Я и Государство. Мы знаем о существовании друг друга, но общаться не любим. Только по очень важному поводу мы беспокоим чужое спокойствие. Например, даже после реструктуризации моего личного долга Родине моими родителями и военкомом, Государство в течение десяти лет пыталось взыскать недоимки и периодически, раз в полгода, приглашало меня на оргсобрания по поводу двухгодичного круиза по достопримечательностям отдельных заповедных  и охраняемых круглосуточно частей родной территории.

Теперь это в прошлом. Страсти улеглись, и я начал уже забывать, что есть еще какие-то точки соприкосновения наших интересов. Мы как бы заключили перемирие – не лезть в дела. Я не участвую в митингах, партиях, шествиях, а государство не предоставляет мне ни защиты, ни медицинской помощи, ни пенсии(к моей старости порог поднимут до 90 лет, ну а сотню-другую пенсионеров Государство прокормит). В общем, нам жилось довольно зашибись.

Но произошло знаменательное в наших жизнях  событие – у меня родился сын. Государство посчитало, что это и его сын – хотя не пошевелило и пальцем для его рождения. Все шевеления и дрыганья выполнял я сам. Так вот, оказалось, что я опять стал должен Государству. Кучу справок, бумажек, актов, накладных и сертификатов, что мой сын есть, живет хорошо и, пока, ни на что не жалуется.

Получение первичных документов в роддоме не составило труда. Но неделю назад понадобилась справка о составе семьи. Видимо, для оформления еще вороха других, не менее важных бумаг. И я направился в паспортный стол.

Паспортный стол. Газенваген нашей эпохи. Мне в начале показалось, что Бухенвальд и Освенцим не исчезли как организации, а эволюционировали в паспортные столы. Духота, нет окон, голые стены цвета б/у подгузника, толпа зомби, которые уже смирились со своей участью. И маленькие окошки – амбразуры, в которые вместо тел помещают пачки испачканных краской листов – документы нашего Государства.

Не являясь поклонником Мазоха, Мани и Маркса, я понял, что удовольствие здесь не получу. Не моя стихия. Больше всего напрягли несколько женщин с грудными детьми – зачем они пришли? Тоже прописывать детей? Но я-то сына не взял, так как посчитал, что сам могу выразить его пожелания. Первый же вопрос к ближайшей: «Вы ребенка принесли прописывать?» получил утвердительный ответ и поверг меня в ступор. Дальнейшие расспросы очереди (на стенах из информации не было даже запятых) помогли добыть мне массу полезной информации: я должен привести сына (что он есть) и жену (что она не против), что бы ритуал регистрации состоялся. Еще необходимы все владельцы жилплощади, которые тоже должны лично засвидетельствовать свое согласие данной процедуре. Я подумал: хорошо, наверное, цыганскому табору – все вместе, с гитарами и танцами разогнали бы толпу и быстро прописали бы пару-тройку десятков маленьких цыганят. Все согласны: дяди, тети, бабки и остальная вода на киселе… Но у них, обычно, нет квартир.

И вот я, в компании родителей, снова возвращаюсь в стол. Назвали бы «паспортный пацтул»  - скрасило хотя бы  минуты четыре пребывания здесь. Начать было решено с отлова местной фауны – Паспортистки Недоебаной, особи злой, медлительной и противной. Но они сидят по норам, которые охраняет толпа охотников с ними поебстись. Пришлось искать в коридорах.
И - о чудо! - я увидел открытую дверь без блокады из бабок. Ксероксная. Молодая олигархша из казахских степей колотит свой начальный капитал по 5 рублей за лист (вот где окно для интеграции в Европу). Пока я внимательно изучал прайс, подскочила потрепанная штормами пелотка и, назвав дочь степей по имени, сказала снять копии с пары бумажек. Оно! Паспортистка!

Дальнейший диалог без купюр:
- Скажите, а где можно изучить перечень документов для регистрации ребенка?
- В окнах №№ 1,2,5,6.
- Чтобы узнать список надо отстоять очередь?
- Да.
- А  не могли бы Вы мне его продиктовать, пока вы не заняты? (Такой допотопный копир я видел последний раз в н-цатом году. Еще минут десять у тебя свободны).
- Я сейчас в туалет иду пИсать (дословно!). Подойдите к окнам – вам всё объяснят.
- Чтобы выяснить я должен простоять 2 часа? А потом опять, собрав недостающее, стоять?
- Всё стоят.  
- А есть у вас тут главный? Мне бы с ним переговорить…
- Окно № 3.
Дальнейшее передавалось исключительно невербально:
- Блять, сука! Что языком повернуть трудно?
- Мневсёпохуй пошливсенахуймудаки.