Вязкие колыхания обволакивали сознание, сжимали его, дробили и разворачивались чёрной и тошнотворной бездной. Я падал в неё, падал нескончаемо долго и никак не мог достичь дна. Я стремился к нему, я хотел распластаться на его поверхности разлетающимися каплями слизи, чтобы забыть и себя, и своё предназначение… Но колыхания удаляли желанное дно всё дальше. Я падал и продолжал дробиться.
-    Так, так, так, - услышал я отдалённые раската зычного женского голоса. – Открываем глазки, открываем.
Пятна на мгновение сложились в некую осмысленную картину, в которой я определил присутствие какого-то существа в белом халате. Но тут же сознание снова окрасило реальность в полутона.
-    Не закрывай глаза, не закрывай! –  забубнила женщина. – Тебе нельзя засыпать. Ну-ка, понюхай.
Под нос поднесли что-то дурно пахнущее. Тело передёрнулось от омерзительного запаха, а из глубин желудка наружу устремилась рвота.
-    Ага, ага! – радостно воскликнула женщина. – На бочок и в тазик.
Мне помогли перевернуться набок, и я исторгся долгой и стремительной струёй блевотины. Закончив, я откинулся на подушку – вполне пришедший в себя. Ясность в голове восстанавливалась. Я лежал на кровати, а рядом стояли три женщины: одна постарше, две другие - помоложе. Они были в белых халатах. Я догадался, что нахожусь в больнице, а женщины – врач и медсёстры. Догадки мои подтвердились.
-    Ну что, будем знакомиться? – произнесла женщина постарше, врач. – Меня зовут Алевтина Юрьевна, я заслуженный доктор Советского Союза. Это – медсестра Анжела и медсестра Кристина. Они занимаются восстановительной терапией. Ты с ними ещё не раз встретишься.
Анжела и Кристина очаровательно мне улыбнулись. Это были пышногрудые высокие бабуськи, Анжела – брюнетка, а Кристина – блондинка. Вырезы на халатиках в районе бюстов были необычайно глубоки – я даже смог рассмотреть соски Анжелы, когда она нагнулась, чтобы поправить мою подушку. Они носили короткие юбочки, из-под которых пробивались косички, заплетённые разноцветными бантиками. Я так и уставился на эти косички – никогда ничего подобного я не видел. Чуть позже я узнал, что такой была в то время женская мода в Москве. Девушки отращивали лобковые волосы чрезвычайно длинными, заплетали их в косы и украшали бантами. Поначалу мне показалось это странным, но позже я привык и даже полюбил этот стиль. В нём действительно было что-то необыкновенное: девушки ходили в мини-юбках, а между ног у них, болтаясь во все стороны, колыхались забавные косички. Они придавали девушкам пикантную элегантность.
-    Что со мной было? – ссохшимися губами произнёс я.
-    Нервное и физическое истощение, - объяснила Алевтина Юрьевна. – Видимо на тебя сильное эмоциональное воздействие произвели съёмки.
Съёмки я совершенно не помнил.
-    Как я рада с тобой познакомиться, Володя! - произнесла Анжела. – Первый раз вижу вблизи настоящую порнозвезду.
-    А я ещё больше рада! – сказала Кристина и стала поправлять одеяло. Руки её ласково прикасались к моим интимным местам, и я понимал, что она делает это неслучайно. – Я смотрела «Золотой Ключик» четырнадцать раз. Это мой самый любимый фильм.
-    Фу, четырнадцать! – сморщилась Анжела. – А я – девятнадцать!
-    Врёшь ты всё! – обидчиво нахмурилась Кристина. – Мы вместе с тобой их смотрели. А я считала, сколько раз это было. Четырнадцать!
-    Ещё пять раз я смотрела «Золотой Ключик» с главврачом Галустяном Саркисовичем, - парировала Анжела. – Володя, ты не знаком с Галустяном Саркисовичем? Непременно познакомься, это изумительный человек. Он меня поёбывает время от времени. В отличие от Кристины, - скосила она глаза на подругу.
-    Зато меня поёбывал Анвар Махмутович, - гордо отозвалась белокурая Кристина. – А он сейчас замминистра!
-    Тише, тише, девочки! – вмешалась Алевтина Юрьевна. – Вы утомите нашего Володю. А ему нужно набираться сил. Как себя чувствуешь, звезда? – улыбнулась она мне.
Чувствовал я себя плохо. Но ответил из вежливости утвердительно.
-    Хорошо.
-    Вот и замечательно! – обрадовалась врач. – Давай-ка сейчас поднимем мы тебя и девочки сходят с тобой в душ. Такой звезде, как ты, нельзя раскисать. Тебя ждут встречи со зрителями и новые фильмы.
Медсёстры помогли мне встать на ноги и повели по коридору в сторону душевой. Я был очень слаб и едва передвигал ногами. Девушки завели меня в душевую кабину, раздели, а потом разделись и сами. Особенно удивительно мне было смотреть на их косички между ног. Они не стали их расплетать.
Глядя на тела медсестёр, я несколько оживился. Анжела с Кристиной обладали потрясающими фигурами: налитые соком, готовые лопнуться от переизбытка энергии тела – просто смотреть на них было удовольствием.
Они поставили меня под струю воды, взяли в руки мочалки и стали натирать. Анжела действовала спереди, а Кристина сзади.
-    Вот он, - теребила Анжела пипиську. – Вот он, этот знаменитый член, прикоснуться к которому мечтают все девочки Советского Союза! – Ах, какой он упругий и красивый! Вот он какой упругий, вот.
Она положила пипиську себе на грудь и стала растирать её титьками. Кристина в это время гладила мою спину и ягодицы.
-    Я писать хочу, - смущённо бормотнул я.
-    Пописай, пописай, не стесняйся! – одобрительно закивала Анжела. – Обожаю, когда мужчины писают на меня. Особенно такие бесподобные, как ты.
Я поднатужился и пустил струйку мочи ей на грудь. Анжела радостно и вдохновенно засмеялась.
-    Я тоже хочу! – выскочила вперёд Кристина и, встав на колени рядом с подругой, направила на меня взор, полный упрёка. Пришлось пустить струю и на неё.
Потом девушки делали мне своими телами массаж. Я лежал на топчане, они наклонялись и ласкали меня грудями. Анжела даже села на меня и стала массировать моё ослабевшее тельце ягодицами.
-    Не тяжело тебе? – заботливо спрашивала она.
-    Нет, - мотал я головой.
Ягодицы озорно хлюпали и накрывали мою спину почти полностью – такой пышной была попа Анжелы. Кроме этого она разрешила мне щупать себя. Я просовывал под её задницу ладонь и она погружалась в волнующие и тёплые извивы мяса. Несколько непривычно было чувствовать между ног косичку, но добраться до желанного отверстия было несложно – волосы не заслоняли его, а росли выше. Сразу было видно, что Анжела опрятная девушка и активно культивирует интимное бритьё и разного рода лобковые причёски.
Кристина лизала меня. Я попросил особое внимание уделить яичкам, и она охотно выполнила пожелание.
Из душа я вышел самостоятельно – посвежевшим и набравшимся сил.
Ненадолго меня оставили одного. Я прогулялся по больнице. Она произвела на меня самое благоприятное впечатление. Здесь было много детей и смеха. Девочки и мальчики играли в коридоре в «Цепи, цепи, кованые» и того, кому не удавалось разбить цепь, озорно смеясь окружали и щупали. Медсёстры ухаживали за особо тяжёлыми детьми, которые могли передвигаться только в колясках – сидя рядом с мальчиками, они дрочили им пиписьки, а медбраты лизали девочкам промежности. Атмосфера всеобщего веселья была заразительной.
-    Эй, пацан! – вдруг кто-то грубо окликнул меня.
Я обернулся.
В раскрытую дверь одной из палат на меня смотрело морщинистое и страшное лицо какого-то человека, вроде бы мужского пола.
-    Подойди сюда! – кивнул он мне. – Живо.
Мне ужасно не хотелось разговаривать с этим уродом, я даже подумал, а не убежать ли мне, но в глазах этого человека было что-то настолько требовательное и яростное, что я не смог его ослушаться.
-    Думаешь, выкарабкался? – схватил он меня за руку, едва я подошёл к его кровати. – Думаешь, потеря сознания – всего лишь эпизод и ничего подобного не повторится? Я тоже так думал поначалу.
Я смотрел на него с испугом. Он тяжело откашлялся и продолжил.
-    Мне тоже казалось, что жизнь будет прекрасной и сладкой. Я даже был рад, что оказался здесь. Секс, и ничего, кроме секса – вот, чудилось мне, достойные идеалы. И что же? Они высосали меня всего, во мне не осталось ни капли жизни, со дня на день я умру… И ради чего? Ради пошлого удовольствия обладания самкой!..
-    Кто «они»? – бормотнул я, чувствуя вдруг что-то близкое в этом человеке.
-    Они! – злобно выдавил он. – Суккубы! Скажи – сколько мне лет?
-    Семьдесят, - буркнул я наугад. – Может восемьдесят.
Он беззвучно рассмеялся.
-    Восемьдесят… - сипло повторил он за мной. – Мне всего пятнадцать! Представляешь – всего пятнадцать! Я ещё ребёнок, я ненамного старше тебя, а как я выгляжу?! Я труп, я живой труп. Из меня высосали всё, что только можно.
Пятнадцать! Я был поражён.
-    Я пытался вырваться отсюда! – притянул он меня ближе. – Я даже искал Сурового Пограничника, но безуспешно.
-    Вы искали Сурового Пограничника?! – изумлённо выдохнул я. – Значит вы тоже слышали о нём?
-    Я слышал о нём, - кивнул он. – Более того – я знаю, что он есть. Вот только найти его неимоверно сложно. Суровый Пограничник – это дух свободы, который материализуется в человеческом обличье. Но кто является им сейчас – неизвестно. Я понимал всё буквально, я думал, что искать надо на погранзаставах, среди солдат и офицеров, но это был ложный путь. Его нет там.
-    Но где же найти его? – спросил я.
-    Это вопрос, на который я не смог ответить. Я знаю лишь одно: Сурового Пограничника можно найти лишь там, где сохранилось Настоящее. Если ты найдёшь в этом мире что-то, что не иллюзия и не бред – то, в чём осталась та самая сокровенная Суть, которая не меняется ни в одной из реальностей - ты сможешь найти и Сурового Пограничника. Увы, мне не удалось решить эту загадку…
В палату впорхнула медсестра Кристина.
-    Так, что это у нас такое? – возмутилась она, увидев меня у постели этого человека. – Что за безобразия, Володя? Тебе давно пора быть на обеде!
Я послушно вышел из палаты.
-    Никогда больше, - отчитывала она меня по пути в столовую, - не приближайся к этому человеку. Он неизлечимо болен и на этой почве сошёл с ума. Он наболтает тебе такое, отчего и твоя головка тронется.
Она просунула руку в мои несуразные больничные штаны и потрогала пипиську. Та стала увеличиваться в размерах.
-    Ну, с этой головкой всё в порядке, - улыбнулась Кристина. – А вот эту, - она потрепала меня по голове, взъерошив волосы, - нужно беречь от всяких неприятностей.
Обед прошёл весело. Одна кудрявая девочка за стакан компота сделала мне под столом чудный минет. Кроме компота я отдал ей и яблоко.

В один из больничных вечеров я смотрел в красном уголке матч чемпионата мира СССР – Бельгия. Тот чемпионат, чемпионат 1982 года проводился по оригинальной схеме. Из начинавших турнир 24 команд во второй этап вышли 12. Здесь они были разделены на 4 группы по три команды каждая. Победители групп выходили в полуфинал. Нашими соперниками по группе кроме бельгийцев оказались поляки. С ними нам предстояло играть через 3 дня. В матче с Бельгией они одержали уверенную победу со счётом 3:0. Хет-трик сделал Збигнев Бонек. Теперь перед сборной СССР стояла сложная задача - побеждать и тех, и других.
Матч выдался довольно скучным. Единственным отрадным моментом оказалось то, что всю игру от начала до конца провёл мой любимый Хорен Оганесян. Он-то и сделал результат, забив в начале второго тайма гол.
После игры медсёстры Анжела и Кристина потащили меня на восстановительную терапию. Мы закрылись в моей комнате, и лечение началось. По новой программе Института Детского Здоровья АН СССР лечение должно было происходить в процессе игры. Игрой такой мои медсёстры выбрали подкидного дурака.
-    Проигравший, - объявила Анжела, - на пятнадцать минут отдаётся во власть победителей. Они могут делать с ним всё, что захотят. А он обязан беспрекословно выполнять их приказы.
От этих слов у меня защемило в сердце. Я всем нутром почувствовал, что проигравшим всегда буду оставаться я. Мне ужасно не хотелось этого.
Я с нешуточным рвением взялся за игру. Желание было одним: ни за что не проиграть. К моему удивлению в первой партии проигравшим оказалась Кристина.
-    Ну что, подруга, - ехидно смотрела на неё Анжела. – Придётся отрабатывать.
-    Фу, подумаешь, - буркнула Кристина. – Отработаю, не волнуйся.
Мы завязали ей глаза. Потом поставили на четвереньки в центре комнаты.
-    Она твоя, - шепнула мне Анжела. – Делай с ней, что хочешь.
Почему-то я не мог придумать ничего путного. Стоял, как лопух, и тужился в ожидании путных идей.
-    Давай, не медли, - подтолкнула меня в бок Анжела.
Для начала я задрал подол её халатика. Трусов на Кристине не было. И правильно, куда бы она прятала свою лобковую косичку? Я потрогал все интимные места, потом забрался к ней на спину.
-    Правильно! – обрадовалась Анжела. – Давай-ка, Крыся, поползай. И «нно-о-о-о» кричи, как необъезженная лошадка.
Кристина начала ползать по комнате. Лошадка из неё вышла отменная, даже чересчур. Мне пришлось хлестать её по ягодицам, чтобы утихомирить. Я едва удерживался в седле.
Потом мы дали Кристине пожевать сена. Сеном служила промежность Анжела. Кристина добросовестно выполнила задание, хотя была и не очень усердной. Пришлось ещё похлестать её. Потом я засовывал пипиську в её влагалище, но опять остался не вполне доволен собой. Пенис стоял, но нетвёрдо, и для полноценного секса этого было маловато. Всё-таки я оставался ребёнком и приходилось делать на это ссылку.
Следующей проиграла Анжела. Кристина ужасно обрадовалась этому и принялась готовить моими руками страшную месть. Точнее, моим телом.
-    Садись, садись ей на рот! – подталкивала она меня. – Так, чтобы яйцами. А ты лижи их, лижи! – кинула она гневно Анжеле.
Та послушно втягивала мою мошонку губами и обрабатывала её языком. Потом я ебал Анжелу в рот. Мне понравилось это гораздо больше, чем Кристину в пизду. Во рту мой маленький друг чувствовал себя намного уютнее и стоял гораздо дольше и твёрже. Под конец Кристина заставила Анжелу вылизать нас, причём особое внимание уделяя заднему проходу. Язычок Анжелы чувствовал себя в моей заднице как дома. Особенно возбуждающим оказалось смотреть, как Анжела делала это Кристине. Кристина извивалась, насмехалась над Анжелой и даже пыталась пукать. Анжела на неё не обижалась.
Я не проигрывал долго, но наконец участь эта постигла и меня. Медсёстры завязали мне глаза, раздели и положили на пол. Четыре руки забегали по моему телу. Они гладили меня, щекотали, я чувствовал кожей волнительное дыхание и сладковатый запах женского пота.
-    О чём ты говорил с тем умирающим придурком? – услышал я вдруг шёпот Кристины.
-    С каким придурком? – удивился я.
-    Не притворяйся! – зашептала в другое ухо Анжела и сжала в руке мой пенис. – Мы всё знаем, Володя. Тебе лучше признаться.
Сказано это было таким тоном, что мне стало жутковато.
-    Мне не в чем признаваться, - бормотнул я.
В то же мгновение моя пиписька оказалось во рту одной из медсестёр. Острые зубы обхватили головку. Мне было больно.
-    Вы разговаривали о Суровом Пограничнике? – зашептала Кристина. Я понял, что член мой находится во рту у Анжелы. Но в следующее мгновение я услышал и её голос.
-    Скажи, ведь именно о нём он рассказывал тебе? – зашептала она.
«Господи! - подумал я, - У кого же во рту мой член?»
Тут же я застыдился своих религиозных восклицаний, ведь я был настоящим октябрёнком и атеистом. Но думать иначе я сейчас не мог.
Десятки губ прикоснулись вдруг к моему телу. Они были алчны, похотливы, жадные рты засасывали мою плоть, а холодные и скользкие щупальца оплетали руки и ноги.
«Вот они, суккубы! – мельтешили в голове мысли. – Должно быть сейчас они приняли своё истинное обличье и наверняка оно такое омерзительное, что невозможно глядеть на них без содрогания. Сколько же их? Или все эти рты принадлежат лишь двоим?»
Я начал задыхаться от объятий.
-    Да, - выдавил я. – Он упоминал Сурового Пограничника.
Хватка щупалец ослабла.
-    Что он говорил о нём?
-    Он говорил, что искал его всю жизнь, но не смог найти.
-    Он сказал тебе, где сейчас Пограничник?
«Как же они бояться этого Пограничника!»
-    Нет, - хрипел я. – Он не знал этого.
После этих слов меня обхватили яростней. Было ужасно больно, особенно пенису. Я чувствовал, что ещё немного – и его откусят.
-    Говори правду! – вибрировал в моих ушах страшный, разъедающий голос. Он был всё ещё женским, но в нём появились такие зловещие и запредельные ноты, что от них бросало в жар.
-    Я говорю правду! – закричал я. – Он не знал о Суровом Пограничнике ничего! Он просто бредил. Он называл его духом свободы и говорил, что лишь найдя Настоящее, можно найти Пограничника.
Щупальца стали сворачиваться, рты с алчными губами и языками отлеплялись от тела.
-    Настоящее… - услышал я снисходительный выдох. – Какое может быть другое Настоящее? Мы и есть Настоящее.
Мне развязали глаза.
Анжела и Кристина смотрели на меня обеспокоенными взглядами, трогали лоб и обдували своими лобковыми косичками.
-    Ну вот, опять обострение! – раздосадовано произнесла Анжела. – Эх, Володя, Володя, что же ты… Опять сознание потерял!
Меня положили в постель, дали выпить какую-то таблетку. Кристина открыла форточку.
-    Бедненький Володя! – жалостливо глядела она на меня. – Ты так бредил! Нёс такую ерунду, что нам стало страшно за тебя. Ах, как бы вылечить тебя побыстрее.
Я смотрел на них и молчал. Я понимал, что сейчас лучше молчать. Тем более, что был совершенно уверен, что всё это время оставался в ясном и здравом сознании.
Покудахтав ещё какое-то время, Анжела и Кристина наконец оставили меня в одиночестве. Я долго не мог заснуть. Глубокой ночью я услышал как по коридору везли тележку. Скрипучий звук её колёс был так трагичен, так скорбен, что я не выдержал и, подкравшись к двери, приоткрыл её. Тележку с телом везла пожилая санитарка. Человека, лежащего на ней, я узнал сразу. Это морщинистое и страшное лицо невозможно было не узнать. Человеком этим был тот самый пятнадцатилетний старик, с которым я разговаривал днём. Он был мёртв.
                          
                          ПРОДОЛЖЕНИЕ   СЛЕДУЕТ