Когда ты вставляешься в зассаном сортире. Когда ты смотришь после этого на его стены. Когда чувствуешь, как кровь разносит по твоим членам метадрон, вот именно тогда ты понимаешь что все. Миру настал пиздец. Кто-то еще старается выжить, даже слышал, в некоторых районах в этом месяце были рождены дети, но это ни о чем не говорит. Все равно каждый из них из этих новоявленных отцов и матерей понимает что все, все кончилось. Завтра уже не будет. На земле доживает последнее поколение. Поколение обреченное увидеть, как развалится созданная человечеством культура, как разлетится на куски обжитая ими планета.

Высшие чины собираются на Марс. Они специально для этого строят там станцию, хотя нам говорят, что только лишь проводят научные исследования. Ищут жизнь. Уже тридцать с лишним лет они ищут там жизнь. На хуй она нам нужна. Когда на самой Земле вымирают все организмы без исключения. Когда с каждым днем самих людей становится все меньше и меньше. Когда их место занимают биологические роботы. Что нам от того - найдут они там или не найдут живую материю. Это же не "китайцы". Из нее ведь не получишь метадрон. Тогда зачем все это? Какие на хуй эксперименты могут быть. Нет, они просто собираются свалить и оставить нас без своего четкого руководства. Дни анархии. Дни свободы. Если, конечно же, они не взорвут все перед своим отбытием. А я на их месте так и сделала бы. Взорвал бы к ебеням эту вдоль и поперек переебаную планету.

После того как порезали всех "китайцев" производство метадрона прекратилось. И началась борьба. Борьба за выживание. Без револьвера я не выхожу на улицу. Как и многие оставшиеся в живых. Револьвер лучший мой помощник в непредвиденных ситуациях. Я отстреливал из него яйца, ноги, сердца. Я любого готов убить не чувствуя ни страха ни жалости, если это каким-либо образом затрагивает метадрон. Если это затрагивает мое душевное спокойствие. Я готов даже за дозу убить себя. Убить свое физическое тело. Как только отпустит и бах. Меня нет. Как будто и не было. Никто даже не почувствует моего отсутствия. Хотя впрочем, чего тут особенного? Никто сейчас не ощущает моего присутствия.

С чего все началось? Началось с опытов, с ебаных опытов, проводимых в Америке каким-то фанатиком, возомнившем себе невъебенным психоаналитиком, химиком и гуру. Он был распят подобно Христу, восемь лет назад. Но это ни о чем не говорит. Он был просто болен, он не был святым. На протяжении всей своей сознательной жизни он пытался синтезировать наркотик изменяющий умы, уводящий людей в иные измерения сознания, где не требовались ни еда, ни вода, ни одежда, ни противоположный пол. Он проставлялся полученными дозами сам и, конечно же, под воздействием всего этого не мог не деградировать. У него появились свои определенные ценности. Он стал неприличным, он из интеллигента превратился в обезьяну, которая ходила по лаборатории совершенно голая, ела исключительно руками, не применяя столовых приборов, и гадила там, где ей было удобно. Все присущие человеку чувства его покинули. Он стал агрессивен и жесток. Во всяком случае, так говорила его служанка. Хотя её словам доверять на все сто тоже нельзя, поскольку доподлинно известно, что профессор её изнасиловал. Когда та спала, он подкрался к ней и, налетев на нее, скрутил ей руки. Она даже не кричала, поскольку знала, что профессора это не остановит, а больше услышать её было некому. Он насиловал её восемь с лишним часов, доведя её организм до изнеможения. Она еле тогда выжила, шесть месяцев пролежала в больнице. Ей удалили часть матки, поскольку как писали бульварные газеты, она была сожжена спермой профессора. Откуда у него была в тот раз такая "опасная" эрекция, какие вещества он себе в тот раз вколол, стоит только гадать.

Что на самом деле происходило в доме профессора, а именно в его подвалах некому не известно. Служанка повесилась сразу же после его смерти. Впоследствии было установлено что она, так же как и многие, употребляла метадрон. Перед тем засунуть голову в петлю, она подожгла дом своих родителей и родную школу, вскрыла себе вены и исписала кровью стены своей комнаты. Самым отчетливым и самым внушительным по размерам было выражение NO FUTURE. Сейчас по прошествии восьми лет каждый человек сможет с ней согласиться.

Метадрон - изобретение профессора. Метадрон - яд, отравивший планету. Метадрон - удовольствие, ради которого стоило рождаться.

Не известно, по каким причинам, в поджелудочной железе узкоглазых содержатся вещества, которые не содержатся ни у каких других существ - ни у людей, ни у животных. Это вещество лежит в основе метадрона. Оно ничем не заменимо. Я помню то еще прекрасное время, когда мы с ружьями ездили по ночному Питеру и отстреливали их. Тогда о метадроне знали лишь не многие. Мы наполняли трупами багажник и до утра их потрошили в железном холодном гараже. В нем не было пола, гараж стоял на земле, которая от впитанной крови навсегда стала красной. В прошлом году я был там, она не изменила своего цвета.

Мы были не одни. Мы ненавидели друг друга, как ненавидят друг друга рыбаки. Скрываясь, обнимаясь…

Некоторых ловили. Почти всех пойманных отправляли в психушку, где они на третьи сутки умирали, посматривая на свои распухшие от бесконечного желания вены. Бросить метадрон нельзя. Только смерть могла освободить от него человека.

Года через два о метадроне узнали власти, милиция, разнообразные движения за чистые нравы. Именно они популизировали наркотик. Именно они выпустили его в массы. Заголовки газет пестрили всевозможными красивыми заголовками, сделавшими из наркоманов подпольных героев. На экранах телевизоров показывали их лица, их повадки и их привычки. В моду вошел их жаргон, болезненная белизна их тел. Все больше и больше людей стало набирать в шприцы метадрон. "Китайцы", почувствовав опасность, начали линять. Но им не хватало место в их же странах, которые не могли принять такое количество "беженцев" ("китайцы" составляли треть всего населения). Их расстреливали в попытках нелегально пересечь границу. Их потрошили сами же пограничники, сдавая вещество приезжающим покупателям. Механизм был налажен. Вокруг этих стран до сих пор возвышаются груды костей и летают стервятники.

Совсем скоро "беженцы" закончились. Как сообщали разнообразные источники, их было уничтожено около миллиарда. От границы воняло трупным ядом на несколько десятков километров. От него умирали животные и цветы, добавляя вонь своих гниющих тел в общий аромат смерти. Но он не мог остановить наркоманов, которые стали собираться возле границ в отряды. В боевые отряды, готовые умереть за метадрон. У некоторых из них не было даже огнестрельного оружия. Некоторые даже не имели ножей. Они готовы были зубами перегрызть жертве глотку. Я сам там был. Я помню этот ад.

Мы нападали на пограничников, на тех самых которые буквально еще вчера нам что-то продавали. Мы были зверьми. Нам было все равно. Подгоняемые наркотическим голодом мы бежали в населенные пункты. Там лилась кровь. Реки крови. В нас не было места ни для жалости, ни для страха. Нередко там были засады, нас встречали целые армии китайцев. И тогда мы дрались меньше. Тогда было не до запасов. Если убил одного - хорошо, можно было набрать с него на дозу и линять назад. Если же нет и, если же у наркомана не было запасов, ему приходилось драться. Пока он кого-нибудь не убивал. Пока его кто-нибудь не убивал.

Так мы жили, наверное, с год. В это время китайцы в целях обратить на себя внимание мировой общественности взорвали ядерную бомбу в районе Мексики. Они не понимали, что правительства всех мировых стран были уже бессильны. Они не понимали этого. Они не понимали даже того, что самим наркоманам было все равно не то, что до какой-то там ебучей Мексики, что им было все равно до своих жизней. Но они оборонялись, как могли.

В их странах наступил голод. Они стали есть друг друга. Перед их лицами непоколебимо присутствовала смерть. Они понимали, что умрут вскоре абсолютно все, что наркоманов им не остановить. И вот, как только они это поняли, как только они все же это признали своими похотливыми мозгами, вот тогда словно раковая опухоль среди них появились те, кто сел на метадрон. Началась резня. Они резали друг друга, и кровь бурными потоками стекала в реки, окрашивая их в красный свет. Метадрон в больших количествах стал продаваться за границу, причем он стал дешевым. Перекупщики стали запасать его в своих погребах и сейчас по прошествии именно они, получив деньги и власть, захватили в свои руки власть и рычаги управления планетой. Сами они никогда его не употребляли. Они только продавали. Придя к власти и понимая психологию, повадки наркоманов, они направили все свои средства на изобретение биологических роботов, которые сейчас заменяют людей, которые всегда всем довольны, улыбка с лиц которых не сходит даже тогда, когда держишь перед его лицом револьвер и медленно нажимаешь на курок.

А что же делали силовые органы, где они были все эти годы? После популяризации метадрона и вплоть до появления роботов они были настолько не многочисленны, что в основном охраняли дома тех персон, которые имели власть и которые вовсе не хотели умирать. Справиться с всеобщей волной насилия возникшей в море человеческой мирной жизни они не смогли. Волна захлестнула практически все города и уж точно все столицы, куда были брошены основные силы. Но даже в них они не смогли взять под контроль ситуацию, не смогли остановить тех немногих, кто орудовал в городах, кто добывал деньги на метадрон, а не сам метадрон, поскольку это были опасные враги, поскольку это были враги, которые не боялись смерти. Что же тогда можно говорить о каких то там "китайских" границах. Правительствам не было до них никакого дела. Они боялись за свою жизнь.

Хотя было спланировано несколько показательных акций. Их главной целью было успокоить общественность. К примеру: организации, борющиеся за частоту нравов еще до нападения на "китайские" страны публично осудили профессора. Он был заключен в тюрьму и впоследствии распят. Причем по всем правилам. Гвозди в руки, солнце и стервятники. Его кости до сих пор весят на кресте. Сейчас это место охраняют накаченные стероидами биологические роботы. Каждый день его показывают по телевизору. Напоминают о возмездии. Говорят про новые порядки и закон.


2004 г. Сергей Трехглазый.