Я был в Лужниках за час до начала матча. Болельщики, большей частью спартаковские, толпились у входов на стадион. Все вели себя спокойно и даже как-то вяло. Я обратил внимание на то, что среди болельщиков было много девушек. Они держались наиболее собранно: цепкими взглядами оглядывались по сторонам, словно пытаясь выявить что-то противозаконное. У меня не было сомнений, что это – агенты суккубов, которые следили за порядком. А возможно и отлавливали врагов народа, таких, как я.
Я чувствовал себя крайне неуютно. В кассах ещё продавали билеты, небольшие очереди стояли у них. Денег, чтобы купить билет, у меня не было. Я ждал помощи от Хорена Оганесяна и его друзей. Минута бежала за минутой, но члены Сопротивления никак не проявляли себя.
Я заметил, что привлекаю к себе внимание. Худой пацанёнок с загнанным взглядом, в грязной, потёртой одежде – многие с удивлением косились на меня. Особенно странно взирали на меня болельщицы - суккубы. Я ощутил необычайное волнение. С каждой секундой волнение перерастало в панику.
«Что случилось? – шевелились во мне мысли. – Почему Оганесян не появляется? Может быть его схватили, пытают? Может быть сейчас готовят облаву на меня? Вот прямо здесь, через секунду – подбегут, собьют с ног и арестуют?»
Напряжение в моей груди доросло до немыслимых размеров. Меня буквально трясло. Мне было уже наплевать на Сурового Пограничника, на возвращение в Советский Союз, на всё. Хотелось лишь броситься наутёк и убежать отсюда подальше.
-    Володя? – услышал я вдруг за спиной чей-то голос.
Вздрогнув, я резко обернулся я увидел мужчину средних лет с кавказскими чертами лица.
-    Ты Володя? – снова спросил мужчина. – Я не ошибаюсь?
Я не знал, что ответить. Губы ссохлись, бешено колотилось в груди сердце.
-    А что вы хотели? – выдавил я из себя.
-    Я от Хорена Оганесяна, - сказал мужчина. – Меня зовут Михаил Галоян, я начальник Ереванского «Арарата». Пойдём, я проведу тебя на стадион.
Грудь моя наполнилась восторгом.
-    Вы!.. От Хорена!.. Я думал, уже никто не придёт.
Мужчина добродушно улыбнулся.
-    Мы никогда не бросаем мальчиков в беде, - сказал он и потрепал меня по щеке. Очень нежно. – Особенно таких красивых, как ты…
Взяв за руку, Галоян повёл меня к служебному входу.
-    Это со мной, - сказал он милиционеру, показывая какие-то корочки. – Племянник. На футбол просился.
-    Проходите, - кивнул милиционер.
Мы вошли в подтрибунное помещение.
-    Надень это, - сказал мне Галоян, протягивая разноцветную спортивную панаму. – Ты звезда кино, тебя многие знают в лицо. А на стадионе полно агентов суккубов.
Я надел панаму и надвинул её на глаза.
-    Я посажу тебя на первый ряд, - продолжал он, - недалеко от восточной трибуны. Если нам повезёт с жеребьёвкой и Дасаев будет стоять на восточных воротах в первом тайме, ты переместишься в Советский Союз меньше, чем через час.
-    А если не повезёт? – спросил я.
-    Если не повезёт, - улыбнулся Галоян, - то он будет стоять там во втором тайме. И ты переместишься в Советский Союз чуть позже. Просто я опасаюсь, что к этому времени тебя могут вычислить. Но будем надеяться на лучшее.
-    Когда мне выбегать на поле?
Галоян задумался.
-    Лучше всего – в середине тайма. Где-то на двадцать пятой минуте. К этому времени суккубы увлекутся футболом и не обратят на тебя внимание. Смотри на табло, там отображается время.
-    А если придётся выбегать во втором тайме?
-    Во втором можно и пораньше. За восточными воротами мы посадили группу наших болельщиков. Когда ты выбежишь на поле, они бросят несколько дымовых шашек. Вас с Дасаевым не будет видно, и он без помех сможет провести Ритуал.
-    Ритуал? – переспросил я.
-    Да, ритуал, - как-то коряво улыбнулся Галоян. – Ритуал возвращения в Советский Союз.
Я пытался собраться с мыслями и сосредоточиться. Сильное волнение мешало этому.
-    Я слышал, здесь часто выбегают на поле. Как болельщики узнают, что выбежал именно я?
-    Да, - подтвердил Галоян, - выбегают здесь часто. Но наши болельщики знают твою панаму. Я их проинструктировал. Как только ты снимешь её, он начнут бросать шашки. Поэтому ни в коем случае не снимай её просто так.
Мы вышли на стадион. Начальник «Арарата» провёл меня по беговой дорожке к восточной трибуне и посадил в первом ряду наискосок от ворот, у самого углового флажка. Все болельщики сидели на центральных трибунах, некоторые – за воротами. В своём секторе я оказался совершенно один. Поначалу это меня обрадовало, но вскоре насторожило.
«Один, - думал я, - у всех на виду. Даже спрятаться не за кого».
Тем не менее, выбирать не приходилось.
Часы на табло стадиона показывали 16:55. Команды выходили из раздевалок. Выстроившись в ряд, под звуки футбольного марша, они выбежали на центр поля. Я жадно вглядывался в Оганесяна. Он в мою сторону не смотрел.
Состоялась жеребьёвка. Мне ужасно хотелось закончить всё побыстрее, в первом тайме, но к воротам за восточной трибуной побежал не Дасаев, а Подшивалов – молодой вратарь «Арарата». Я понял, что смогу переместиться в Советский Союз только во втором тайме.
Хорен Оганесян, разминаясь, совершил ускорение к углу поля, в мою сторону. У углового флажка он остановился, посмотрел на меня и подмигнул. Я почувствовал себя гораздо увереннее – поддержка Оганесяна влила в моё тело новые силы.
Началась игра. Я, ярый футбольный болельщик, первый раз в жизни совершенно не интересовался ходом событий на поле. Сжавшись, испуганно оглядываясь по сторонам, в надвинутой на глаза панаме, я сидел на скамейке и дрожал от страха. Мне казалось, что все смотрят не на поле, а на меня. На самом деле всё было абсолютно наоборот. На меня никто не обращал внимание. Все были погружены в игру.
Болельщики на трибунах держались очень непринуждённо. Огромное количество девушек с обнажёнными торсами радостно трясли грудями. Некоторые из них тут же делали соседям-мужчинам минеты. Звучали рожки, барабаны – торсида отрывалась по полной.
Минут через пятнадцать от начала матча на поле выбежала голая болельщица. Совершив несколько кульбитов, она повисла на Фёдоре Черенкове, засосала его в губы и категорически не хотела отпускать. Наряд милиции оттащил её за пределы поля. Её истошный вопль донёсся и до моих ушей.
-    Федя! – кричала она. – Я люблю тебя! Выеби меня!
Под занавес тайма спартаковцы забили гол. Автором его стал Юрий Гаврилов. Трибуны взорвались овациями. На поле полетели флаеры. Несколько голых болельщиц и болельщиков выбежали на поле. Гаврилова им поймать не удалось. Они разместились в центральном круге и под радостные крики трибун стали отчаянно трахаться. Девки сидели на парнях сверху и кричали:
-    «Спартак» - чемпион!
Их оттаскивали долго.
-    Уважаемые болельщики! – успокаивал через мегафон разгорячённую толпу какой-то капитан милиции. – Просим вас соблюдать приличия. Ебаться можно только на трибунах. Ебаться на поле категорически запрещается. Вы мешаете игре.
Первый тайм наконец-то закончился. Футболисты потянулись в раздевалки, на стадионе зазвучала музыка. От чрезмерного волнения мой мочевой пузырь переполнился и готов был лопнуть. Я чувствовал, что до второго тайма не дотерплю. Поднявшись с места, я стал взбираться по трибуне к одному из выходов в подтрибунное помещение. Я надеялся, что там должен быть туалет.
Туалет я вскоре нашёл, однако там стояла весьма значительная очередь. Пришлось ждать. На моё счастье очередь продвигалась довольно быстро. Минут через пять я уже находился у самых дверей туалета.
-    Вовка, ты?! – раздался вдруг за моей спиной звонкий девичий голос.
Я судорожно обернулся. Передо мной стояла Света – подруга моей двоюродной сестры, с которой я как-то трахался.
«Чёрт! – я был в отчаянии. – Какое западло!»
-    И точно, ты! – радостно взирала она на меня. – Давно не виделись. Как дела?
-    Вы ошиблись, - дрожащими губами произнёс я и отвернулся.
-    Вовка, да ты чё! – развернула меня к себе Света. – Не узнаёшь что ли?
Радостное выражение её лица неожиданно сменилось на настороженное.
-    А-а, помню, помню, ты же в бегах. Тебя разыскивают… Володь, а почему ты убежал? Неужели тебе что-то не нравилось? Кстати, Лена и тётя Марина тоже здесь. Надо непременно сказать им о тебе.
-    Девушка! – злобно выдавил я из себя. – Неужели вам непонятно, что вы ошиблись?!
Тут же я проскользнул в двери мужского туалета, благо моя очередь как раз подошла.
Облегчение было необыкновенным!
Я выходил наружу с учащённым сердцебиением. В первое мгновение я не обнаружил ничего подозрительного. Светы не было видно. Я зашагал по коридору к выходу на трибуну.
-    Володя! – донеслось мне в спину.
Это была тётя Марина. Она звала меня и махала рукой. Рядом с ней стояла Света и моя двоюродная сестра Лена.
-    Иди к нам! – кричали они. – Тебе ничего не будет.
«Попался! – вертелось в моей голове. – Как же так?! Как же всё несправедливо!»
Я бросился в толпу.
«Не надо сдаваться, - успокаивал я себя. – У меня ещё есть шанс».
Я выбрался на трибуну и, перепрыгивая через скамейки, устремился на своё место. Футболисты уже находились на поле. Судья дал свисток, второй тайм начался. Ренат Дасаев, Суровый Пограничник, стоял в заветных воротах у восточной трибуны.
Я оглянулся – не преследуют ли меня. Меня преследовали.
Тётя Марина, Лена, Света, ещё какие-то женщины с хищническими лицами и мужчины в милицейской форме скакали вслед за мной по скамейкам. Расстояние между нами стремительно сокращалось.
«У меня нет времени ждать! Выбегать на поле надо прямо сейчас!»
Я сорвал с головы панаму и, повернувшись к болельщикам на восточной трибуне, стал отчаянно махать ей. Потом я сорвал с тела футболку, шорты, трусы и сандалии. Оставшись совершенно голым, я рванул к зелёному газону поля.
Навстречу мне бросились милиционеры.
-    Хватайте его, хватайте! – слышались крики сзади. – Это государственный преступник.
От милиционеров мне удалось увернуться. Я выбежал на поле.
«Где же дымовые шашки? – стучало в голове. – Почему нет дыма?»
В ту же секунду дымовая шашка, пущенная с трибуны, плюхнулась у ворот, зашипела и, бешено вращаясь, стала выделять едкий и густой дым. За ней полетели другие.
-    Товарищ Дасаев! – кричал я на бегу. – Суровый Пограничник! Помогите мне!
Я подбежал к нему вплотную. Дасаев ждал меня.
-    Слушай меня внимательно, Володя! – крикнул он, схватив меня за плечи. – Действовать надо быстро, поэтому беспрекословно выполняй мои указания. Скоро ты окажешься в самой лучшей стране.
-    Что мне делать, товарищ Дасаев?
-    Чтобы вырваться из Страны Суккубов, надо совершить акт, который противоречит всему устройству, всей философии и сущности этого мира. Тогда портал, который находится в этой вратарской площадке, откроется и ты переместишься в другой мир.
-    Что это за акт, товарищ Дасаев?
Суровый Пограничник внимательно посмотрел мне в глаза и произнёс:
-    Это гомосексуальный акт.
-    Гомосексуальный?.. – я не знал, что это такое.
-    Гомосексуализм – это любовь мужчины к мужчине. Самая прекрасная и возвышенная любовь, которая существует во Вселенной… Короче говоря, ты должен взять у меня в рот.
Дымовые шашки продолжали падать вокруг нас. Я уже никого не видел, кроме Дасаева. Плотная пелена дыма отгораживала нас от трибун. Я не вполне понимал Пограничника.
-    Быстрей, Володя, быстрей! – Дасаев спустил трусы и рукой в фирменной перчатке стал дрочить свой хуй. – Один раз – не пидараз! – подмигнул он мне.
-    Вы хотите, - дрожащими губами выдавил я, - чтобы я взял в рот ваш пенис?
-    Да, Вовка, - хуй Дасаева увеличивался в размерах. – Именно это я хочу.
-    Но я не буду этого делать, - сказал я. – Это нехорошо.
Суровый Пограничник прервал мастурбацию и требовательно посмотрел мне в глаза.
-    Вова, - ласково сказал он, - ты кажется не понимаешь, что происходит. Ты окружён, тебя вот-вот поймают. Поймав, суккубы будут долго пытать тебя. Истязать всевозможными и самыми жестокими способами. А потом умертвят и выбросят на помойку. Ты хочешь умереть? Что же, ступай к ним.
-    Я не хочу умирать! – я плакал.
-    Тогда возьми его в рот! – Дасаев повысил голос. – Просто возьми, и всё. Совсем скоро ты вернёшься к маме.
Опустошённый, потерянный, загнанный, я медленно опустился на колени. У меня не было выбора. Я должен был делать то, что говорит мне Суровый Пограничник. Дасаев приподнял член и приблизил его к моим губам. Я открыл рот…

-    Остановись! – раздался громогласный голос.
Пелену дыма пронзили разряды молний. Волнообразные колебания заструились по воздуху. Вихрь чёрных пятен, возникших вдруг из-под земли, заструился в бешеном водовороте. Пятна складывались в контур человека. Высокий, страшный, с пронзительным огнём неистовых глаз, в чёрном искрящемся костюме, идеально подогнанном под талию, он возник вдруг перед нами и окинул яростным взглядом Дасаева. Тот задрожал и, упав на землю, попытался поцеловать обувь незнакомца. Тот отшвырнул его в сторону.
-    Не делай этого, Володя! – сказал мне незнакомец. – Ты не вернёшься в Советский Союз.
Меня колотило от страха.
Незнакомец сделал ко мне несколько шагов.
-    Что эти гомики наговорили тебе? Они упоминали Раздвоение?
-    Да, - кивнул я. – Они рассказали про Раздвоение, про Советский Союз и Страну Суккубов. Про то, как мне вернуться обратно.
-    Они рассказали тебе не всё. На самом деле тогда, в 1974 году, академик Келдыш, пытаясь спасти Советский Союз, сделал не Раздвоение, а Разтроение. Оно получилось у него случайно. Возникла не только Страна Суккубов, но и Страна Голубых. Это страна, где власть находится в руках гомосексуалистов, где царят скотоподобные законы соития. Ты доверился футболистам - гомикам. Разве ты не знаешь, что все футболисты гомосексуальны? Разве ты не видел, как после забитого мяча, они обнимают и целуют друг друга, как гладят друг друга по спине и хлопают по заднице?
-    Я ничего не знал об этом, - всхлипывая, ответил я.
-    Это прощает тебя, - сказал незнакомец. – Все члены футбольного Сопротивления и Суровый Пограничник – агенты Страны Голубых. Они отыскивают доверчивых и напуганных молодых людей, подсовывают к ним энергетические фантомы в образе добросердечных бабушек-спасительниц. Убеждают найти Сурового Пограничника, а потом переправляют парней в Страну Голубых, чтобы превратить их там в мерзких педиков. Посмотри, что происходит сейчас на стадионе этой Страны.
Дым моментально рассеялся и я увидел трибуны стадиона. Это был всё тот же стадион «Лужники», но происходило на нём нечто совершенно иное. Весь он был заполнен мужчинами. Мужчины обнимались, лезли друг к другу губами, делали минеты, а некоторые и трахались, всаживая свои отростки в анальные отверстия. Всё это было омерзительно.
-    Ты мог оказаться среди них, - сказал мне незнакомец.
Я был потрясён увиденным. Дым снова собрался вокруг нас. Незнакомец смотрел на меня.
-    Ты заслуживаешь уважения, Володя, - сказал он задумчиво. – Ты так отчаянно рвёшься в Советский Союз, к своим родным и близким…
-    Больше всего на свете я хочу вернуться к ним! – ответил я.
Незнакомец раздумывал.
-    Пожалуй, я позволю тебе вернуться, - сказал он. – У тебя большая сила воли. Однажды ты можешь стать мне полезен. Ступай! – махнул он рукой. – Выходи из дыма к трибунам. Ты снова окажешься в своём Советском Союзе.
Я не знал, верить мне ему или нет.
-    Ступай, ступай! – повторил он. – Пока я не передумал.
-    Кто вы, дяденька? – спросил я его.
Незнакомец усмехнулся.
-    Я – Вельзевул. Повелитель Ада и Страны Суккубов. Пока можешь забыть это имя. Но знай: рано или поздно, при жизни или после смерти ты ещё встретишься со мной. А теперь – беги!
Я стоял в нерешительности.
-    Ну, живо! – крикнул он.
Больше я не раздумывал. Сорвавшись с места, я побежал к трибунам.
-    А с тобой, Дасаев, - услышал я за спиной голос Вельзевула, - разбираться будем жёстко. Надоел ты мне со своими педиками.
Я выбежал из дыма к трибуне. Милиционеры, стоявшие в оцеплении, смотрели на меня ошарашено. Такими же взглядами взирали на меня люди с трибун. Я окинул их мимолётным взглядом. На трибунах не было ни одной полуголой девушки.
-    Голый мальчик!.. – шептали люди. – Как здесь оказался голый мальчик?
Меня окружили милиционеры, накинули на плечи одеяло и повели под трибуны. Я оглянулся на поле. Ренат Дасаев лежал в штрафной площадке. Ему оказывал помощь доктор. Никаких следов присутствия высших сил не наблюдалось.
-    Советский Союз!.. – радостно шептал я.

                               ОКОНЧАНИЕ   СЛЕДУЕТ