И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал...
А.С. Пушкин

Александр Сергеевич Пушкин, после выстрела Авроры, стоял такой маленький, с необычайно бледным лицом, капая алой кровью из своей подстреленной ножки на белый снег, и плакал. Когда сделалось совсем больно, его покачнуло, он пытался удержать равновесие, поскользнулся и упал ничком, больно ударившись лицом. До сего нелепого падения был он пригож внешностью, смугл и курчав. Много имел женщин, преимущественно из верхов, но не брезговал и простолюдинками. Когда его привезли в дом, он даже пробовал шутить и потребовал себе чаю с лимоном. С чаем решили повременить, ну, мало ли что там ему хочется, и стали заблаговременно снимать с него гипсовую маску (пригодится). После его злополучного падения внешностью в подмёрзшую землю, слегка припорошённую снегом - получилось некрасиво, но условились считать, что они, монголы, именно так и выглядят...

В арендуемом Александром Сергеевичем доме засела злобная антилитературная тварь, замаскировавшаяся под его няню, Арину Родионовну, и она усиленно потчевала подстреленного поэта взамен приписанных лекарств, мышьяком. Он бы выздоровел, непременно, но продолжалось обманчивое лечение достаточно долго, пока Александр Сергеевич не скончался переполненный этим вредным донельзя зельем. Похоронили его на каком-то островке в Средиземном море. Он сопротивлялся, пытался убегать, его ловили и всё-таки похоронили. Не лёгкое это дело хоронить будущую гордость нации.

Русские любители поэзии были возмущены и они даже несколько раз выходили на демонстрации. Один раз примерно в 1905 году, им устроили кровавое воскресенье, постреляв в них для острастки, что бы прозу ни забывали. А Лев Николаевич Толстой, тоже русская гордость и современник Александра Сергеевича, написал по этому поводу свой роман "Воскресенье". Кровавое - он умышленно опустил потому, как находился в конфликте с церковными предводителями единственно правильной веры, а те постоянно пьют кровь господню и по праздникам и в будни. Только по правде называется эта кровь "Кагор". В те дни, Лев Николаевич, бурно переживал анафему, и не хотел усугублять отношений с религиозными фанатами, к тому же влиятельными.

Небезызвестный в определённых кругах, Феликс Эдмундович, возглавлявший в эти нелёгкие для страны дни - внутреннюю разведку, ловко придумал свалить всю вину за возникшую смуту на Гришку Распутина, но Распутин был на Капрях, и спешно решили свалить эту вину на безвинного французского анархиста, приехавшего в Питер с экскурсионной группой. А этот оклеветанный анархист, никогда в глаза не видел Пушкина ни какого. Даже не слышал о нём. Но возмутительную несправедливость по отношению к себе воспринял с честью. И застрелился, вспомнив, подобное несправедливое отношение земляков к сыну еврейского народа Иуде. Концы, как говорят ушли в воду, и историкам остаётся теперь гадать, строить предположения и пытаться пробиться через тайну веков, самозабвенно роясь в архивах...

2005 год

Степан Ублюдков посвящённый во многие тайны