О, корифеи авторской колонки
(К тем, кто рифмует, обращаюсь я),
Простые стихуяторы-падонки,
Товарищи по цеху и друзья!

На этот раз не смог, как ни старался,
Я выкакать веселый позитив.
Всё, господа, - Браслетов исписАлся!
(А хули – уж четвёртый креатив).

Ослабли струны на моей гитаре,
Ржавеет без патронов стихомёт.
Ведь невозможно вечно быть в ударе.
Тот кто строчИт, легко меня поймёт.

Когда-то Маяковский и Есенин
Нам указали путь из тупика.
Вот я на нём стою: уж вскрыты вены,
Петля на шее, дуло у виска.

Пред тем, как в преисподнюю спущацца
(Таким как я дорога лишь туда),
Считаю своим долгом попращацца.
Ну, если вы не против, господа!

Хоть злая поэтическая кома
Моего здесь не оставит и следа,
Минуты посещенья Удаффкома
В душе моей застрянут навсегда.

Великого врача пиздопроходца
Поэтико-лирический кураж,
И доктор по фамилии Верховцев –
С таинственной планеты персонаж.

Фтыкал я тут недавно про Орлёнка.
Запал мне в душу невъебенный стих.
Вы передайте афтору-падонку
Тройной респект и восьмикратный ЫХХ!

Желаю персонально попрощацца
С Самарой и конечно с Сотоной.
Бывайте, короли импровизаций!
«Зубровки» литр останецца за мной.

В минуту расставанья и печали
Быть может удивят мои слова:
А мы ведь с вами кажецца бухали,
Когда и где припомню я едва.

Тусили вроде на какой-то хате,
И что-то пили, кажется, кефир.
И в Питер приглашал Серега Жатин
Он обещал нам радиоэфир.

Раскольников всех звал поехать к Офе,
Болконский – непременно в номера,
Звал Нэкосан в Зеленоград на кофе,
Но я тогда отмазался, дурак.

И вот стою я на краю балкона,
Через который к вам сюда зашёл.
И вы простите, браццы-покемоны,
Если кого вниманьем обошёл.

ХУЯК !!!
Не получилось катастрофы….
Бетонный пол и я сижу на нём.
Свалился с самодельной блять голгофы.
Живой, зараза, в рот оно конём!

Узлы тройные сами развязались
Веревка бельевая подвела.
Патроны холостыми оказались,
А вены – эпидермиса смола.

Опять судьба-злодейка виновата
В том, что талант свой в землю не зарыл.
Ну хуй сним, порифмуемся, робята.
ЗЫ. Снова тему ебли не раскрыл…