В феврале и марте этого года судьба снова закинула меня на Украину.
То, что я написал, предназначается, прежде всего тем, кому торкнула «Моя школа», выложенная на ресурсе в прошлом году:
http://udaff.com/authors/tvarec/

Это – просто рассказ, в котором встречаются знакомые старому читателю имена.

      Город моего детства – Харьков. Каждый раз, когда подъезжаю к нему, начинает ныть сердце. Не могу избавиться от ожидания того, что вот-вот произойдет что-то значительное и важное. Ничего не происходит. Мелькают за окном станции, полузабытые пейзажи. Учащается пульс, не сидится на месте. Хочется курить. Столько лет прошло, столько городов, квартир и лиц осталось позади, а я думаю – «еду домой». Еду за границу…

      Проводница: «Бэлгород пройихалы. Хто хочэт чаю? Тю, якый туалэт? Щас таможня!» По вагонам пробегают подозрительные типы. Вначале – наводчики. Они предлагают никому не нужные сувениры и мычат – изображают немых. Цепкие глазки стреляют по купе, пассажирам, висящей одежде. Навстречу двигаются смыкачи. Они вваливаются в двери – куда имеет смысл, трясут перед глазами плохонькими цепочками – выдают за золото и серебро, пытаются что-то стибрить. Погоню, в случае чего, должна отсечь таможня - по вагонам ходить нельзя. Система отлажена. Не было таких дел раньше, да и кордона не существовало - условности. После гопников к народу допускаются честные торговцы: «ГрАжданэ! (ох, уж это милое сердцу «гэ», такое близкое и родное) ГрАжданэ! Хто забУв купЫты дитЯм варОвани конфэты? Попробуйтэ, нэ стисняйтэсь – прямо з заводу!»

      Вокзал. «Сталинское Барокко». Его построили всего за месяц. «Отец Народов» проезжал через «Первую Столицу» - вышел на перрон, посмотрел по сторонам, выкурил трубочку. Садясь в вагон, буркнул: «Такой балшой город, а вакзала хорошего нэт». Когда Сталин ехал обратно, вокзал стоял. На харьковском вокзале нет памятника Кобе. Но зато там есть памятники:
- Карлу Марксу («Карле-Марле», его почему-то иногда принимают за Льва Толстого)
- В. И. Ленину (как без него?)
- Отцу Федору. С чайником.
У отца Федора на харьковском вокзале спиздили чемодан.

      За вокзалом – площадь с фонтанами и извозчиками-жлобами. Они, как и таксисты всех вокзалов мира, берут втридорога. Водилы иногда между собой дерутся. Быстро собирается толпа из клиентов и просто прохожих. Все болеют.
К зданию вокзала примыкает уродливая многоэтажка, построенная при Брежневе – ресторан и гостиница. Однажды весной – мне было лет шестнадцать – я бесцельно брел по улице и увидел девочку в телефонной будке. Она плакала. Всхлипывала в трубку: наивное платьице в горошек, мокрые от слез щеки, ресницы хлопают. Очень трогательно, надо сказать. Зашли в ближайшее кафе.
- «Чего плачу? Да хуйня. Из института выгнали. Пидарасы.»
Еле заметно кивнул бармен. Девочка щелкнула пальцами официанту. На столе появился графин с подкрашенным спиртом и бутерброды. Сало под видом бастурмы. Новая знакомая поднесла бокал к глазам: «За наше случайное знакомство!» - вылила обжигающую жидкость в рот, крякнула.
- «Всегда в этом гадюшнике коньяк дерьмовый. Дай сигарету? Не куришь? Совсем?! Жаль. Как тебя? Олег? Слушай, а шо мы сюда, надо было сразу - к вокзалу! Зачем? Там и кабак и гостиница рядом. «Четвертной» есть? Мне очень деньги нужны. Не? Ну ладно. Тогда - в следующий раз!»

      Четвертной у меня был. Двадцать пять рублей одной бумажкой, фиолетово-хрустящей, с лысым Лениным, в профиль… Никаких «мороженых и цветов»! Все просто! Я был не готов к такой «правде жизни». Не то слово. Я о-ху-ел.  Я был маленький и хороший. Через год «четвертные» отменили. Через три года «проститутка» стало обозначать не страшное ругательство, а вполне обычное дело. Даже – приятное...

      Еще на вокзале периодически появлялись цыгане. Они гадали по руке, воровали кошельки и продавали петушков на палочках. С детства я знал, что на привокзальной площади леденцы нельзя покупать (как и проституток), потому, что – «неизвестно из чего сделаны, и у цыган руки грязные».
Теперь про вокзал - все.

***

       В Приморье говорят очень быстро. Владивосток – портовый город. Ритм жизни очень высокий, от скорости передачи информации зависит многое –  успех операции, количество денег, иногда – здоровье и жизнь. В Харькове говорят вальяжно и медленно. Добродушное хамство, которое поначалу удивляет.
Переполненный автобус:
-    Дедуля, та шо вы туда-сюда бегаете? Заколебали!
-    Та шоб я так до Бога побежал, як вы говорите. Помру скора. Еле ползаю.
В харьковских маршрутках платят «за вход». У нас – на выходе.

Украинские пешеходы непуганые. Ровным строем идут через проспект на красный. Если останавливаешься, на тебя смотрят как на идиота.
На выезде из Владивостока есть «нехорошее место». Как раз между рестораном «Севан» и поворотом на «Барракуду». Поддатые гуляки и наркоманы, которыми кишит пригород, часто пытаются пересечь трассу. Попытка объехать бомжа на скорости сто пятьдесят километров в час – не просто самоубийство. Это приговор всем тем, кто находится рядом с тобой. Асфальт расчерчен следами от шин. Длинными и бесполезными…
«Неужели у вас человеческая жизнь вообще ничего не стоит?!» -  как-то задал вопрос буржуй, которого везли на Шамору насладиться соленым ветром и океанским прибоем. Придурковатое лицо, как у большинства иностранцев, стало совсем бледным. На обочине мелькнуло тело. Уже накрытое брезентом. Третье за неделю. Он долго смотрел назад и о чем-то думал.
- Стоит Сэм, стоит. Только по-разному, смотря чья.
Наверное, человек привыкает ко всему. К скорости, например.
Водители в Харькове ездят медленно, и притормаживают.
Поначалу не можешь понять, что «не так» в метрополитене. Так же менты на входе ловят «халявщиков» и отбирают липовые студенческие ксивы. Люди так же, как и в Москве, спешат по своим делам. У них тоже нарисованы на лбу проблемы. Но что-то «не то». Потом доходит – они РАЗГОВАРИВАЮТ!  Они общаются между собой. Они «более живые».

      Впрочем, общаются в Харькове везде. Особенно на рынке.
Торговка, румяная мордатая девка издает вопль: «Ааа!!! Люди! Купите хоть шо-нибудь!  Я щас сдохну!» Ничего не случилось, просто с утра как-то туго с покупателями.
Бабы любезны и доброжелательны:
-    Вынести твои коробки?
-    Спасибо кума. Пиздуй!
В Харькове зимой всегда много снега. И ворон. Или, может быть, они просто становятся видны на белом фоне? Прыгают по отяжелевшим веткам, стряхивают холодные белые комья на прохожих, каркают. В детстве ко мне на балкон прилетали красногрудые снегири и синицы. Они обрывали специально привязанные для них грозди рябины, клевали сало. Я поднимался на цыпочки, и припадал глазом к проплавленной в морозных узорах дырочке на стекле. Птицы косились. – Рывок! В распахнутую балконную дверь влетают вихрем снежинки, искрятся и стекают лужицами под батарею. Ни журавля в небе, ни синицы в руке. Врут поговорки.
Деревья возле дома вырубили под парковку. После оранжевой революции на Украине исчезло сало. То есть, оно есть. Его не может не быть.
Но на базаре стоит дороже, чем в России. В супермаркетах ценник пониже.
В довольно приятной пиццерии на Одесской нам подали «пиццу с беконом».
«Ты чего смеешься?» - спросил у меня одноклассник – «Копченое сало, а не бекон? Та ешь, какая разница. Зато пиво хорошее!». Пиво на Украине действительно – отпад башки. Полный улет. Одно «Чернiгiвське» нефильтрованное чего стоит. Или «Бiла нiч». «Holsten» рядом не валялся.

В пиве главное – вода. Один из районов Харькова стоит на минеральных источниках. Даже вода в краны подается минеральная. При совдепе такой «водопровод» было сделать проще. Великолепно на вкус пиво – «РогАнь», по названию поселка. Но далеко не все харьковчане его пьют. Потому, что дешевое. «Олег, а шо ты Рогань берешь, с деньгами совсем туго?» Комплексы… Но об одноклассниках – позже. Вернемся на рынок.
К киоску подбегает девочка: «Тетя Галю, мама спрашивает – вам не холодно?» Тетя Галя оживляется: «А ты шо, принесла шо-нибудь, шоб мине сразу стало теплее?..»

Яблоки. Улыбчивая продавщица и недоверчивый покупатель. Разъясняет, изумленно прижав ладони к своему необъятному бюсту: «Да разве можно – на целую гривну?! Это ж слишком! Я по-человечески, на пятнадцать-двадцать копеек обманываю, не больше!» Покупатель с пониманием кивает головой: «Та я - так спросил. Не обижайтесь!» Женщина честная. К слову, яблоки тоже удивили своей ценой. Не сравнить с Приморьем, конечно, но все-таки… Не зря корешок, Керя, писал накануне из Германии: «Приехали на Украину. Погуляли с недельку, свернулись, и решили остаток отпуска провести в Испании. Там дешевле.»
Через полчаса варки в этом супе понимаешь, что сбагрить товар для людей здесь – дело не самое главное. Продавец навоза в цветочных рядах говорит о предмете торга: «Качество вас устроит. Я вас умоляю – я же должен думать о своей деловой репутации! Я на Благовещенском базаре семь лет торгую! Буду ли я завтра? – пожимает плечами – Буду. Бизнес есть бизнес.»

В аптеке мужичонка что-то конфужено шепчет в окошко девушке. Та громко переспрашивает – «Простамол?! Ой, не могу, и зачем он Вам нужен? Вы шо, рекламы насмотрелись, и думаете, шо он вам поможет?! От люди! Возьмите лучше вот это!» - выкладывает на прилавок небольшую коробочку. Мужичонка берет…
Говорят, что Харьков родился около четырех сотен лет назад на месте военного лагеря. Нет сомнений - его построили в ХVI веке как купеческую лавку.

***