-    А меня, уважаемый, - начал свою речь Музобазов, проблема послевкусия волнует не так что бы сильно. Больше всего мне становится весьма страшно, когда я размышляю об объёме кала, получаемого из наших тел! Вот что меня волнует больше всего!
-    Ну ну?!!
-    Понимаете ли, профессор, Вы ведь только представьте – срут все! А что это значит? Это значит, что говна у нас предостаточно, Вы это осознаёте?
-    Пытаюсь, милейший! Голайко улыбнулся.
-    Так вот. Пластмассу перерабатывать мы уже научились, бумагу тоже, металл, мусор – да всё что угодно. А говно нет! Жестокая реальность, профессор! Люди придумали животных-роботов, а не видят того, что твориться у них под жопой, бля! Извините покорнейше!
-    Ничего страшного, уважаемый Музобазов, я весь внимание!
-    У меня такая мечта – изобрести таблетки. Выпил после еды – говно вылазит в пакетике. Не воняет, унитаз не гадит да и анальное кольцо не пачкается – идея что надо. Хотя, как представлю этакую гору этих ‘колбасок’ в пакетиках – совсем плохо становится! Вот например район Шабаны! Известный пример – туда сливают всё говно и всю мочу нашего славного города! Невиданный антигуманистический акт, прав был Пулитцер…гм, гм, так вот. А знаете ли Вы, милейший, что там уже два года существует проблемы калоперенасыщения? И что многие люди уже перестали испражнятся и испускать мочу. Кстати, Вы когда ходите по-маленькому – пукаете?
-    Не без этого! Мой любимый пук – тоненькая струйка газа струящаяся из тухлой вены со звуком – пииииииу!
-    Красиво выражаетесь, профессор! Но я продолжу!

Музобазов налил ещё по одной и профессора снова зажгли папиросы.

-    Они жертвуют собой ради спасения города! Это же, это же…право же – срущий синдикат! Цивилизация! О, это слово сводит с ума многих, но никто не видит страшной правды! Все смотрят вверх, на озоновую дыру, не замечая, что топчутся по какашкам собственного производства! Невиданно! Люди гибнут, но дело их живёт – недавно в газете была весьма обширная статья о “Забастовке калотеррористов”. Они написали правду – что люди терроризируют кал, не давая ему выйти, и держат его как заложника. Но они, сраные газетчики, не знают одного – они не зают идеи, вследствии чего им кажеться, что они напоролись на сенсацию! Ан нет! Люди героически лопаются, пафосно разбрызгивая говно на бездушных журналистов!
-    Какая жалость! А, позвольте узнать, как они потом домой добираются, в грязной одежде то?
-    Речь не об этом! Речь идёт о гуманном отношении к людям! Ведь срут все – и даже северный олень, что бы там про него не говорили. Хотя, был один индивидум, который говорил – Я настолько крут, что не сру! Видали кретина? Тот ещё был субъект! Но отдать ему должное, насколько мне известно – он уже третий день находится под наблюдением камер со всего мира и тщетно пытается не срать. А рожа уже красная. Ещё по одной, профессор! Они выпили.


-    Так вот, я продолжу. Есть у меня идейка – посчитать объём кала, высираемый тем или иным районом методом анкетирования. Пока, конечно же, этот план у меня только в голове.
-    То есть профессор, Вы хотите ходить по квартирам и предлагать заполнить анкету?
-    Ну, не я, конечно, ходить буду. А анкета будет состоять из графика, в котором будет указаны дни месяца и каждый день по часам. Таким образом, мы сможем узнать в какое время люди калят больше всего и сколько это весит, исходя из среднего веса одной каки.
-    Изумительно! А позвольте я Вас перебью одной казусной историей, которая сключилась со мной не так давно.
-    Расскажите ка, милейший!
-    Шёл я от своего старого друга, как всегда изрядно накачавшись. Шёл, восхитительно пукал и никого, заметьте не трогал. И тут – припёрло! Нежданно негаданно! А было светло, к слову сказать – не разосрёшься особо. И я не знаю, что мне делать – не в кусты же бежать, да и какие на проспекте кусты, в самом деле? Резко вспоминаю, что недалеко отсюда, буквально в минуте ходьбы, живёт мой бывший сослуживец. Холостяк. Дородный мужик, раньше мясником работал. Хороший человек, правда стареть начал. Звоню ему в домофон, чтоб он сгорел, и говорю – Привет, Коля, это Димыч, с сапёрного. А он мне и отвечает – А что Вам надо? Я говорю – ты что, меня не узнал? Мне надо в туалет, выручай, брат! А он мне знаете, что говорит? Он мне говорит – Наберите цифру 10 на домофоне. А к моей чести сказать, жил мой товарищ именно в квартире номер 10. Я и отвечаю – я уже набрал цифру 10 – дверь открой! А он, почему то, пьяная голова, стал мне объяснять, как это делать, напирая на букву О. Собственно говоря он Окал. И вот я слышу, что он мне говорит – сначала набираете цифру Один, пОтОм цифру нОль, а затем на кнОпку ‘сОзвОниться’! а я ему и говорю – я уже набрал цифру 10! И тут он меня срубает наповал своей фразой – Что набрал? Я уже почти кричу – Цифру 10 я набрал!!! А он мне спокойно так говорит – Хм, цифра 10 – это номер моей квартиры, - и обрывает связь!
-    И, позвольте узнать – конфуз был?
-    А это уже совсем другая история, уважаемый!

И оба профессора опять выпили, чинно продолжая свою беседу о вечном…




Конец.
Начало криатива в первой части.