подожжёт и за пол-часа потушит!
-А в кузове у ней чего? – Бульба спрашивает.
-Ха! – Андрей отвечает. – Это ж песок! Вот если, например, что-то где-то дымит, так я тут же лопату хватаю и песком закидываю! Тухнет, - хвастает предатель, - в пол-момента!
-Точно… - думает Бульба. – Не полковник у меня сын… Точно, - думает, - пожарник!… – Покачал седою головой своей и аж присвистнул от кручины.
Тут вот из-за берёзы и Остап выскочил. На свист, значит, - как было договорено. А в зубах у Остапа – «Беломорина» дымит. Андрей, как окурок увидел, задрожал весь мелко и, лопату схватив, принялся его вместе с братом своим родным песком захуяривать. Остап орёт, визжит, ручонками машет, а Андрей всё знай себе тушит его в экстазе рабочем.
-Сто-о-ой! – Бульба орёт, по поляне бегая. – Стоять, суки! Нету такого в либретте, чтоб вы в такой драматический момент песком бросались! Прекратить немедленно! А то!… А то!… А то, - говорит, - стрелять буду! – Вскинул к плечу «Манлихер» и стрельнул, глаза зажмурив.
Кутерьма прекратилась тут же, и очам бульбиным труп предстал ниц повергнутый.
-Насмерть! – радостно Бульба говорит. – Прямо в коленную чашечку! Наповал! – говорит с гордостью в голосе.
А потом к покойнику пригляделся получше… - Не того убил, сука!!! Андрей-то жив-живёхонек остался, а вот Остап жмуриком на полянке лежит и ничем уже не шевелит.
-Вот ведь ёб твою мать! – говорит тогда Бульба Андрею. – Что ж делать-то теперь? Всю ж либретту пересрали из-за одного не совсем точного выстрела! Измена прямо какая-то!
-А что дальше по либретте по этой? – Андрей спрашивает.
-Взятие Бастилии… - вздыхает Бульба. – Да как же я теперь возьму её, гниду, в одиночку-то?!
-А вы, пап, не кручиньтесь! – Андрей говорит. – Помогу я вам, раз такие яйца! Залазьте-ка вон, сука, в кузов!…  

Картина девятая
ПОБЕДА И ПРОЧЕЕ
Короче, всё у них как надо получилось.
Ворвались Бульба с Андреем в ляхский замок на своей пожарной машине, и не успели ляхи хуевы и глазом моргнуть, как Андрей их уже по шею песком позакидывал, а сам Бульба, жёлто-блакитный флаг на Бастилию водрузив, повёл Гордую Полячку в кусты гордости лишать.
Хорошо, душевно всё так произошло! И Гоголь доволен остался, и Товарищ из Ведомства, и даже Гордая Полячка.
Хэппи Энд, как говорят наши зарубежные камрады! Вот так вот.

ЭПИЛОГ
Тиха украинская ночь. Прозрачен воздух. Звёзды блещут. А по главной улице села идут двое в шинелях.
Один из них – это сержант Сидоров. Второй из них – это не сержант Сидоров. Второй – это Товарищ из Ведомства. В руках у него – шмайссер и мандат с тремя печатями. В руках у Сидорова – прохудившийся сапог, которым он периодически оставляет на земле отпечатки в противоположном направлении, - для конспирации. Вслед за ними важно шествует сводный духовой оркестр, состоящий из солдата срочной службы с геликоном и прапорщика с шарманкой. Играют марши.
Процессия останавливается у покосившейся мазанки с выбитыми стёклами и висящей на одной петле дверью.
-Тут? – спрашивает Товарищ из Ведомства.
-Тут! – отвечает Сидоров. – Но только я пойду первым!
-Почему? – удивляется Товарищ.
-Под крыльцом может таиться диверсант! – охотно поясняет сержант. – Исламский террорист, например! С газовым баллончиком!
-А-а… - отмахивается Товарищ из Ведомства. – Ложил я на вашего…
Он не успевает закончить фразу, как из-под крыльца выскакивает исламский террорист с газовым баллончиком. Он хищно озирается по сторонам, затем пырскает из баллончика ядовитую струю себе в лицо и умирает.
-Н-да!… - говорит Товарищ. – Ну и нравы тут у вас, сержант… – после чего перешагивает через труп террориста и, отважно распахнув дверь настежь, крадучись заходит в комнату.
Посреди комнаты стоит сундук.
-Гражданин Чичиков! – говорит Товарищ из Ведомства. – Немедленно вылезайте из сундука, - мы к вам!
Крышка приоткрывается, и из сундука, почёсывая яйца, вылазит Бульба.
-Сам ты Чичиков-Хуичиков! – говорит он обиженно. – Я – лауреат премии имени взятия Бастилии красный пожарник Бульба, а вот ты кто такой?!
-А я, - говорит Товарищ из Ведомства, - Товарищ из Ведомства, и имею для вас, гражданин Бульба, новое либретто! Да-да, именно НОВОЕ! И, согласно этому либретто, никакой вы уже не Бульба, вы – Чичиков! Чичиков вы, и пора вам, гражданин, в путь-дорогу за мёртвыми душами отправляться! Так что, без рассуждений – собирайтесь и едьте!
-На коне? – обрадовался Бульба.
-Коня вам пока не выделили, к сожалению… - грустно улыбается Товарищ из Ведомства. – Так что поедете на самокате! Вылазьте ж, гражданин Чичиков, - время не ждёт!
И Бульба покорно вылазит из сундука, одевает плавательную шапочку и розовое манто из меха выхухоли, и, почесав яйца, едет на самокате за мёртвыми душами.
Но это уже совсем другая история.