Первый русский был еврей. Я имею в виду первого русского в J-MOTORS. Я в J-MOTORS уже был, но себя я считаю по национальности белым пролетарием. Кроме лица и рук до локтей. Подпаленная морда придает мне благородное сходство с иракцем.
Еврей был низкорослый и плюгавый, но это был мощный еврей. Его фамилия была Тартарковский. Он был в два раза мощнее кинорежиссера. Я с удовольствием бы обрубил  от любого еврея половину, поэтому я сокращаю его до Тартарка.


Еврея в J-MOTORS привел я. Когда Марк Аврелий проезжал по Палестине, в нем вызывали отвращение суетливые и вонючие евреи. А я не распознал Тартарка сразу по запаху, как учил меня отец. Отец купил дачу у еврея и, сколько не переклеивал обои, каждый раз говорил: «Ну что ты сделаешь! Пахнет евреем и все!».
Я встретил еврея в скрап-ярде. От него хорошо пахло отработанным машинным маслом. Это и сбило меня с отцовской линии. Кроме того, еврей был из Сибири, и я вспомнил запах от Тайшета к востоку — запах сильного мороза, смешанного с дымом заводов-гигантов. Тайшет сильно ударил мне в голову, и я потерял бдительность. Так я проворонил жидовскую вонь. Долбаная Сибирь.


Тартарк сказал, что он бизнесмен из Новосибирска, что он ведет переговоры с японскими бизнесом и что нельзя ли ему встретиться с моим боссом. Я ответил, что мой босс — виртуоз бизнес-наебок, и при этом этот виртуоз грек, так что его наебки пришли в первый мир из третьего, и что поэтому они наверняка заработают в Новой Сибири.
Тартарк приехал к нам в J-MOTORS. Результатом стали постоянные с тех пор в J-MOTORS русские вахты.


Это и был бизнес еврея с японскими бизнес-партнерами. Торговля рабами. Ввезенными на три месяца под видом туристов. Нищими из вашей ебаной Российской Федерации. Вместе с гастарбайтерами Тартарк ввозил в Японию также минетчиц.
Вот математика еврея, которую еврей изложил моему боссу.
Японцу надо платить 150 долларов в день. Японскому корейцу надо платить 120. Нелегалу — 100. А новосибирцы-русские охуевают от счастья, когда мы, евреи, платим им по 100 долларов не в день, а в неделю. И они плачут слезами благодарности, когда мы выдаем им зарплату без задержки. И когда мы говорим им: «Спасибо за работу,» — русские отвечают: «Спасибо вам за работу!.. Спасибо вам, евреям, что вы нас кормите!»
Итог: плати русскому туристу втрое меньше, чем нелегалу, и все равно он за три трехмесячных вахты зарабатывает себе на дом. Еврей имел в виду на квартиру в Новожопинске.
Тартарк гарантировал качество товара. Например, все его минетчицы были образованными женщинами: учителями математики, инженерами, врачами-педиатрами, врачами-гематологами.


Первую вахту сибиряков в аэропорту встречаю я.
Сибиряки летят авиакомпанией ЭАР КИРГИЗИЯ. КИРГИЗИЯ приземляется не в аэропорту Осаки KANSAI INTERNATIONAL, КИРГИЗИЯ садится в Нагое. KANSAI INTERNATIONAL КИРГИЗИИ не по карману. Осакский аэропорт — самый дорогой в мире. Он построен на искусственном острове, вынесенном в море и подлежащем уничтожению через 20 лет. В Нагое же может сесть каждое авиагавно — почти бесплатно, просто за дружбу между Японией и соответствующей третьемирной федерацией.


Сибиряки прилетают рейсом 740. Звучит как еврейская песня. Я стою у таможенного дока с таблом «740». Сначала выходят два физика-шестидесятника из Дубны и пятьдесят юных сибирских влагалищ для японских членов.
Шестидесятники наконец смогли сделать то, о чем они так долго говорили в шестидесятых: они выехали. Японезы оплатили им билеты, чтобы они хоть перед смертью увидели ускорители, какими они стали через 50 лет после их дубнинского. Оплатили включая электричку Дубна—Москва и обратно. Плешивые физики идут в китайских штанах и с пришибленным видом. Влагалища — при сигаретах, выщипанных бровях и высокомерных минах.


Вахтовики выходят через час. И не из дока, а из спецдвери. Час ушел у пограничников на допрос — каким видом туризма можно заниматься без наличных денег, а только с у-нас-все-консервы-с-собой.
Вахтовики Пэ и Ва входят в Японию. Я не видел их фото, но сразу их узнал. Американец ведет себя, как будто он все время на сцене, верфовцы ведут себя, как будто они все время в жопе. Вы или оглядываетесь на товары в витринах, или просто настороженно оглядываетесь. Одеты вы так, как будто вы сошли с витрины индийского ателье.
В своей хонде я выдаю Пэ и Ва аванс, по 10 тысяч иен. Я даю им деньги так же, как босс-грек выдает мне. Я опускаю бумажник между ног и, не показывая сколько внутри, извлекаю двадцать новеньких банкнот. Разворачиваю их веером, пересчитываю веер, складываю, разворачиваю и пересчитываю еще раз, опять складываю и бросаю перед каждым по стопке. Контакты руками при таком способе исключены.


Имена последующих верфовцев в J-MOTORS уже не важны, важны их идеи.
Верующий верфовец каждый вечер делал то, что наказывал ему делать батюшка. Он ходил по скрапам и искал бензонасос для батюшкиной «Корсы».
Экономически мыслящий верфовец говорил: «В Новосибирске номенклатура товаров как во всем мире!», — и ставил рядом две одинаковые банки кофе — гастарбайтеров из Новосибирска и гастарбайтеров из Тринидада.
У верфовца с образованием было два высших образования, поэтому он просил не заставлять его таскать капоты бегом.
Верфовец-кулак говорил: «Главное — что теперь в России можно построиться.» Кулак привез в Японию семена риса, чтобы рис был свой и чтобы не тратить валюту.
Свое варево верфовцы варят в кастрюлях, подобранных из японского мусора. По той же цене, что новая японская кастрюля, верфовец купит себе квартиру с видом на Обь.
В борщ для густоты добавляется мука — получается вкус, как если бы в борще сварили пару кухонных тряпок. Охуев от тушенки, верфовцы ловят костлявых пeскарей. Я показал им черепаху в соседнем ручье. Верфовцы разрубили ей панцирь ребром капота.
И все вы живете в уверенности, что Россия станет как Америка. Вы и сдохнете в этой уверенности. Только верфовец-еврей говорил японцам, что он еврейской национальности, но что его семья временно проживает в Амурской области.


Я не описываю лица верфовцев. У всех у вас одно лицо: херово побритое херовой электробритвой.
В Японии начинают организовываться первые рабочие кружки. Рабочие союзы гастарбайтеров и минетчиц. Иры и Лены борятся за то, чтобы им не отпердоливали в японский флаг хотя бы жопу. В этом случае они делают уступку — японезы могут продолжать ссать им на головы.


«Мистер Влад, — делает мне предложение Тартарк, — как насчет совместной фирмы?»
«Мистер Влад» — так называют меня наши черные гастарбайтеры из Ганы. Современное поколение африканских борцов. Гордые внуки Кваме Нкрумо. Борцы за баксы.
«Ты ищешь работодателей — твои десять процентов зарплаты работников.»
Тартарк показал японезам белое гавно. Теперь бизнес будет расти. Белого гавна в Японии станет по крайней мере столько же, сколько коричневого шри-ланкийского.
«Ты знаешь Родзаевского?» — спрашиваю я.
«Он тоже войдет в совместную фирму?»
«Он лидер фашистских крошек.»
«К тебе надо привыкнуть, Влад. Иногда мне кажется, что ты не любишь нашу Россию.»
Шеф русского «Югенда» Родзаевский учил: «Фашистский крошка не должен играть с еврейскими детьми и не должен ничего брать у евреев.»


После встречи очередных верфовцев в аэропорту мне снится сон. В J-MOTORS приезжают два сибиряка. Я представляю их греку.
«Они не говорят по-японски, — говорю я боссу. — И по-английски они тоже не говорят.»
«А что они произносят?»
«Они цокают,» — говорю я.
«Цокают?»
«Да. Чтобы выразить, что черный хлеб — самый вкусный.»
Я просыпаюсь. Я чувствую во рту вкус верфского черного хлеба. Я вспоминаю, что во сне сибиряки подарили мне полкаравая. Целым он выглядел как гавно слона. Хлеб был ржаной, кислый и херовый. Такой херовый, что из него можно приготовить только квас за три копейки. Мне хочется полезть на стену и прогрызть выход в потолке.