Часть первая: Как чуть не погиб Пелевин


III

Слова, слова. Сколько сказано вас, сколько вас произнесено. Хотя это, конечно, одно и то же. Ну, или почти одно и то же. Всуе. В задницу. В дым бухим и кристально трезвым. Сколько вас услышано, сколько неясной тяги к вашему присутствию. Печенье для любителей поболтать. Обитатели накуренных кухонь. Анонимные составители ежедневных пьес. Небно-губно-зубные повесы. А сколько же вас передумано и как много роится вас в улье головы. Пустых, объемных, значимых и веских. Сводящих людей с ума. Сводящих мосты их призрачных судеб. И тут… Как представишь… Но я еще не представлял.

В общем, я купился. Потому что Маша сказала: "Да, пойдем". И пошел в гости. К Маше. Как интересно.

Безымянного патлатого мы, правда, оставили: я, было, поинтересовался его возможным присутствием во внезапно обрисовавшихся планах, но из Машиного вежливого ответа следовало, что он там на хуй никому не нужен. Я, в принципе, был солидарен. Купил еще пять бутылок "Дизеля", одну тут же презентовал в виде отступного брошенному на произвол. И поплелся за парочкой.

Опять эта улица с уже редкими прохожими, опять постояли на красный, опять топ-топ, ножками-ножками, когда же меня отпустит? Да, дошли, как и было анонсировано, за пять минут. Окна на проспект, подсветка фасада, классно, блин. Три комнаты, родителей нет…

- …А где они?
- А на даче.
- Так мама тебе с дачи звонила?
- Ну да…

…Есть младший брат, завернутый на компьютерах, типа будущий Митник. Компьютер отчего-то в спальне у отсутствующих родителей, он при нем, страдает. А Леша как-то сразу повалился в зале на диван и взялся за телевизионный руль. Долго щелкал. Там, оказывается, была какая-то супер-антенна, каналов четыреста. И в этот вечерний час из них по сорока крутили порно. Причем нормальное, по всей видимости, - Леша достаточно сильно на телике залип. Статуса я его среди присутствующих не понимал. А сам, по ходу, точно был буй с горы. Кого? Куда?

А нас с хозяйкой завертело, мотались из комнаты в комнату, она мне что-то рассказывала, показывала. Пиво, опять же, на ходу. Потом зависли на балконе в ее с младшим комнате - маленькое легкое чудо минского проспекта. Пили, несли какую-то хуйню. Пьян я был уже да, в порядке. Про свое "вы" она позабыла.

- Маша, а ты очень красивая.
- Ай Макс…
- Нет, я серьезно. Ты очень красивая.
- Макс, перестань.
- Елки-палки, я просто говорю тебя комплимент. Тебе сложно согласиться?
- Да не надо так говорить. Никакая я не красивая.
- А я считаю, что красивая. И просто об этом говорю. Что в этом плохого?
- В этом нет ничего плохого.
- Вот я и говорю: "Маша, ты очень красивая".
- Ай Макс…
- А еще можно я тебя поцелую?
- Да блин.

Она смеялась, красиво, кстати, как надо, я продолжал, и руки иногда уже были на ее руках, на ее бедрах, где-то у плечей. Вязкое нечто тянуло к себе, и было так здорово к нему тянуться. Бр-р-р… Аж мурашки по коже. И я все водил хоровод слов, водил.

Что самое интересное, - не помню как вдруг и отчего… но получилось так… Да, это уже некоторого рода маячок, что, мол, злоупотребляешь. Вот сам момент ты помнишь, а как добрался до него - нет. И вот… получилось так… что каким-то, что интересно, Макаром… я и она… мы… балкон… и задранная ее черная маечка, и ее теплая грудь, и опять машины, уже где-то там, но все-таки близко, вон они видны, и кровь внутри, и воздух снаружи, и ее теплая грудь, и я отчего-то ее целую, маленький розовый сосок, нежная бородавка кожи, и ареал вокруг, и нежная ложбинка на стыке, и где голова, я не знаю, и, и, и, и.

Но что-то оборвалось. Да и не серьезно это было, так, пьяные проделки. Шутки шутить изволите?

А Леша все у ящика валялся, а у малого орал из колонок "System of a Down", что ли. Весело. Пиво сдохло. Мне было заебись. Правда, рубило. И вроде как поздно уже, а домой да ну нахуй. Лень. Да и зачем? Спросил. Не против. Где? Здесь, сейчас сделаю. Расстелила. Умылся, сигарету выкурил, разделся, потрещали, лег, а ты, может, все-таки ко мне, нет, я там, в зале, ладно, спокойной ночи, спокойной ночи, выключила свет, вышла, закрыла дверь. Жаль. Заснул.

Ну утром что?

- Ма-акс.
- М.
- Макс.
- Мм.
- Ну Макс.
- Да что ты, в самом деле? Уже надо вставать?
- Да.
- А сколько времени?
- Одиннадцать.
- Бля-а, как рано. Суббота же.
- Вставай, мне скоро идти надо.
- Куда?
- На книжную ярмарку. Вставай.
- Зачем?
- Я тебе вчера говорила, мне нужно там купить.
- А где Леша?
- Зачем тебе Леша? Он ушел на работу.
- На какую работу? Какая в субботу работа?
- Такая. Вставай.
- Давно?
- Давно.
- Как болит голова. Воды.
- Да вон стоит, ты же себе принес перед сном.
- А, точно. …Ой, хорошо.
- Вставай.
- Встаю.
- Нет, ты вставай.
- Щас.
- Ну?
- Да все. Встаю. Только у меня тут это… боюсь тебя засмущать…
- Что?
- Ну, блин, что? Эрекция. При тебе вставать? Я не стыдливый.
- А-а… Ладно, ты завтракать будешь?
- Каэшшна.
- Все, вставай. И приходи на кухню.

Да, еще очень долго потом я вспоминал этот завтрак. Жрать, кстати, хотелось очень, у меня так всегда с похмела. Хотелось мяса, много мяса, с кетчупом, майонезом, овощами, картошкой и хлебом. Ну и пива. Но пива, понятно, не было, сам вчера последнее допил. А на завтрак я получил вот что: свежую черную смородину в йогурте. И чай. Жопа. А малому и вправду картошка с мясом. Но это выяснилось потом, когда я свою трапезу закончил. Крыть было нечем.

Собрались, вышли. Солнце, кайф, только башня еще ноет, требует. Не думал ни о чем. Пошли на эту книжную ярмарку. Ей там нужен был какой-то невъебенный фолиант по 3D-Max, девушка, по всей видимости, имела склонность к компьютерным поделкам. Ну а я так, за компанию. По дороге снова пиво из ларька, она все противилась, чтобы я ее угощал, вот это выдержка, но я и не спрашивал, посидели, поразговаривали. Уже и не вспомнить, о чем были эти диалоги. Потихоньку отпускало. Я все норовил: "Маша, ты такая красивая. Можно я тебя поцелую?" Смеялась. Вернее, смеялись. И как будто сто лет как знакомы.

На ярмарке началось - всем продавщицам и продавцам современной литературы мы втирали, что, блядь, такое дело, но Пелевина с нами больше нет. Все, кранты, разбился. Так что лучше быстренько пишите пояснительные таблички к его книгам, чтобы быстрее разбирали. А они такие, видите ли, правильные - да как можно, да на чужой смерти, да пиздец. Между делом Маша свой искомый фолиант купила, а я до кучи приобрел последних на тот момент Сорокина и Лимонова - дома читать уже было нечего. К тому же хотелось посмотреть, что там. Прогресс? Регресс? Литературные, блин, панки. Ну и пошли гулять, на набережную. Джин-тоник (она себе все-таки купила сама), легкий "Davidoff"; Маша посмотрела-посмотрела и закурила, мои любимые сигареты, говорит. А я все за свое: красивая, поцелую. Это превращалось в игру.

- Маша.
- Да, Маша.
- А можно?..
- Ха-ха-ха, нельзя.
- Почему?
- Ха-ха-ха, ну как почему?
- Но ты же красивая.
- Ай.
- Нет, ты красивая.
- А ты, Макс, не еврей?
- Я - нет. А что? Похож?
- Я - еврей.

Вот здесь, кстати, и вдруг нашлась та отсутствующая формулировка, тот самый едва уловимый нюанс, то нескладное, легкое несоответствие образа. Как все, оказывается, просто. Если она меня, конечно, не обманывала. Хотя зачем?

- Ну и что?
- Ничего. Просто.
- Я не антисемит. Если ты в этом смысле.
- Да нет. Я так сказала.
- Ну и ладно. Все равно красивая. Можно я тебя поцелую?
- Ха-ха-ха, нельзя.
- Почему?
- Ха-ха-ха, потому что.

Потом пошли потихоньку обратно, уже по домам. Обидно было, что вот сейчас попрощаемся: хотелось еще гулять, болтать, выпивать, суббота же, какие могут быть дела, тем более еврейка. Но Маша упрямо рвалась к дому.

- Ну пока, Макс.
- Как, уже?
- Да, мне пора.
- Да подожди пять сек. Успеешь еще домой.
- Но мне серьезно надо.
- Я понимаю. Но зачем так торопиться? Смотри, какая суперская погода!
- Ай Макс. Пока.
- Ну какое, блин, пока?
- Обыкновенное. Скажи, и я пойду.
- Что сказать?
- Пока.
- Да я не хочу этого говорить. Пока не хочу.
- Ну тогда я пойду. Пока, Макс.
- Подожди.
- Что?
- Ну ты же не можешь вот так просто взять и уйти.
- Почему? Могу.
- Так не бывает.
- Как - так?
- Ну вот так: пока, и все.
- А как бывает?
- Ну, вообще люди, если время приятно провели, обычно телефонами обмениваются, например. Чтобы потом еще раз увидеться. Оставь мне хотя бы номер. Я как-нибудь позвоню.
- Зачем? И так все было хорошо. Зачем что-то еще?
- Блин. Ну хочется мне тебе позвонить, еще раз увидеть, или не раз. Мне с тобой легко. И нравиться. Что тут сложного? Можно я тебя поцелую?
- Ха-ха-ха, какие-то странные ты говоришь слова, Макс.
- Нормальные я говорю слова.
- Даже не знаю… Ну ладно, пиши. Зачем только?..

Я записал: и мобильный, и домашний.

- Ну, пока, Макс.
- Пока, Маша. Я позвоню.

Но она уже улетела: черное платье, черная сумка, черная обувь. Волосы, как оказалось, все же не черные, темные, но не черные. Кстати. Какой-то тяжелый оттенок карего. Но это не важно. Я допил не помню уже какую бутылку, еще прошелся, рассмотрел с улицы вчерашний балкончик - и вправду очень миленький, да, и так бывает. Потом залез в метро. Приехал домой. Поел. Полез в сеть. Набрал в "Рэмблере": "Пелевин смерть погиб", или что-то в этом духе. Хотелось увидеть эту новость своими глазами. А новостей нет. Ссылки не о том, ссылки обычные, неужто еще не докатилось? Как это может быть? Или интернет тоже стал отдыхать по выходным? В общем, обломался, получается, уже дважды: и с Машей, и с Пелевиным. Во дела… Да… А буквально на следующий день в какой-то информационной ленте прочитал, что "в автокатастрофе погиб лидер группы "Квартал" и музыкальный продюсер Артур Пилявин". Ебаны в рот. Пилявин. А я… Вот же бля. И Машина мама. Пилявин. Да еще и Артур. Смех, да и только. Сразу же Маше и позвонил, был повод. Поржали. Хотя смешного, конечно, мало. И опять:

- Ну пока.
- Ладно, пока. Давай.

Уже в гудки.


To be continue…


Максим НАХВАТ