Мои нервы, закалённые в ежедневных схватках с невидимым, но опасным врагом полностью зависимы от головного мозга. Подчинены ему безвозвратно. Но только на первый взгляд. Иногда нервы пытаются освободиться, пытаются активно, жёстко, и тогда я усмиряю их водкой, бабами и травой. Усмиряю решительно, невзирая на потери. А нервы гудят, злобно протестуя, но сдаются.

Вы знаете как может бездействие давить на нервную систему? Сейчас объясню. Я облазил весь город в поисках Радости и Добра, заглядывал в лица людей пропечатанные штампами страха. Я искал родную душу способную к действию, способную успокоить мои разыгравшиеся нервы. Но город проходил стороной, время от времени махая кулаками и кроя матом. С нетленной надеждой дни напролёт я проводил в скитаниях, пока не преодолел эту узкую грань между пониманием и осознанием. Ты умираешь от бездействия? Это внутренняя проблема – сказал я себе, я должен сам перевоплотить себя и сломить свои разбушевавшиеся нервы.
Тогда я вернулся в свою двухкомнатную квартиру и закрыл дверь на все замки. Я ходил по комнатам рассекая тишину, курил одну за одной и анализировал свою личность. Кто-то стучал в дверь, но я не открыл. Глубина поглотившая меня уже не выпускала наружу.
Я остервенело считал секунды и минуты, надрывался в мысленном вопле, глушил водку, курил траву заволакиваясь терпким дымом, но нервы  всё равно кипели во мне подлым дьявольским  варевом и выплёскивались наружу кровью и проклятиями.
За стенами квартиры бурлил мир, школьники пьянствовали в подъездах, поглощая дешёвое вино, толпились на остановках спешащие домой их родственники и соседи, менты устраивали сафари на ввереной территории, бабы курсировали по магазинам, чтобы вечером на кухне не ударить еблом в грязь, и тем самым обеспечить себе секс перед отходом ко сну. Дымили трубы заводов, летали самолёты. А я был один. Я бездействовал.

Стоп!
Перво наперво я вырвал телефонный кабель из гнезда и проверил ещё раз закрыта ли дверь (я отношусь с тщательностью ко всему что делаю, а что касается дверей – это должен делать каждый, я знаю о чём говорю). Затем я вытащил из шкафа с самой нижней полки наручники и прицепил свою правую руку к батарее отопления, а ключ выкинул в форточку.
Первый час пролетел в размышлениях над вопросом - кто стучал ко мне в дверь,  и зачем.
Второй час принёс мне просветление, что это теперь всё равно, и меня ждёт медленная мучительная очищающая смерть.
Затем время стало набирать обороты. Когда на стене напротив меня лучи заходящего солнца окончили свой танец, я задумчиво созерцал правое запястье прикованое к трубе и готовился ко входу в нирвану. Может знаете, есть такая скульптура – «Мыслитель», внешне я не имел с ней ничего общего, но философия у нас была одна.
Проведя ночь в полуснах, я встретил утро громогласными жалобами пустого желудка. Ничего, блять, терпи, а как ты хотел? Только контролируя боль можно выйти из-под власти беспредельствующих нервов, а уж чувство голода – я улыбнулся пересохшими губами – это вобще не тема. Пустяк, мелочь, первая ступень на пути наверх.
Второй день пролетел сопровождаемый матами по поводу затекающих конечностей, но я следил за ситуацией, так что грязные мои ругательства были скорее проверкой слуха, мне начинало казаться, что я оглушён, контужен, поэтому маты служили только тестом исправности ушей, не более.
На третий день шкаф и кровать, стоящие невдалеке от меня, вдруг мелко задрожали и поднявшись сантиметров на пять магически зависли над полом. То же самое произошло со стулом и штангой. Я наблюдал за волшебством, потом закрыл глаза на полчаса, а когда открыл – они так и висели.
Весь четвёртый и пятый день я разговаривал со Львом Толстым и ознакомил его со своими соображениями по поводу его произведений. Толстой постоянно менялся лицом и ушёл выглядя Гитлером. С его уходом стало очень холодно, а время неслось дальше.

    Утром шестого дня я обнаружил, что не один в комнате – напротив меня на стуле сидела одетая в чёрный бархатный плащ с капюшоном Смерть.
-    Я ждал тебя, - сказал я ей и хрипло засмеялся.
-    Почему ты смеёшься? – спросила она.- Люди должны меня бояться!
-    Это просто нервы, - слабея ответил я. – Это всё из-за нервов.
Смерть подплыла ко мне и стала гладить своей костлявой рукой по моей голове:
-    Скоро ты будешь мой, - прошептала она мне на ухо.
И вслед за этим последовал резкий удар в висках!
Спасайся, спасайся, мудак ты такой! – зазвенел в ушах незнакомый голос. Это твой последний шанс! - я пришёл в себя. Я был по-прежнему один.
Спасайся... Как спастись? Как?! Вокруг не было ничего, что могло бы помочь открыть замок наручников. Ни-че-го... Я устало закрыл глаза, снова погружаясь в темноту, но новый удар по вискам окончательно привёл меня в чувство и я огляделся мутным взглядом.
Смерть растаяла без следа, мебель встала на своё место. Спасайся! Я принялся шарить ладонями по паркету. Нащупав слабое место, ломая ногти я выдирал паркетины одна за одной пока не нашёл в одной из них небольшой тонкий гвоздик, какими их иногда прибивают, чтобы не отклеивались от жары. Расшатав зубы и разодрав в кровь дёсна, я вытащил этот гвоздик и проебавшись с полчаса смог окрыть замок наручников...

Я прикурил от зажигалки и задержался, глядя на огонь. Дым первой затяжки наполнил меня, закружилась голова, я опустился на стул. На столе я за минуту до этого разместил солёный огурец и стакан водки, чтобы помогли мне вспомнить где я и что я и что вокруг меня...
Я глядел на огонь. А огонь глядел на меня. Хорошо. Я стал сильнее. Мужественнее. Жёстче. Мне вновь хотелось любить.

2004 г. СИНДРОМ.