Среди читателй "Удав.Сру" есть гуманитарии? Тогда слушайте сюда. Вам будет интересно.
Филологами не становятся, ими рождаются. Если в ораве потных, вопящих, царапающихся школьников, вываливающихся из 5-го "А" на большую перемену, вы обнаружите бледного очкарика, которого бодают головой в живот сразу три человека, - знайте: перед вами будущий филолог.
В институте он единственный, кто избежал многообразных студенческих скверн, как-то: симуляция смерти родителей ради вожделенного зачета, пропитие стипендии в день ее получения, выдача "Поэтики" Аристотеля за свою собственную (курсовую работу), козлобесие у Жанки на даче и тому подобное. Все пять институтских лет будущий доцент укрывался от этих и прочих напастей в библиотеке, где писал "Традиции Симеона Полоцкого в эклогах Василия Тредиаковского", увенчав сим дипломным трудом свою студенческую младость.
После чего окончательно погрузился в дивный мир филологических созвучий, изредка и с опаской поглядывая на творящиеся за окном безобразия.
Он, собственно, не человек, а герменевт, ушу, сталкер. Органы обоняния, осязания, прочие эрогенно-органолептические зоны подавлены почти полностью. Изо всех внешних раздражителей реагирует только на печатный текст. Кругом хлопают пробки, льется шампанское, гости несутся в вакхическом танце.., а это кто, намертво прилепившийся к полке с книгами? Или втолковывающий оторопелому хозяину разницу между компаративизмом и конструктивизмом? Или лукаво спрашивающий у прелестной хозяйки о ее подлинном ("только честно!") отношении к Юрию Лотману?
Разумеется же, это он, наш неповторимый текстолог, жрец филологической глоссы, мастер подстрочного замечания и структуралист!
Взяв книгу в руки, он преображается. Страницы начинают дымиться под его взглядом,

...Его глаза
Сияют. Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен.
Он весь, как божия гроза.

И вот уже печатный текст покрыт слоем подчеркиваний, вопросительных и восклицательных знаков, возгласов "nota bene", сложнофигурных вензелей и прочих графических ублюдков.
Чтение закончено, все ясно. Повесть - смесь преромантизма с постреализмом, текст, подтекст и контекст вполне на уровне, зато хронотоп оставляет желать лучшего; образ чеховской дамы есть травестированный образ ее собачки, сама же собака заимствована из средневековых мистерий.
"Новую прозу" читает не иначе, как обвязав голову мокрым полотенцем, выпив бутыль валерьянки и погрузив ноги в таз с холодной водою, но все равно теряет сознание на первой же странице. Какие-то голые водопроводчики на балконе, кришнаитка Эльза, кошачьи головы во рту...
Однажды он чуть было не стал политиком! Это случилось в разгар перестройки, во время великих сидений в Доме Кино, куда его пригласили для кворума. Наш герой был искренне вдохновлен зрелищем четырехсот филологических барбудос, сплошь в окулярах, требовавших одновременно диктатуры духа, рыночных реформ и возвращения буквы "ять" в русский алфавит. Однако, в отличие от Юрия Карякина, в Думу не попал и в настоящее время влачит жалкое существование. Его любимый "уголок компаративиста" в "Вопросах литерауры" переделан в "Литературоведение для мужчин", его друзья исчезли в туманных далях эмиграции, его научную контору реквизировали для гуманитарного фонда "Русский ОМОН". Его ваучер украден, он наг и беден, он стал, как одинокая птица на кровле, как тростник на ветру.
Посмотрите, вот он бредет с нищенской авоськой вдоль столичных улиц в поисках пропитания. Вокруг его головы венчик редких волос, на устах беззащитная улыбка, глаза рассеянно щурятся на витрины и вывески, - он весь в размышлениях об архетипе и прасюжете. Посмотрите - и запомните. Перед нами последний из могикан некогда шумного и гордого племени игроков в бисер. Оно уже вымирает. И так тому и быть, но - правда, без него чего-то не хватает?.. "И как-то грустно делается на этом свете, господа?"..


07.05.04