Того, кто лежит на кушетке, можно назвать человеком, если считать, что человек – это плоть и кровь. Если еще дух и душа – то вряд ли, вернее духов – легион, а вот с душой явно проблематично.
Он был богат и известен, он был силен и смел, он был лихач и рубаха парень. Он был, потому что его уже нет, нет таким, каким он был.
Однажды он увидел яркий свет. Это не был свет славы Божьей, это не был свет от инопланетного корабля, это был свет встречных фар, как нож по глазам. Это было на мокрой дороге, а он уснул.
Он пробил лобовое стекло головой. Его жене собственное ребро разорвало сердце, его сын сломал шею – хотя это уже не важно, их больше нет. Не знаю, я не судья праведный, но думаю, что им повезло больше.
Он никогда не читал Библию, а теперь, во время приступов, цитирует целые отрывки.
- Я не хочу к аду, он отводит меня в геенну. Какое он имеет право, где справедливость? Он делает неправду, он лжет. Рассказать, что такое геенна?
- Откуда ты знаешь?
- Потому, что я там!
- Где ты?
- В долине Хинном!
- Что это?
- Когда-то там поклонялись иным богам, которые, в сущности, не боги, но в угоду им приносили жизни детей. Потом царь Иосия, запретил поклоняться идолам в этом месте, убил жрецов и осквернил жертвенники, пропитанные человеческой кровью. В назидание другим повелел, что бы там всегда горел огонь. Ты понимаешь?
- Вроде… Потому говорят: геенна огненная? Но откуда ты знаешь?
- Потому, что я там!
- Нет, посмотри на меня, я же рядом и я точно не в геенне. Что мне там делать?
- Ты рядом, но и ад рядом.
- Ну не знаю, как говорят: не был, не привлекался.
- Еще побываешь.
- Типун тебе на язык.
- «И я взглянул, и вот конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним» Вот так и есть приходит Смерть и предает тебя Аду.
- Но ты сам себе противоречишь. Ты же жив.
- Я умираю и воскресаю, а потом опять умираю и опять воскресаю. «Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим.». Я умираю и попадаю в долину, я воскресаю и суд надо мной. Там нет котлов и печей. Там нет ничего кроме одиночества и сжигающего вечного страха. Я там схожу с ума. Я там сам себе судья и сам себе огонь.
Он посмотрел на меня, но его уже не было. Это могли бы быть глаза страха, если бы страх был личностью, как смерть и ад из его откровений. А может, врачи правы и это шизофрения. Хотя, основная характеристика это болезни – неадекватность. Но он, с такой нежностью, как на дитя неразумное, смотрит на меня, когда говорит свою истину. Наверно, в глазах его жизни, я - весьма неадекватна.