Кто не фтыкал в высер Старого Психотерапевта http://www.udaff.com/creo/45988.html, можете нихуя не фтыкать, потому что начало спизжено оттуда.

В сарая нудно пахло прокисшим навозом. От одного вида лампочки, обосранной мухами до мутных соплей, хотелось блевать.
-- Я все помню, котя! -- тусклым голосом произнесла женщина. Не удержалась и поморщилась. Знала, что этого делать нельзя, старый псих обязательно взъерепениться, потом магнезией не успокоишь. Но в густом амбре сарая ей уже все стало равнохуйственно. Ну опять пиздюлей даст, сиськи искусает в бессильной злобе, за пелотку оттаскает…Хули с него взять, когда с утра на халявных колесах, а ночью дрочит комп, засирая Тырнет своими креативами.
Старый психотерпапевт схватился за лопату и стал с азартом эпилептика разгребать навоз. Очки бросали во все стороны тусклы блики.
-- А я все равно повторю, -- нудным голосом затянул педрила. -- Значит так! Никаких кружевных трусиков, ажурных чулок и прочих глупостей. Звать тебя Васильевна, и по праздникам ты гонишь самогон. Мы на сеновале.
Он высыпал в узкий окопчик для стрельбы лежа, выкопанный в навозе, охапку сена.
-- Ложижись, Василиса, с Богом!
Роза сбросила халатик, не снимая резиновых сапог, стянула трусики и обреченно плюхнулась в окопчик.
-- Ты Винера Таврическая! – судорожно выдохнул старый психиатр, царапая ее ягодицы.
-- А ты старый пидор, -- глухо прошептала женщина в коровью лепешку и приготовилась терпеть.
-- Счас я засажу тебе так, что от холодной резины твоих сапог отвалятся кусочки засохшего навоза! – Он сипло задышал и стал тереться чем-то липким и дряблым, как сгнивший огурец, в ложбинку между ее тугими ягодицами. Она сжала половники теснее и злобно усмехнулась.
С дырявой крыши вниз хлынул поток воды.
-- Ой, вот так, да, да, ласт ист фантастиш! – засопел он. – Я чувствую, как осенний дождь переходит в ливень. Холодные капли  падают на мои  ягодицы, превращаются в ручейки, стекающие по нашим телам в глубь сеновала. Но вот сейчас, сейчас, тебя пронзит судорога.
Он хряпнул кулаком по ее спине. Женщина охнула.
– Да, я такой! Ты глубоко вдыхаешь наполненный конским навозом воздух. Дыши, сука, глубже, я сказал, дыши!
После серии ударов между лопаток, женщина задышала как спасенная на водах.
-- Да-да, делай так! – почти простонал он. – Потом мы будем лежать, тесно прижавшись друг к другу. Запах солярки от моего комбинезона сольется с ароматом коровника от твоей телогрейки. А-аа-аа!
Щелкнул тумблер. В коровнике погасла единственная лампочка.
-- Смеркается! Слышишь, любимая, где-то невдалеке работает телевизор.
В темном углу зажегся голубой экранчик переносного телевизора. Гнусавый голос на идише стал читать сводку новостей.
-- Это идет программа «Время». – Старый хер закатил глаза. -- Я люблю тебя, Васильевна! Ты снишься мне каждую ночь. Я не могу жить без тебя! Я скоро приеду, и мы оформим брак в сельсовете. Ты меня слышишь, любимая!
-- Да, бля!! – выплюнула женщина.
И тут свершилось то, чего она ждала, а он так боялся.
Мечтательно вздроченный хуек, едва коснувшись ее гладко выбритой пелотки, высморкался белой соплей, и обморочно обвис.
Она подождала немного и спросила:
-- Ну?
-- В пизду! – В римфу, но не по теме, ответил он.
Зачавкал по навозу к выходу. Пендалем распахнул дверь. Повернул кран поливальной установки и вырубил в сарае искусственный дождь.
Выйдя из сарая, он зажмурился. Солнце устраивало Израилю Страшный суд. Воздух пах раскаленной пылью и кожурой апельсинов. В кибуце шла третья по счету битва за урожай.
Женщина зашуршала соломой.
-- Слушай, давай как в прошлый раз, а? По-простому. Я тебя страпончиком, а?
По ее голосу было не понять, до ли глумиться, то ли жалеет.
По его щекам поползли жгучие змейки слез.
-- Просто я хочу домой. Очень хочу домой. В Россию, -- прошептал он. – К маме.

                                                     *  *  *


Палестинский снайпер Абдуло Перевертайло закрыл правый глаз. Левого у него не было. Проще говоря, Абдуло решил щемануть, пока в долине Бекаа  не наблюдалось ничего интересного.
-- Зырь, Абдуло! – второй номер, боевик группировки Хамаз Измаил Аратюнян возбужденно засопел.
-- Шо? – спросил Абдуло Перевертайло, не открывая глаза.
-- Да не шокая ты, мудило. Зырь, какая срака!
Абдуло распахнул глаз и прижал его к резиновой насадке прицела.
-- Тю-ю! – Он брезливо сплюнул. – Так то ж пыдор!
-- Мудила ты Абдуло! – прошипел Измаил Аратюнян. – Ты в сарай посмотри. Вот это формы!
Абдуло перевел прицел на черный зев сарая. Глаз сразу же залепило какой-то белой мутью.
-- Нихуя не бачу. – Он отложил винтовку и потянулся за дальномером.
Измаила Аратюняна отлепить от дальномера  оказалось делом не простым. Он слился с объективом, как юный дрочер с сайтом www. devochki.ru. Абдуло уже хотел наибнуть товарищу, но тот сам выронил дальномер. Сливово-черные глаза Измаила подернулись мутной поволокой.
-- Какая жэнщина! – жарко прошептал он. – Вэнэра Таврическая! Шобъясдох!
Измаил припал глазом к окуляру и убедился, что друган прав на все сто.
Женщина замерла в черной раме дверного проема. Ее округлые формы были густо перемазаны чем-то темным. Но общего впечатления это не портило. Пелотка у бабы была ладно скроена и аккуратно посажена, как у новобранца на строевом смотре. Складочка к складочке, беспесды.
«Ебать надо и срочно!» -- подвел итог увиденному Абдуло.
У Абдуло моментально созрел дерзкий план диверсионного рейда на территорию противника. Только он хотел поделиться им с Измаилом, как в кадр влез пидор. Аккурат своим тщедушным хуйком.
-- Ибн-сукаблянах-аля-шопиздец! – грязно выругался Абдуло и схватил винтовку.
Измаил Аратюнян, не выходя  из спермотоксикозного обморока, спросил:
-- Валить будешь?
-- Не, я ему яйцо отстрелю. Пидармот, над такой гарной дивчиной измываться. Убью, ибнблянах!
-- В правое или левое? – поинтересовался оживший Измаил Аратунян.
-- В левое!
-- Значит, забили. – Аратюнян навел дальномер на цель. – Поправака – два.
-- Не пизди под руку! – отозвался снайпер Перевертайло.
Он потер указательный палец о цевье винтовки, потом осторожно положил его на спусковой крючок. Нагретый солнцем металл приятно защекотал подушечку пальца.
«Як клитор!» -- подумал Абдуло и усмехнулся.
В перекресте прицела болтались сморщенные яйца. Стальное колечко на мошонке бросало острые лучики, неприятно режущие единственный глаз Абдуло.
Он втянул носом воздух. Задержал дыхание. Крест прицела лег точно на левое яйцо.
В последнее мгновенье перед выстрелом красный синайский муравей вполз в ноздрю Абдуло и густо просрался йадом.
Абдуло трубно чихнул. Бабахнул выстрел. Через мгновенье в долине Бекаа сусликом вскрикнул подстреленный пидор. Потом бубенчиком  рассыпался смех женщины.
-- Низачот! – хихикнул террорист Хамаз Аратюнян.
Абдуло проморгался единственным глазом, посмотрел в прицел на извивающегося ошпаренным удавом пидора.
-- Хули низачот?!
-- Мы забились на левое яйцо, а ты ему нахуй все снес! Значит, незачот.
Террорист Измаил Аратюнян  протянул руку и отвесил Абдуло смачный фофан.
-- Получи и распишись, -- прокаментил он, показывая полный набор золотых зубов, производства Ереванского ювелирного завода им. Всех Бакинских коммисаров.
Абдуло тяжело засопел. Поковырялся в носу. Извлек раздавленное тело террориста, попробовал на вкус. Сплюнул. И беззлобно ткнул локтем в левый  глаз Измаила.
-- Ибн-сотона-бля! – взвыл Измаил Арутюнов.
-- Нихуя, бартело, теперь ты тоже, бля, снайпер! – захохотал Абдуло.
Измаил Арутюнов оборвал стон. Отстегнул гранату и наебнул Абудло по чалме.
-- Я из тебя сейчас шахидку сделаю! – Он злобно заскрипел золотым оскалом о кольцо гранаты.
-- Пыздец, зарэжу! – отозвался Перевертайло.
Они пиздились минут пять, подняли хуеву тучу пыли, распиздячили дальномер и погнули ствол винтовки.
Дружескую попиздовку оборвал требовательный зуммер рации.
-- Аллахакбар у аппарата! – рявкнул Абдуло Перевертайло, успев уклониться от бокового хука Измаила. – Иди нахуй, мудаг! Извините, это я не вам.
-- Стрелял? – спросил строгий голос из рации.
-- Типа того.
-- Попал?
-- Гавно вопрос!
-- А в кого попал, знаешь?
Абдуло Перевертайло посмотрел в долину Бекаа.
-- В еврея. Кому там еще быть? – неуверенно ответил он.
-- Хуйтыугадал, сукаебенрот! – на хорошем арабском ответил голос из рации. – Заебался уже повторять: террористы и ахтунги национальности не имеют! Короче, низачот, бля!
-- И хули теперь? – упавшим голосом спросил Абдуло Перевертайло.
-- Три намаза вне очереди! – рявкул голос.

                                                    *  *  *
Роза, приложив ладонь козырьком к глазам, провожала взглядом две фигуры, понуро бредущие по холму в сторону Палестинских территорий.
У ее ног умирал старый пидор. В ее груди чирикали райские птицы. Хотелось петь, танцевать и смеяться. Все сразу. И еще жутко хотелось ебаться. По-настоящему. До дыма из пизды.
-- Эй, мальчики, вы куда! – крикнула она. – А поебатсо?!
Фигуры на холме замерли. Потом с дикими воплями ломанулись вниз.
-- Жгут, падонки! – счасливо улыбнулась Роза, ласково поглаживая пелотку. – Готовься, киска. Счась тебе устроят арабо-израильский конфликт!