- Наркотики – это для серьезных людей, - сказал Сергей, выпустив дым из легких. - Для очень трезво мыслящих, серьезных и ответственных людей.
- Все как у алкашей, съязил Андрей, - только они люди уважаемые, а мы, значит, ответственные. Так?
-    Так.
-    Ты говоришь, безвредно почти. А если сейчас кто-нибудь появится и предложит тебе на халяву героином вмазаться, ты согласишься?
-    Я соглашусь. Особенно если не за деньги.
-    А если не за деньги, то за что?
-    За так.
- Слушай, а ты подсесть не боишься?
- Подсесть, говоришь? А что это такое «подсесть»? И вообще, на что подсесть? Ты что имеешь в виду?
- Как на что – удивился Андрей, - на героин, конечно.
- А ты думаешь, что это так страшно – на героин подсесть? Думаешь, страшнее нет ничего?
- Чур меня, - негромко сказал Андрей. - Слушай, я что-то не пойму, ты что, не знаешь, что от героина люди умирают, и в больших количествах?
- Серьезно? – бодро отозвался Сергей, будто ожидал, что Андрей скажет именно эти слова. – А ты знал кого-нибудь, кто умер от героина?
- Знал ли я кого-то?… - Андрей задумался.
Уставившись в потолок, он стал тереть пальцами подбородок, силясь вспомнить какой-нибудь пример смерти наркомана. Наконец он перевел взгляд на Сергея. Он улыбался.
- Знаешь, - сказал Андрей, - лучше я тебе расскажу историю, которую рассказал мне один мой приятель – старый плановой.
- Какую историю?
- А вот ты послушай.
Андрей уселся поудобнее в кресле, сцепил пальцы на животе и голосом телевизионного сказочника стал рассказывать.

История о Танцующем Рюме

Давным давно, так давно, что уже и не вспомнит никто, когда именно, в стольном граде Щербинке жил шировой по имени Рюма. Никто не знал, как его настоящее имя, никто никогда этим вопросом не интересовался. Может, никакого настоящего имени у него и не было вовсе, в общем, все звали его Рюма, а сам Рюма против этого не возражал. Так вот, значит, жил себе наш Рюма не тужил, ну, конечно, когда было чем проставиться. Когда же проставиться было не чем, Рюма шел к своим знакомым – таким же, как он сам, наркоманам, и лишь ему одному известным способом умудрялся вымутить себе очередную вмазку. Торчал Рюма долго, лет пять или шесть, от чего, видимо, в его организме наступили какие-то изменения и развилась одна забавная особенность: наш герой во время ходьбы стал слегка припадать на одну ногу. Издалека казалось, что он на ходу пританцовывает под какой-то веселый мотивчик. Возможно, так оно и было. И кто знает, сколько бы еще времени прожил на свете Рюма, которого теперь все называли не иначе, как Танцующий Рюма, если бы не одна трагическая случайность.
Как-то раз Рюма где-то вымутил себе полграмма эйча, о чем, конечно, тут же прознали его приятели – торчки. Они пришли в его двор, уселись на скамейку и стали молча дожидаться, когда же выйдет Рюма и поделится с ними своей добычей. Наконец, их надежды оправдались: дверь рюминого подъезда медленно приоткрылась, и в темном проеме показалась всем хорошо знакомая вихляющая фигура. Друзья насторожились и задышали чуть чаще в предвкушении скорого прихода. Но тут случилось непредвиденное: не успел Рюма открыть дверь и выйти из подъезда, как порывом ветра (а погода в тот день была ветреной) дверь потянуло обратно, и о всего маху она всей своей многокилограмовой металлической массой ударила Рюму в бок. Рюма удивленно посмотрел на дверь, потом окинул взглядом поджидающих его приятелей, сделал в их направлении шаг, и… рассыпался, превратившись в кучу грязно-белого порошка. Только голова уцелела и осталась лежать тут же, хлопая глазами и открывая рот, будто силясь сказать что-то. А друзья-наркоманы не растерялись: быстро сообразили, в чем дело, набросились с разных сторон и, вместо того, чтобы попытаться как-то помочь Рюме собраться, стали хватать порошок, вдыхать его, горстями совать его себе в карманы, пока на месте кучи не осталось пустое место, будто там и не было ничего. Голова тоже исчезла. Наверное кто-то прихватил ее с собой, чтобы потом вытрясти из нее еще немного героина.

__________

- Вот такая история, - назидательно произнес Андрей, - как говорится, сказка – ложь, да в ней намек: заторчишь – станешь как Рюма, а то и вовсе… короче, не знаю я никого лично, но я знаю тех, кто знает.
- Даааа, - кивнул Сергей, саркастически усмехнувшись, - не знает он! И историю такую грустную рассказал… придумают же. Ну ладно, знаешь – не знаешь – это не принципиально. В конце концов, нам каждый день по телевизору говорят, как вредны наркотики и все такое, люди там разные выступают, якобы излечившиеся наркоманы вещают, как им бедняжкам плохо было, короче вся эта тема всем хорошо известна. А между тем, друг мой, достоверно известно, что все нарушения в организме наркомана, ну там дисфункция почек или, нарушения опорно-двигательного аппарата происходят вовсе не от героина!
- А от чего же? - воскликнул Андрей.
- От чего?… - Сергей выдержал степенную паузу, - Друг мой, - он бросил на Андрея испытующий взгляд, - вот ты мне скажи пожалуйста, ты когда-нибудь спирт пил?
- Спирт? – переспросил Андрей.
- Ну да, спирт, обычный медицинский или питьевой, или там, ну я не знаю, «Рояль» какой-нибудь.
- Ну доводилось, а что?
- А то, что напрягись сейчас и вспомни, похмелье у тебя было тогда после спирта или нет.
- Похмелье, - Андрей снова уставился в потолок.
- Только давай сейчас без историй, ладно?
- Ладно, ладно, - отмахнулся Андрей. – знаешь, а ведь не было похмелья, точно, не было!
- Ну вот видишь, все сходится, - сказал Сергей удовлетворенно.
- Что сходится? Хорош загадками говорить.
- Ладно, не торопись. В общем, друг мой, мне совершенно точно известно, что с героином, как и с водкой – чем чище, тем безопаснее.
- В смысле…
- В том смысле, что если чистым героином бахаться – до ста лет жить можно, и ничего ужасного с тобой не случится.
- То есть…
- То есть, тут все как и с водярой, только гораздо круче. Смотри, чем больше в спиртном всяких примесей, ну там сивухи или еще чего – тем сильнее вредное воздействие на организм. Так вот, а если бухать только спирт очищенный, то алкашом ты, конечно по-любому станешь, зато проживешь гораздо дольше, чем, если пить, скажем, самогон. Так и с герычем: его ведь какой только херней не разбодяживают, вплоть до крахмала и сахарной пудры. А люди себе все это говно в кровь себе вливают, а потом по телику нам трут все кому не лень: мол, вот так и так, сидел человек на героине, а потом умер от того, что печень у него накрылась. И все это, говорят, влияние героина. Так вот знай, что печень он не героином себе посадил, а всем тем, чем героин разбавлен был. В общем так, я для себя уже давно решил: если бы было у меня денег много, я бы раздобыл себе побольше героина чистого. Или нет, даже не героина. Его ведь преимущественно по вене гонят, а я считаю, что в человеческом организме и так отверстий достаточно, и что нехуй в своем единственном тельце еще какие-то новые дырки делать. А охота, как говорится, покопаться в себе, займись лучше пирсингом, или на худой конец, засунь себе палец а жопу. Так вот, лучше бы я на все бабки опиумом затарился. Пусть за большие деньги – не жалко.
- А почему именно опиумом? - спросил Андрей.
- Да ты понимаешь, старик, я тебе врать не стану, сам я не пробовал, но слишком уж много я знаю свидетельств того, что опиаты – это одна из очень немногочисленных по-настоящему хороших вещей, которые может дать человеку этот мир. Просто героин – это уже не аутентично. Это синтетика, порождение техноса, своеобразная профанация. Понимаешь?
- Не совсем, если честно.
- Как бы тебе это объяснить… - Сергей задумчиво потер подбородок. – Ага, вот! Объясняю на простом примере. Я этим летом на юг ездил отдыхать. Ну и познакомился там с местными. Забавные ребята, ничего плохого о них сказать не могу. И вот представь себе, в этой курортной глухомани нашелся человек, который увидев меня при всей братве громко у меня спросил: «Это что у тебя, кепка «Чемпион»? А я только и сказал: «Да». И больше на эту тему даже слова не произнес. Дальше все шло уже без моего участия, но я, тем не менее стал объектом всеобщего внимания. И надо сказать, в весьма позитивном контексте. Естественно кто-то из публики громко спросил, что мол это за чемпион такой. И тот кекс, который эту тему поднял, сказал: «Чемпион» – это фирма. Это тебе не «Найк» корейский».  Так вот, опиум – это как «Чемпион», как «Харлей Дэвидсон», как «Кока-Кола» в конце концов. Это аутентично. Марихуана – это тоже охуенный брэнд. Это тоже фирма. «Мэйд ин Хэвэн». Хотя, если честно, я против корейского «Найка» тоже ничего против не имею.
- Ну хорошо, а что дальше?
- А дальше, друг мой, мы снова возвращаемся к вопросу о персональной ответственности. Например, Авиценна, опиум очень уважал, но ведь он же создал и учение о дозировке. Ну и чего? – а ничего – трескался бы себе каждый день, и было бы мне всегда по кайфу. Вот так.
- Даааа, вот это позиция, - удивился Андрей, - мне с таким взглядом сталкиваться не приходилось.
- Не приходилось ему, да скоро одна эта позиция только и останется, а все остальное отпадет как всякий хлам ненужный. Конечно, насчет ста лет – это я загнул, но лет на десять меня хватит, - а там и помереть не жалко. Прикинь, - Сергей сделал призывный жест рукой, - десять лет беспрерывного кайфа, неужели ты бы отказался?
- Ну, я не знаю, - покачал головой Андрей, - а как же там семья, дети?
- Старик, скажи, а на хуя это надо? Вот скажи мне, что толку плодить детей в том обществе, в котором мы с тобой живем? Вот твои родители тебя струганули, да? вот вырастили тебя, да? а ты что, счастлив? Нет, вот ты скажи мне, ты счастлив?
Андрей пожал плечами.
- Молчишь! То-то и оно, что вся эта так называемая полноценная жизнь, куда входит семья, работа, увлечения какие-то – все это и есть самый вредный наркотик и самообман сплошной. Ничего стоящего не приобретая, человек лишь попадает в кабалу обязательств, из которой ему не выбраться до конца своих дней. Конечно, без наркотиков ты, возможно, и девяносто лет проживешь, но ведь можешь и завтра под машину попасть, не так ли? И вот, допустим, сразу ты не умрешь, а попадешь в больницу и кучей переломов и черепно-мозговых травм. И вот ты будешь валяться под капельницей, изнывая от боли, и думать: «Ёб твою мать! Вот почему я, блядь, такой весь из себя правильный труженик и отец семейства валяюсь здесь и подыхаю, а какой-то наркоман – сосед мой – вкатил себе пару кубов, и все у него заебца. А если он сам под машину попадет, - загонит себе еще пару кубов – и не заметит даже, что у него переломано все, не до таких мелочей ему уже будет». А кончится все тем, что добрая сестричка в коротком халатике тебя морфинчиком проставит. И потом на страшном суде ты тоже спросишь: «Господи, почему же я, а не он?» А он тебе ответит… - неожиданно Сергей соскочил с дивана и встал посреди комнаты, заложив левую руку за спину, а правую подняв на уровень груди и собрав пальцы так, будто в ладони у него была курительная трубка. - … так вот, таварищ, - проговорил Сергей с характерным кавказским акцентом, - скажу тэбэ, как чэстному каммунисту… ты ведь чэстный каммунист?
- Да…, - прошептал Андрей.
- Ну так вот, истинно говорю тэбэ: нынче будешь со мною в Раю.