Ужин в одиночку

На часах шесть вечера. Еше три долгих часа и я ее буду кормить мясом с грибами, на выбор-поить шампанским с клубникой или вином, танцевать танцами, с дождем за окном.
Девять вечера. Ароматы блюд настольных-вдыхают ноздри подъезда, свечи трешат и улыбаются блядским пламенем. В десять-они просто начинают огрызаться одиночеством. Ближе к полуночи тараканы на кухне доедают последние куски мяса. Третья пробка тонет на дне. Бытылка катится и мнет клумбу роз. Ужин в одиночку.

Питерский портной

Я гулял по белым краскам ночи, по мостовым и по аллеям. Пил с чижиком и бежал по невскому, гостил в гостинных. Начался дождь и я спрятался под козырькем остановки. На лавочке сидел мужчина. Он пытался вдеть нитку в иголку, чередуя свою неудачу с поднятыми к небу глазами и возгласами:
-Блядь. Какого хуя. Не плачь, потерпи, сейчас заштопаю.
-Кто ты,-спросил я.
-Я портной, ответил мужчина. Я хочу заштопать свое небо.
Я выташил из рюкзака бутылку белой и разлил по пластмассовым стаканчикам. Выпили. Помолчали. Он поведал свою историю о том, как он шесть лет назад на этом перекрестке потерял свою жену и ребенка под колесами грузовика. Как его небо разорвалось именно здесь. Разлил еше. Выпили. Я попрашался и пошел дальше, думая об этом человеке, который хочет заштопать свое разорванное небо. Для меня он был питерским портным.

Серпантин и бездорожье

Дорога петляет. Я поднимаюсь и опускаюсь, царапая о ветер свой лоб и руки сбивая. Отхожу в сторону и падаю, запутавшись ногами в бездорожье.
Домой пришел опять побитым.
-Все, все, смотря на себя в зеркало и говоря сам себе. Сегодня, нет, прямо сейчас завязываю. Завязал. Улыбаюсь гладким аллеям и тротуарам.
Устал. Намучился. Сладкий звон второй бутылки затоился в кустах. Сбивая руки и царапая лоб:
-Как я по вам скучал-мой серпантин и бездорожье.