"Натрий - химический элемент, обладающий вязкой консистенцией. Применяется для охлаждения металлических деталей агрегатов. При попадании в воду, самовозгорается".

Откуда Митя Забруйко ученик 137-ой школы 6-го Е класса узнал, что в районе бермудского треугольника будут строить Диснейленд, хуй его знает, хотя это и не удивительно, Митя знал много чего. К примеру, знал он, что носороги в отличие от коней, гораздо хуже смотрят, и что подшипники смазывают литолом, а не циатимом, и даже знал пропорцию. А еще он знал, как нужно колоть свинью и почему хомяки серут зернышками. Но это все так, бытовуха, вообще-то Митя обладал и более глубокими познаниями, просто не светился на этот счет. Да оно и понятно, обладать такими фактами - хуяссе. Он то прекрасно знал, что к событиям 11-го сентября никакой Усама не был причастен (тоже бля уроды, придумали себе страшного дядьку с бородой. Американы вообще народ хитро-выебанный, то чужим горбом, то с больной на здоровую). Так вот, Забруйко прекрасно знал, что дядька этот с бородой еще за год до того героически погиб. Ебнулся вместе с вертолетом МИ-2 об лысый камень. Откуда такие сведения, хуй его знает, а он знал и причем задолго до аварии в "Ню-Горке". Ну да бог с ними, познания Мити Забруйко можно перечислять бесконечно, а время дорого, да и еще он знал, что если незаметно пробраться на территорию автобазы и аккуратно увести из под убитых буряковкой глаз слесаря Петрухина железный клапан автомобиля "ЗИЛ", затем разъебашить его, достать из стержня натрий, скатать его шариком и кинуть в лужу, оно ебнет. Вообще Митя считал себя великим человеком, умным, хотя мозги и не всегда спасали его. Сегодня Педякин так въебал в башню, что летел бля, хотя и цеплялся на ходу, через весь класс аж до шкафа, ебнулся об шкаф, со шкафа рухнул портрет Эйнштейна, стукнул по башке и уебал по ногам. "Не дохуя ли за семь секунд для меня одного" - подумал Митя, но ничего не сказал. Все истошно ржали, раскрывая ебальники, поддерживая негласного лидера в классе Жору Педякина. Педякина уважали все безусловно, уважали за талант въебать в любой момент, за что угодно и похуй кого, потому и ржали хватаясь за животы, поглядывая исподтишка на жирного Жору. Жорино рыло, ухмыляясь пускало слюну, заслоняя Мите половину потолка.
- Шо, сука, страшно бля?
- Пошел нахуй, - сказал Митя с четкой расстановкой слов и очнулся в туалете. Покачиваясь, он вышел на свежий воздух. Чердак гудел не на шутку, но это не мешало ему думать, "ссуки" - думал Митя, - "ничего, лишь бы Петрушин сегодня нажрался, а остальное дело техники. Ебал я такие издевательства". Мальчик как в воду смотрел. Автослесарь Петрухин сидел и нажирался, только не один, как обычно, напротив сидел жирный дядька с бородой и усами. На перевернутой коробке из под бананов лежала закусь в виде одной банки шпрот, видимо вскрытой ключом на семнадцать, потому, что жестяные банки обычно выглядят не так. Митя всегда замечал подобные мелочи, но сейчас его волновало не это. Его мудрый взгляд через разбитые очки устремился на деревянный ящик, доверху наполненный клапанами от автомобиля "ЗИЛ-130". "Ебать повезло" - подумал Митя. В прошлый раз после его захода оставалось всего 23 клапана и он переживал, что сегодня их может не оказаться. И все бы ничего, да мужик с бородой сидел к нему лицом и мог его заметить. Однако отступать было некуда, позади Москва и он рискнул. Жопу, крадущуюся за прилавком борода засек сразу:
- Стоять бля! Куда нах! Сюда бля!
Митя встал, покраснел и нерешительно подошел к пьяным мужикам. "Счя отпиздят"- подумал он и пожалел себя.
- Так, чо хотел, пацан, говори?
Митю обдало жутким перегаром, но он даже не скривился. -"Лишь бы не пиздили"- думал он.
- Дядя, мне нужен клапан, - сказал Митя и зажмурил глаза, готовясь к очередному полету. Борода ухмыльнулся, глянул на Петрухина затем на мальчика.
- Нахуя тебе сынок?
- Зубило, дядя, хочу сделать. (Дело в том, что клапан имеет форму большого гвоздя).
- От бля, от нахуй, вот это пацан бля. Молодец сынок. Бери бля сколько хочешь, - но тут проснулся Петрухин.
- Ты чо, охуел, Педякин. Меня же за них выебут.
- Бери, бери, пацан, не слушай его. Ты знаешь Петрухин какого сына я хотел бы иметь, вот такого как этот пацан. Понял? Зубило бля. Ебать-копать. Тебе сколько лет пацан?
- Тринадцать, - промямлил Митя, осознавая, что пиздить уже не будут.
- Тринадцать? Моему короеду тоже, но он же блядь без рук растет. Обидно. Бери пацан и иди. Хуй с ним с тем клапаном. "Так вот, кто посеял адское семя" - сообразил Митя, а вслух сказал, - "спасибо дядя", - прихватил с собой семь клапанов и вышел быстрым шагом.
"Главное рассчитать дозу" - думал он, насвистывая веселую мелодию. (Ахтунг, прошу учитывать психическое состояние больного). "Дохуя, тоже хуево, Педякин хоть и дебил, может заподозрить неладное. Тогда пиздец. Убьет прилюдно, хули".
Слегка отступлю от темы. Объясню кое-что. Дело в том, что Митя Забруйко никогда не питался в школе. Не ел столовскую жрачку. Был случай, когда его бабушка как-то перебрала лишнего и поведала ему историю, связанную с ее поварешным прошлым. Когда в своем повествовании она дошла до крысиных хвостов и ушей, Митя жестом потной ручки остановил ее и, закрывая рот рукавом, убежал в туалет. Бабушка почему-то истошно смеялась, а через три дня заболела, а еще через три дня ….. ну да хуй с ним, это не так важно. Так вот, Митя всегда носил покушать с собой, мама пекла отменные пирожки. А происходило все примерно так, Забруйко утром заходил в класс, садился за первую парту и начинал повторять уроки, "встать, сволочь" - доносилось с задней парты. Митя вставал, чтобы не накалять обстановку. Вторая команда звучала еще громче - "руки на парту" - пока Педякин брал его портфель и доставал оттуда теплый пакет с провизией, Митя стоя повторял уроки. Хули время терять-то.
- Сегодня с чем? - спрашивала жирная рожа, - "когда-нибудь я положу туда натрий, сука ты", - думал Забруйко, а вслух сказал:
- С горохом.
- Заебись. Мои любимые - говорила рожа, чавкая как свинья, а весь класс почему-то морщился в предвкушении атаки "газы".
- Га-а-а-а-з-ы-ы-ы-ы-ы - орал Жора на весь класс и начинал натужно дуться. Кое-кто даже закрывал уши, так это было все не приятно. Кто-то должен был положить этому конец и этим кем-то предстояло стать Мите Забруйко. Он хорошо осознавал всю меру ответственности, которая на него возлагалась, (нихуя он не осознавал. Глубокий депресняк хули). Напихивая натрий в пирожки с картошкой он напевал песенку из мультфильма "Три поросенка" и вспоминал, как в прошлом году проколол насквозь жука спичкой, что вызвало у него истерический смех, затем он долго плакал, похоронил его под стеклышко у корявой сосны и тайком навещал могилку каждую вторую пятницу месяца. (Вот так у нас все оно и делается. Сначала недосмотрели родители, затем педагоги, потом психиатры ну а уж потом милиция. В итоге получается несчастный случай. Винить некого. Обвиняемый психически нездоров. Точка).
Говорят, что свиньи, в день, когда их должны заколоть, начинают орать с самого утра. Педякин совсем не орал, он шел в школу, буцая прохожих кошек, жевал "Dirol" и плевал то на лево, то на право. Вселенский похуизм был воспитан с самого детства. Ломая коту хвост, он мог прикуривать себе беломорину, (подозрительно длинного размера), затем подпалить и самого котика. Коты редко выживали, наверное, из-за паров бензина. Навстречу Педякину в школу шли пирожки с картошкой и натрием. Своего рода это был эксперимент для Мити, ну и насладиться конечно, а как же. "Весело будет много кому" - думал Забруйко, сознавая важность своей миссии, которая до сего дня была неисполнима. Сегодня жирный будет корячиться на полу и тянуть ему руку, взывая о помощи. "Что, сука, страшно бля?" - скажет ему Митя и отбуцнет пухлую культю.
Легкая, но приятная дрожь пробежала по Митиной спине, когда он в очередной раз услышал команду - "встать, сволочь". Педякин стоял в проеме между Митиной партой и открытым окном, его лицо не предвещало ничего хорошего. Жора был зол. Вчера кашак исцарапал ему руки до крови и жирный хотел отыграться. Митя висел на волоске от смачных побоев, он это чувствовал и без напоминания поставил руки на парту.
- С чем? - спросил жирный.
- "Попробуй свинья узнаешь" -подумал Митя, а в слух сказал - с картошкой.
- Не зли меня сука. С картошкой были вчера.
- Завтра принесу с горохом,- поспешил успокоить Митя.
Толстый хотел было въебать, да чувство жора перебороло и он поднес пирожок ко рту. И тут Митю бросило в пот. Он в секунду осознал, на что он решился. Сначала будет следствие, потом суд, затем колония для малолетних, бесконечные издевательства и избиения. Вся жизнь под откос. А между тем Жора уже раскрыл рот и всунул туда пол пирожка. Откуда у Мити взялось столько сил, загадкой останется для всех и по сей день, однако толстый принял удар не детский, его подбросило на подоконник и стало переворачивать. Безнадежно цепляясь жирными, скользкими руками за оконную раму он пытался кричать, но во рту торчал пирожок. Глаза наполнились страхом, а туша неумолимо переваливалась на улицу. Цепляться уже было не за что. Полет был неизбежен. Жора стал пИсать и плакать одновременно. Сейчас ему будет больно. Пирожок выстрелил изо рта и вся школа услышала, звонкое пение
- А-а-а-а-ы-ы-ы-ы-ы-ы-а-а-а-а-а-а-а-ы-ы-ы-ы
Ущерб школьной клумбе был нанесен непоправимый. Удар пришелся плашмя на спину. Земля содрогнулась, заставляя звенеть стекла. Окна школы усеялись пытливыми рожами школяров и педагогов. На клумбе лежал обоссанный Жора и крякал что-то в воздух. Какой с него теперь лидер нахуй, жалко было смотреть на беднягу. Если у кого и оставалось то фальшивое уважение к Жоре, то таких было не много. Из какого-то окна даже полетел помидор, а из другого пирожки с картошкой. Всем было весело и чудно. Сказать, что Жоре было хуево, не сказать ничего. Через месяц он встал, но уже не с клумбы, а с больничной койки. Костыли помогали ему добраться до туалета и обратно. Родители сразу же перевели его в другую школу. Митя стал нормально питаться, поправился в лице и купил себе новые очки с оригинальной оправой, о которых так долго мечтал. Этот год он закончил на отлично, за что родители купили ему новенький мопед "Honda". Теперь он сможет чаще навещать своего жучка, да и вообще клево.