Плагиат. Спижжено здесь. Проявил бдительность : biberah, афтор сего произведения .
- Леш, - приставала жена полгода, - давай купим новую двуспалку...
Я долго отнекивался, но таки сдался, уступил прессингу. И вот в наше
гнездышко внесен деревянный остов и широченный матрац - охуительно
ортопедический, гигиенический и бесшумный. А старую двуспалку я
вытащил в коридор, поставил на попа и решил передохнуть.
Довольно мурлыкая, подошла моя половина.
- Как я рада, милый...
- Да чего уж, говна-то!
- Говна! А ты помнишь, как мы ее обновили?
- Помню...
Понятно, что старую кровать, потому как про новую вспоминать в этом
смысле совершенно не хуя.
Было нам тогда по двадцать с чем-то годочков, и жил я тогда не с
Танюшкой, а с Людкой. И эту двуспалку нам подарил тогдашний Людкин
ебарь - на новоселье. И было это сказочно заебись, ведь мы с Людкой
сходились на циновке, как песики. Тогда я не знал еще, что он ее ебет
по-черному. А еще не знал, молодо-зелено, что он, хер продвинутый,
уговорил Людку поставить спираль, чтоб, значит, ебать ее без гондона -
у него, мудака, в гондоне вянул хуячок.
Я этого новоселья и не запомнил - все на двуспалку косился и Людку
магнитил, поэтому и лишнего закатил за воротник, по привычке вырубился
на циновке, гостей провожая, и того не приметил, что ебарь остался -
якобы ботинок не нашел, как мне после друзья сказали.
Поутру ополоснулся я под холодным краном да к Людке, а на матраце-то
пятна подсохшей малафьи.
- Что это? - спрашиваю Людку, ковыряя пятна ногтем.
- Ах, это! - уверенно отвечает моя бывшая, ни на мгновение не
задумываясь. - Это заводской брак, наверно!
Ну, мало ли брака на наших заводах! Может, там ебутся на матрацах в
отделе контроля качества! Я и успокоился.
Вспомнив этот эпизод, я нашел на матраце пятна той исторической
малафьи и задумчиво ковырнул ногтем, как тогда...
Мы всего год с хвостиком с Людкой прожили. За год этого ебаря я,
конечно, десять раз вычислил. И еще одного, уже эпизодического.
Ну и развелся с ней от такой радости. С квартиры съехал гол как сокол,
а кровать забрал. Людка не отдавала, но я сказал: "Я тебе все
оставляю, а эта вещь все равно бракованная, вот и будет мне светлая
память о нашей большой любви". К этому времени я присмотрел в жены
Танюшку.
Татьяна меня с этой кроватью не пускала, но я упросил, поскольку на ее
старом раскладном кресле даже песикам сходиться было бы страшно - и
ебнешься невзначай, и ватин потом из мудей вычесывай.
Установил трофейную двуспалку, раскинулся на ней, как был чуть не в
кирзе, достал член и сказал в повелительно-расслабленном наклонении:
- Обновляй, что ли, рабочему человеку!
- Как это? - не поняла невеста.
- Танюш, отсасывай!
Как и тогда, я тут же поймал пощечину. Оказывается, я настолько в
воспоминания погрузился, что вслух заговорил!
Пощечинку, впрочем, получил я нежную, отрезвляющую.
Я уточнил для порядка:
- Так что, не отсосешь, значит?
Танюшка поджала губы и деловито взялась за матрац. Дотащили его с
трудами до грузового лифта.
- Дальше сам, - сказала супруга и ушла восвояси - ортопедическое ложе
застилать.
Лифт загудел раньше, чем я успел нажать на кнопку вызова. Кабинка
остановилась на 15-м этаже и заехала за мной - на 14-й. Мне бы,
мудаку, обратить внимание, что порожек как-то неправильно приподнят
над полом, но я торопился протиснуть реликвию.
Двери сомкнулись, лифт надсадно загудел и тронулся вниз, чтобы
застрять, малость недотянув, на 8-ом этаже.
Спину залило холодным потом. Этого только не хватало!
- Черт вас побери! - с ненавистью сказал женский голос.
Я оглянулся. Возле пульта управления стояла крошечная дамочка, чисто
лилипутка. Ну, не совсем лилипутка, однако не выше портновского метра,
без пизды. То есть, тьфу, этого ничего видно не было, а я это для
сравнения употребил, что значит: миниатюрная блядь, и больше ничего.
Такие миниатюрные лилипуточки все реже и реже попадаются на пути,
потому что с питанием в последние лет тридцать все более-менее у нас.
Попустительствовать женщинам нельзя, какого бы они росточка ни были, и
я тут же перешел в контрнаступление:
- Вы тут не очень чертями-то, а то щас отпущу матрац и придавит на
хуй! Вызывайте диспетчерскую!
Дамочка позеленела от злости, но развернулась тылом и ткнула пальцем в
кнопку. Динамик гнусно закряхтел и залаял:
- Ну что там?
- Лифт у нас застрял!
- Лифт! Охуеть! А хорошо, Колян, мы тут сидим, и люди вот засели...
- Эй, вы, там, в диспетчерской! - заорал я, сознавая полноту своего
гражданского права на спасение утопающего. - А ну присылайте бригаду,
а то буду жаловаться префекту!
Моя угроза не произвела сильного впечатления на неназвавшихся лиц,
засевших в диспетчерской, однако после обмена любезностями все же
удалось установить, что диспетчер вышла и хуй его знает, когда придет.
И лифтеров наших синеблузых тоже нет - где-то они, ебаные в рот, на
вызове из-за таких же мудаков, застревающих в лифтах со своими
реликвиями.
По завершении переговоров лилипутка плюнула в динамик и повернулась ко
мне, подобрав самое злобное выражение лица из своего арсенала.
- Добились своего? - ни к селу ни к городу спросила она язвительно и
прибавила с очевидным внутренним усилием: - Мудозвон.
- Но-но, полегче-то на поворотах! - примирительно ответил я. - Не хуя
разъезжать в грузовых лифтах. Перегружают тут всякие... Что-то раньше
я тебя тут не видел.
Наступило долгое молчание. Лилипутка фыркнула, достала из сумочки
пудреницу и минут десять что-то поправляла на носу, глядясь в свое,
блядь, еще более лилипутское зеркальце. Ну а мне остро захотелось
поссать, и я стал притоптывать то одной ножкой, то другой.
- Вы не могли бы как-то остановиться, что ли, и без танцев ваших
тошно! - сказала лилипутка, явно рассчитывая задеть меня за живое.
- Дура! Человеку поссать надо. А ну давай быстро звони этим хуям!
Лилипутка сделала охреневшее лицо интеллигентки с дореволюционным
стажем, но повернулась и снова ткнула в "горячую" кнопку. Я поправил
хуй и нехотя взглянул на бедра лилипутки. Они показались мне похожими
на пузатую рюмашку - не представляю, как эта пидораска натягивает свои
джинсики.
Кстати, я давно заметил, что самые жопастые обожают джинсы в обтяжку,
видно, думают: ах, какие наши булкоебки аппетитные - так и просятся
подсолонить медком спермы! Но мы, ебари, не дураки, чтобы хуями
вприглядку махать. Мы знаем: такими аппетитными их мама родила, и нам,
как говорится, не с лица воду пить.
"Тут бы защечно..." - подумал я ни к селу ни к городу.
Да-а, защечно...
Хуй встал, и мысли засновали так быстро, что я прослушал начало
разговора лилипутки с диспетчерской, а когда врубился в него,
оказалось, что напрасно: диспетчер Наташа, правда, вернулась на
рабочее место, но, по-видимому, некий Колян и неизвестное лицо
склонили ее к злоупотреблению спиртными напитками, а лифтеры так и не
подтянулись, поэтому ждать помощи было неоткуда.
- Ножницы дай! - сказал я лилипутке, когда она закончила
препирательства с диспетчерской.
- Зачем это?
- Вены резать буду! - пошутил я и тут же пожалел, потому что лилипутка
позеленела от ужаса.
Эх, бабы, ну до чего же у вас кишка тонка. То ли дело мы - все как с
гуся вода. Я недавно читал про одного ебаря, посягнувшего на гарем, -
парня посадили на кол, так он полдня распевал стишки непристойного
содержания, евнухи укатывались со смеху, а потом, правда, все равно
помер.
- Ну-ну, не боись так уж очень, - успокоил я женщину. - Хочу сделать
кое-что...
Лилипутка понимающе кивнула. Видно, почудилось ей, что я ножничками
двери открою и мы выползем в дырочку на площадку 8-го этажа. Она
порылась в сумочке и протянула мне маникюрные ножнички.
Я присмотрел подходящее местечко и с размаху засадил их сдвоенным
острием в ветхую ткань матраца между пружинами. Матрац и лилипутка
испуганно охнули.
- Господи! Да что же это! - пролепетала лилипутка, а что прошамкал
матрац - не знаю, не расслышал. Наверное, старикан осудил меня, а ведь
ему предстояло испить куда большую чашу унижения.
Ловкими хряпающими движениями я отчекрыжил лоскут ткани, проделал
дырочку в подматрацнике и предупредительно рявкнул лилипутке:
- Ну!
- Что "ну", я сама не своя!
- Эх-х... Дур-ра!
Я быстро достал хуй, воткнул его в матрац и, судорожно вздрогнув,
пустил горячую струю.
- ...Ф-фух! - выдохнул я, когда в мочеточниках замерли последние
спазмы и пришла нега.
- Ну, знаете ли... - возмутилась лилипутка. - Это просто пощечина
общественному вкусу! Я такое только в зоопарке... - она напряглась,
что-то припоминая. - Да, кажется, в обезьяннике, у шимпанзе...
Во дает! Какая же тут логика: ну где в обезьяннике она видела матрацы
и лифты тем более? Да и хуи шимпанзе, по-моему, совсем не такие,
впрочем, что я, баба, чтобы присматриваться к хуям! Не помню я.
И все же она проняла меня этим чисто дарвиновским сравнением.
Я вытащил хуй из матраца и с интересом на него посмотрел: хуй как хуй,
ничего особенного. А вот лилипутка, конечно, тут же пошла на попятную
- с нервным смешком швырнула сумочку на пол, грохнулась на колени и
протянула к члену свои короткие пальчонки, унизанные серебряными
кольцами. А ведь в зоопарке-то небось и подрочить себе постеснялась,
не то что в клетку лезть.
Это правильно. Люди тянутся к людям из-за хромосом, которые у шимпанзе
другие, сколько их ни считай, и если ты, конечно, не извращенец.
Имея привычку остерегаться случайных, даже оральных контактов, я
спросил:
- Ты из какой квартиры будешь?
- Я в 145-й была, по делу, - прощебетала лилипутка, овладевая членом.
- У Гавриловича? У пердуна этого старого? Он уж лет десять, как не
вставляет...
- Зачем вы так! Я правовед, стажер из адвокатской конторы, завещание
мы составляли.
- Давненько я не засаживал правоведам! - хотел я сказать назидательно,
но не смог - семимильными шагами накатывало время разбрасывать сперму,
а в это прекрасное время молчат даже конченые пиздоболы. И тут...
- Ле-о-ош, ты жив там, Лешик? - как гром с ясного неба, то есть из-под
пола - с 8-го этажа, - пробился в плывущее сознание голос моей
Танюшки. - Эй, не молчи! Я аварийку вызвала, едут уже!
Головенка лилипутки дернулась вместе с членом, и он, бродяга, рыпнулся
в крашеных губешках и выдавил из себя умеренно длинную вафлю.
Лилипутка погоняла ее во рту и выплюнула на матрац.
И вот же совпадение: вафля попала на то самое малофейное пятнышко,
оставшееся еще от Людки - с того самого новоселья! Я содрогнулся всем
телом и с чувством удовлетворенной мести растер свою вафлю всей
пятерней...