Знаете, когда летишь на вертолете за лосем, который бежит по болоту, и я - маленький, еще ни разу не стрелявший в зверей, гляжу в иллюминатор и наблюдаю, как это животное ничего не понимает, а просто слышит безумный звук от "МИ-8" от которого и бежит в страхе...

И когда вертолет снижается на ходу, знакомый отца расчехляет ствол, открывает дверцу, и прикладывает "Сайгу" к плечу. Я отхожу от иллюминатора к открытой двери, встаю позади стреляющего, и вижу, как лось пытается петлять, бежит змейкой. Но ведь он не может поднять голову вверх... И в его движениях была какая-то паника, какая-то неизбежность.

Которая была нарушена и прервана выстрелом. Бежавший лось упал. Причем не просто упал, а кувыркался еще долго, поскольку бежал быстро.

Радостные мужики заулыбались, один из них побежал к летчику давать инструкции. Вертолет снизился в аккурат возле лежащего тела. И, боже мой, я до сих пор помню эти большие глаза, которые смотрели, как мне казалось, на меня. А может и действительно на меня... Сахатый был еще живой, его ноги конвульсивно дергались, а тело неестественно дрожало.

Второй выстрел сделал эти глаза стеклянными. А в моих глазах накопились слезы. Но мне было стыдно плакать перед старшими, и я всей силой сдерживал их.

Теперь, когда мне плохо, иногда я вспоминаю эти большие глаза, которые вопросительно смотрели на меня. И, вспоминая эти глаза, я плачу. Конечно, если меня никто не видит...