-Откуда ты ? - с деланным любопытством в голосе поинтересовался Сева. Как будто бы о ее генеалогическом древе размышлял он сейчас... Сейчас, когда она быстро, по-детски раздевалась.
-Россия - протянула маленькая белокурая козочка на точеных ножках.
-А точнее?
-Питер.
Выебать эту Сонечку Мармеладову, которой на вид было не больше восемнадцати,  Сева планировал уже давно. Да вот беда - вчера пришел после двенадцати, она открыла, несмотря на неодобрительный басистый ропот за дверью, вежливо объяснила, что сегодня уже не получится. "Приходи завтра. Я завтра тоже работаю. Хорошо?"
-А сегодня точно нельзя? - пытаясь скрыть унизительную, мерзкую дрожь в голосе переспросил он.
-Нет, мы до двенадцати работаем. Видишь, я уже переоделась. - Ножки, при виде которых хотелось хрипеть от похоти раненным зверем, или вонзить себе в желудок нечто ржавое и острое, теперь были скрыты джинсами. Девочка выглядела по-домашнему невозмутимо, от нее веяло теплотой, спокойствием и уютом. Она словно играла женщину, оставаясь при этом девочкой - разговор происходил на лестничной клетке,  она словно просила прощения, мать не отпускает, сегодня не получится, давай завтра... И он, влюбленный восьмиклассник, глядя сквозь учительские каракули и портрет Ленина над доской, будет видеть ее лицо, ее глаза в этот миг. и предвкушать по-детски неумелый первый поцелуй. Предвкушать все, что не случилось в его, Севином, прошлом. И вот сегодня он опять здесь, и она рядом с ним.

- А как тебя зовут? - спросила она.
- Женя. (Сева как-то слышал в коридоре, как товарка окликнула девочку Женей, и почему-то тоже решил назваться этим именем).
- И меня тоже - она хихикнула.
-Я знаю - смущенно пробурчал Сева. Он только что выскользнул из душевой кабинки, и теперь лениво потирал полотенцем смоченные для вида плечи (Он тщательно вымылся дома, как следует почистил зубы, по дороге в машине сжевал несколько освежающих дыхание ментоловых жевачек.) В комнатке повисла тишина. Она была уже раздета, но чувствовала себя так естественно и непринужденно, будто и не раздевалась, в ее наготе не было ни намека на интимность, которую он предвкушал. Да, это произошло. Вот она - сидит перед ним, на краю кровати, голая. Ну и что? Она копается в тумбочке, достает презерватив и тюбик с кремом, черный квадратик презерватива на несвежей простыне, угол полотенца.

- А ты... откуда? - механически сросила она. Они явно поменялись ролями.
Сева назвал небольшой украинский городок. Название явно не вызвало у нее особого энтузиазма, впрочем, скорее всего, она пропустила сказанное мимо ушей. В любом случае, выдуманным созвучием имен их близость началась и закончилась.
-Вытирайся давай - смешливо и укоризненно напомнила она.
-Да я уже сухой - детским, обиженным тоном промычал Сева.
-Ага, сухой. Вон тут - она показала на остров черных волос, окружавших небольшой, едва видный под ними Севин хуишко - смотри какой мокрый. Никакого сексуального подтекста. Будто бы указала на подмышку. Хуишко смущенно съежился.
Нет, так дело не пойдет, решил Сева. Присев на краешек кровати, он окинул юное розовое тело хозяйским взглядом.
- Чего ты смотришь? - поинтересовалась она самым невинным тоном.
- Ты что, стесняешься? Может свет выключим? - Сева попытался овладеть ситуацией, но голос его звучал натянуто, жалобно. Получился слабый, беспомощный протест.
- Ну ты смотришь как-то так... Не знаю.
Так, все понятно - подумал Сева. Захотелось бежать. Но деньги уже уплачены. Сева был на редкость практичным немолодым уже человеком.
- Ложись. - были ее следующие слова.
Сева решил послушно исполнять все приказания.
Она пару раз лизнула Севиного малыша, натянула презерватив,  стала размазывать по нему что-то из тюбика.
-Что это? - подозрительно-жалобным тоном осведомился Сева.
-Это гель такой. Специальный - тоном медсестры успокоила  она, и села на него. Норка у нее была узенькая, тесная, Сева едва удержался, чтоб не застонать. Он знал, что не следует выказывать признаков наслаждения - тут же обломают. Такова уж ихняя, проститутская, натура. Но она, видимо, что-то почувствовала, и приподнялась.
-Давай теперь так.
Она перевернулась на живот, подогнула под себя локотки, подползла к краю кровати, как зверек, и выжидательно выгнула вверх свою маленькую розовую попочку. Севу очень взволновал вид маленькой темной точечки меж не по-блядски свежих, похожих на половинки разрезанного надвое прозрачно-розового яблока, ягодиц. Вот бы в попочку ей захуярить - подумал он, и с новой, доселе невиданной тоской ощутил свое бессилие. Блядь, не пойду больше к проституткам - в очередной раз обещал он себе. Нижняя норка, к глубочайшему его разочарованию, оказалась уже не такой тесной, как при первом проникновении. Сева стал механически двигаться. Она бойко двигала попкой навстречу.

-Ну, куда ты от меня убегаешь? - Сева не попадал в ритм. Она руководила процессом, он был незадачливым исполнителем. -Нет, не так. Видимо, окончательно убедившись, что он ни на что не способен, девочка перевела дыхание и перевернулась на спину. - Давай так.
Сева вошел в третий раз, совсем ничего не почувствовав. Зато теперь он уткнулся в носом  ей в шею, и ему казалось, что он мог бы разглядывать этот лоскуток кожи месяцами, как младенец разглядывает узор на обоях над кроваткой. Серебрянная цепочка с маленьким наивным крестиком, под левой скулой красное пятно, видимо, след от любовного укуса,  красные же, воспаленно подрагивающие крылья ноздрей,  маленькое ушко, щечка, Сева уже мысленно уткнулся в эту белую щечку носом, зарылся в нее лицом. Предостережение мелькнуло в серых настороженных глазах.
- В лицо не думай. Я в лицо не целуюсь.

Cева перевел взгляд на подушку. Движения его становились все более вялыми и сонными. Обмякший член выскользнул из норки. Сева хотел исправить недоразумение, но девочка оттолкнула его резким движением. Приподнялась, медленно, брезгливо обхватила большим и указательным пальцем основание члена, и бережно ввела его в норку. Откинулась на подушку, Сева последовал за ней вниз, при этом очень резко, под неблагоприятным, как оказалось, для ее маленькой пиписки углом, загнал свой хуишко в раскрытую мякоть, поцарапав одну из нежных губок, что доставило ей малоприятные ощущения. Ангельское личико исказилось болью, впервые приобрело некоторое отличие от резинового изделия. Однако, куколка, ты все же иногда оживаешь - заметил про себя Сева. Матерая блядища разразилась бы злобным матом, но девочка ограничилась нравоучением:
-О, Господи... Ну кто же так делает? - это было сказано назидательным тоном дежурной по классу, которая заметила, что некий двоечник тайком бросил огрызок яблока под парту. Она глубоко вздохнула, в глазах мелькнула безысходность. Сева готов был поклясться, что в этот миг ей пришлось пожалеть о выбранной профессии. -Ну, давай - обреченно проговорила она. Сева возобновил фрикции. Нужно заметить, что зрелище нечаянно причиненной боли, будучи отступлением от привычного, предсказуемого сценария, несколько оживило его восприятие. Теперь он двигался быстро, глядя ей прямо в глаза. Она не отводила внимательного, выжидающего взгляда. Но удерживать такой ритм долго тучный Сева не мог.
- Ты кончил? - Она, видимо, ошибочно прочла замедление как кульминацию.
- Слушай - не выдержал Сева - ты можешь в о о б щ е   н и ч е г о не говорить? Иначе я  н и к о г д а  не кончу.
- Хорошо, не буду.
Севины опасения не огправдались - еще пару раз качнувшись над ней, он механически и бесцветно изверг из себя сперму, ничего при этом не почувствовав.
...
-Приходи еще, хорошо? - она проводила его до двери.
-Окей - пробурчал Сева, уже спускаясь по лестнице.