Любой, кто учился медицинском институте, сталкивался там с практическими пособиями. Это у всяких там педагогов или инженеров практические пособия являют собой всяческую поебень, а медики сталкиваются с самой, что ни на есть изнанкой жизни, в голимом ее естестве. Речь, конечно, о трупах. Об останках, так сказать, ненужных человеков, которые хоронить за госсчет дорого, а выбрасывать на помойку не гигиенично. Таких свозят в анатомичку (сначала в судебную), а затем консервируют, заливая формалином и используют далее в учебном процессе. Студенты и лаборанты, по столетиями отработанной технологии расчленяют такое пособие, изучая там все от кожи до костей. Приходишь, бывалочи, в анатомичку в вечер, берешь ногу или позвоночник, садишься с книжкой и давай зубрить: это мышца такая-то, начинается тут, идет туда... Ну вам это и нахер не нужно. Так вот, в год таких препаратов курс перерабатывает штук пять или шесть, а оставшиеся кости отправляют в специальную мастерскую, для изготовления скелетов. Кароче мединституту нихуя не остается, а всегда хочется чего-то и в музей засунуть, чтобы пугать охуевших школьников, приходящих на экскурсии. Поэтому так ценится трупный левак, всякая там неучтенка.
  
   Мой сокурсник Вася, человек бедный и не шибко умный, в плане учебы, подрабатывал на кафедре оперативной хирургии, имея ввиду на шару сдать экзамен, плюс скопить на мотоцикл б/у. кафедрой заведовала тогда жуткая сука, теперь окисающая в Израиле, по имени Ревека. Ослушаться ее – подписать себе смертный приговор и пожизненную переэкзаменовку. Вот раз, зимой, в разгар дня, вызывают Васю прямо с лекции, срочно на кафедру... Тот охуел, не ожидая ничего хорошего, так оно и случилось.

   А далее рассказ самого Васи, как я его запомнил.

   "Ну, бля, кароче, Ревека, сука нах, погнала меня в судебку за головой. Там у них халявная голова от глухаря образовалась, уже лет пять в формалине парится нахуй ни кому не нужная, вот Ревека у них ее и выцыганила. Пиздуй, говорит, Василий, забери голову, мы из нее охуевающее пособие захуярим. Я ей, да че вы! Ревека, бля, Линишна, в пакете ее попру что ли? Тут машина нужна, а то народ на улицах поохуеет. А она, мол, хуй тебе, а не машина, дармоед, пиздуй так, только в лаборантской выварку возьми, туда ее положишь, из проволоки ручку сделаешь и допрешь, тут не далеко. Вот, блядь, всему вас учить, говорит. Хуля ты ей скажешь? Кароче, пиздую в судебку, нахожу там кого, они, падлы, ржут, что я по городу с выворкой, как потрошитель попизжу, но голову из чана все же выудили, тряпочкой обтерли, чтоб формалином за километр не фанило и до порога проводили. я скользко, блядь, как на Медео. Я еще когда из судебки выходил, так едва не пизданулся. Пока по Морозова шел, все было еще боль-мень пиздато, голова тяжелая, килограмм десять, выварка по ноге стукает, крышка все норовит слететь, но все в рамках приличного. А вот когда стал подниматься к институту, тут-то все и началась. Там вообще никогда не посыпают, а тут школьники – пидары, раскатали так, что просто пиздец. Не дойдя до середины я уже два раза чуть не пизданулся, за кусты цепляюсь, ползу, такой, раскаряка, с головой в выварке. А тут, как на зло, кусты закончились. Я со всего маху как пизданусь на спину, искры из глаз, пока очухался, услышал крик. Глядь, голова из выварки вывалилась и со всего маху катиться вниз. Я охуел, аж боль прошла. Хватаю выварку и бегу за ебаной тыквой, пытаясь на бегу ее накрыть, как сачком. Раз пять промахивался, потом накрыл. Тогда только оглянулся. Гляжу, валяется у стенки баба, в отрубях, бля. Пока я к ней с вываркой подполз, она уже в себя стала приходить, я над ней наклонился и вежливо так интересуюсь ее самочувствием. Так эта дура, вместо благодарности, как заорет не человечьим голосом, мол, убивают. Хорошо улица была пустынна и кроме этой идиотки никого не было, а то б народ сбежался. Я, кароче, ее нахуй послал, нашел крышку от выварки  и зашкандыбал в институт. Бывают же такие ебанутые, ей помочь хочешь, а она..."

   Вот такая история, с налетом грусти. Только я как представлю че видела та баба: Васю на длинных, кривых ногах, злого, с вываркой в руках пытающегося накрыть голову, катящуюся по улице... Так сам удивляюсь, хара она верещала и в обморок падала? Смешно же!.