С самого начала не хотел это опубликовывать. Писал лишь только для того, чтобы выложить все накопившееся наружу. Но, поразмыслив, решил, что нет никакой разницы, если взять его и опубликовать. Ну, прочитают его несколько десятков людей. Ну, напишут несколько хуевых комментарий. Ну и что? Мне то что? Ведь я заранее знаю, что никто не может положительно воспринимать то, что резонансом не отдается в его душе. А о каком тут можно вообще говорить резонансе, когда такая пошлость и несвязность рвущихся вперед мыслей? Когда нет сюжета и положительных героев? Когда в тексте присутствует откровенный, ничем не прикрытый ахтунг, основанный на извращенной грязной пидарастии?

***************************************************************************
Я сижу на скользком от собственных плевков полу. Взгляд мой устремлен в окно. На небе звезды. В соседнем доме отключили электричество. Дети внизу лепят снеговиков и громко кричат. За стенкой матерятся соседи. Передо мной лежит блюдо с мыльной водой. В нем плавает несколькими отдельными субстанциями сперма. Пахнет сожженными джинсовыми куртками и не подтертыми вовремя сраками.
Трубы городского отопления потихоньку плавятся. Металл каплями капает на пол. Образуется лужа, неуклонно стремящаяся куда-либо потечь, и таким образом превратиться в речку.

Отсюда моя первая на сегодня заповедь
"Любая лужа мечтает превратиться в речку".

Меня немного мутит. И это "немного" на самом деле намного хуже когда "много". Тогда бы решалось просто - "два пальца в рот и все пройдет". Плюс сушняк. Невыносимый сушняк. Слюней нет вообще, все слюни на полу.

Из-за находящейся справа от меня шторы, на которой нарисовано насильственно улыбающееся солнце на тележке вывозят голую калеку-негритянку с увлажненной чьими-то соплями пиздой. У нее нет ни рук, ни ног. Тело, голова и пизда. Я встаю, ноги не слушаются, но я точно и решительно знаю, что мне нужно делать. Вылечить её, вернуть ей все части тела посредством лечебной ебли с применением метафизических знаний.

Я залезаю на тележку, санитары раздвигают ей пизду. Она необычайно широкая. Не свойственная для калек. Я это знаю. Но ебать в презервативе запрещает вторая конвенция по правам человека, копрофагов и морских тюленей. Поэтому, что мне остается делать? Я же лекарь. Выебу потом сам себя. Мне это не сложно.

Негритянка орет от боли вырастающих конечностей. Её крови не хватает на дополнительные выросшие сосуды. Поэтому она падает от нехватки оной в обморок. Пизда её сохнет и сужается. Я выдергиваю свой окровавленный законом трения член, так и не закончив лечение. У негритянки не успели вырасти пятки и ладони. Назначаю ей еще один сеанс, царапая на её лбе время, дату и место.

Санитары вставляют ей в глаза энергетические трубки оплаты востребованных услуг. Эти трубки вторым концом идут - одна мне в жопу, другая в жопу сборщика налогов за частное предпринимательство. Мы вдвоем высасываем из негритянки неуместную для неё энергию. Подпитавшись ею, начинаем носиться по комнате, плюя на пол и растирая грязными руками свои возбужденные магические пенисы. Ровно через три минуты встаем на колени вокруг таза с мыльной водой и одновременно кончаем в него.

Дальше время отходника. Он заполняет все моё тело. Начиная с пальцев ног и кончая разгоряченной макушкой. Чешутся глаза. Словно при какой-нибудь аллергии. Ломят конечности как при простуде, но в несколько раз сильнее и резче. Хочется, как какой-нибудь йог, завертеться в клубок. Почему-то пахнет шампунем. Наверное, какой-нибудь санитар моет голову. По его длинным волосам стекает расщепленное человеческое сало
Забивая канализационные трубы. Звонит сотовый телефон. Вибрирует в мозгах своим гироскопом.
-Да.
-Это ты?
-Да
-Все лечишь?
-Да
-Перезвоню позже. Никуда не уходи.
-Ладно.

Отсюда вторая моя на сегодня заповедь.
"На одних флешбэках не проживешь".

Второй пациент мужчина. Вчера у него слиплось очко. Проснулся, побежал в туалет. Тужился, тужился. Даже пернуть не смог. На его шее здоровая золотая цепь, а сам он пухленький и блестящий от выступившего через поры сала. Сборщик налогов потирает руки. Я, разглядывая порно-журналы, пытаюсь поднять свой инструмент. Потому как необычен случай, и придется ебать его в ноздрю, которую санитары под крики пациента уже превратили в полноценное очко, даже немного фекалий туда наложили, дабы я смог, ощущая их кончиком своего члена, полностью отдаться врачеванию. Ведь с такими как этот шутить нельзя. Убьют, изнасилуют и кастрируют.

Я пристраиваюсь и засовываю свой магический член в отведенное под него моими санитарами место. Вазелина только перелили. Он плюхает, и получается это как-то не эстетично. Жопа у пациента набухает, а потом, не выдержав внутреннего давления, прорывается, обрызгивая с ног до головы жидким говном сборщика налогов. Тот злится и треплет меня за волосы. За это время пациент успевает опомниться и убежать, не заплатив нам ни грамма. Испуганные мы со сборщиком налогов смотрим друг на друга. Неужели нас ожидает ломка? До следующего пациента целых два часа.

Я заперся в туалете, пристегнув себя цепью к унитазу. Голова словно у Буратино, деревянно-живая. Руки тоже. Я вижу в них волокна и термитов. Прикуриваю сигарету.
Всасываю табачный дым, словно сок через пластмассовую трубочку. Органы онемели. Кажется, будто совсем не затягиваешься. Будто бы не умеешь этого делать вовсе. Из стен вырываются сотни мелких крючков. Они цепляются за волокна моих рук и растягивают меня посреди туалета, я вишу распятый. Голову повесил, не возможно держать её. Она увеличилась в размерах и горит. Несколько крючков проткнули мои веки и, растягивая, оторвали их.
По лицу течет кровь. Потом по шее. Потом за шиворот. Потом в трусы, в носки и, наконец, капает на пол.
-Алле, это ты?
-Я.
-Лечишь?
-Нет.
-Никуда не уходи. Я сейчас приеду.

Отсюда моя третья на сегодня заповедь.
"Ни куда, ни когда не уходи, иначе тебя не найдут".

В туалет заходит сборщик налогов и ножницами перерезает леску. Я весь в крючках падаю на пол.
-У нас внеплановый клиент. Соберись с силами и выходи. Я его пока развлеку.

Срань какая. Ебаная жизнь. В жопе глисты. Чешется. Аллергия у меня на них. Поэтому я нервный сегодня, может быть даже немного стервозный. Хочется спать и никуда не выходить. Просто залезть в холодную постель, накрыться с головой одеялом и согреться своим теплом, обнять кого-нибудь живого и уснуть. Увидеть нормальный сон, в котором не будет очередных извращений и новых тем для последующих рассказов. Просто выспаться. Блять, ведь скоро Новый Год. Надо за оставшуюся неделю их из себя вывести.
А то ведь "как Новый Год встретишь, так его и проведешь". Целый год в таком состоянии я не выдержу.
-Готов?
-Готов.
Я выхожу в комнату и иду к своему очередному пациенту.

На улице уже под утро. Не слышно ни детей, ни пьяной молодежи, ни звуков проходящих трамваев. Все спит. Тишина. Минимум света. О, если бы я мог я бы бодрствовал только в эти часы общественной жизни, когда все спят, и когда между всеми нет никакой социальной разницы, когда ни у кого нет никаких ебучих стремлений. Нет планов на будущее. Нет сексуальных и пищевых потребностей. Нет вообще ничего, кроме не известных до утра снов. Я был бы по настоящему счастлив и невыносимо спокоен. Я был бы радостен, благороден и до омерзения наивен.

Но.…Не могу. В мире слишком много больных, которым требуется моя помощь, и у которых слишком много ненужной для них жизненной энергии. А потому мы со сборщиком налогов не ложимся спать вообще. Ни когда.

Сергей Трехглазый.