После того, как я опубликовал в интернете первую часть “Жемчужистой”, на мой адрес по e-mail пришло несколько писем, в том числе, и от одной незнакомой женщины, предложившей мне свои записи, которые она “немножко подредактировала под Ваш стиль” и которые “могли бы быть в некотором роде продолжением Вашей замечательной истории”. –Понимаю, -пишет она далее в письме, -что это мое предложение не только слегка наглое и слегка не по теме, но самое главное, я нигде и никогда не собиралась опубликовывать эти свои, по началу робкие, но, как Вы говорите ПАРЛЕПТИПНЫЕ записи-зарисовки. Вот. И теперь после всего того, что произошло в ту кровавую субботу, мне стало РЕАЛЬНО безразлична жизнь и всё, что с ней связано. Но, случайно прочитав эти Ваши “девчачьи” откровения я подумала, что, с одной стороны, мы с Вами чем то похожи, а с другой, быть может этот мой маленький эпизод заставит Вас как-то продолжить и развить начатую эпопею.

“
Всё откладывала, всё думала: потом. Вот она и выросла, моя девочка. Скоро уж месяц, как замужем. Можно и о себе подумать, хотя вроде и раньше думала, думала, но не получалось, или боялась, всё причины какие-то находила.

Лежу в своей проходной комнате, не спится. Уж и не знаю, когда легла, а всё уснуть не могу. Сейчас опять кричать начнёт, никакие беруши с подушками не помогают. Так и маюсь. В метро мужчина какой коснётся плеча ненароком, меня так сразу в дрожь прошибает, а там сразу мокро. Иду потом по платформе, а самой так и кажется, что лопнет там всё внутри и потечет по колготкам, стыд-то какой.

Прихожу с работы, готовлю теперь на троих. А сама только об этом и думаю. Мальчик хороший, вежливый такой, спокойный, зять мой, институт в этом году заканчивает, педиатром будет. Во сне даже мне один раз приснился.

Может я нимфоманка какая. А ведь не скажешь. Ни за что не скажешь, ну тётка тёткой со стороны. Даже слегка затюканная, закомплексованная с виду, такая я, наверно, и есть на самом деле.

Еду в метро, книжку читаю, а сама так и вижу свою постель одинокую. Надо же что-то делать. Может позвонить кому. Кому, и о чём говорить, и куда идти? –Некому, не о чем, да и некуда. Господи, да я же и себя ещё стесняюсь, и дотронуться до себя боюсь, и как это другие делают. Вот Татьяна-то по пьяни рассказывала,
-никакого, -говорит, -и мужика не надо, в ванной закроешься, душ включишь и улетаешь по полной…

Да мне по “полной”-то и не надо. Мне хотя бы чтобы был он, чтобы лежал рядом, чтобы мужиком пахло, чтобы тяжесть его почувствовать и силу его. Руки его, и ноги, и грудь и всё-всё-всё, что у них должно быть и бывает.

Может и бессонница у меня от этого. Может мне категорически противопоказано спать одной. Может я так совсем отупею а может, наоборот, …и от страданий этих вот и писать сюда села.

В церковь бы сходила, да нельзя в эти дни. Позавчера вообще кошмар, второй день у меня самый обильный, а тампонами я как-то всё не привыкну пользоваться, всё больше прокладками. Сидела, мечтала, то на кухне, то в кресле в комнате, дома, слава богу, никого. Хожу, телевизор посматриваю, присела в очередной раз, чувствую, что-то мокрое. Потрогала рукой, батюшки, это же кровь, вот тебе и “олвис”. Как сразу обозлилась на себя, начала быстро холодной водой оттирать: и кресло, и диван и диванчик уголка на кухне. А на
следующий день дочка позвонила, мол, едут они с приятелем мужа, втроем к нам чего там отмечать. У меня сразу сердце как будто запело, вот как чувствовало. Ужас то какой, как вспомню! До сих пор в дрожь бросает, и ноги подкашиваются. Осмотрелась я после звонка, начала сразу прибираться. Кресла с диванами вроде высохли, продукты в холодильнике есть.

Минут через сорок приехали. Мальчик с ними такой весь взъерошанный, с серьгой в левом ухе. Господи, я так думаю, кто бы тогда ни прибыл с ними, хоть чёрт на ладане, я бы влюбилась, один хрен, прости господи. А и парень-то такой галантный и ершистый одновременно, с юмором, мало, что панк по виду, никогда не подумаешь. Одним словом, поплыла. Поплыла, ещё до того, как пить начали. Ну немного, конечно, они же у меня молодые ещё, и я с ними, за компанию.

А что дальше было. И вправду ужас. Танцевать начали, а я уже чуть ли не трясусь вся, и главное он сам предложил, что это мы, мол, сидим, и ни одной медленной песни. Значит и он ко мне неравнодушен. Тут уж и душенька моя запела и закружилась, и дрожь вроде как унялась. Потому как мы уже оба знали, что ЭТО неизбежно будет, и что ЭТОГО мы оба хотим, и от знания этого оба вроде как успокоились, но не надолго, я, во всяком случае. Уж и не помню, до скольких мы там сидели, мои спать к себе ушли. Мы на кухне остались, стали целоваться, как подростки. Я ещё пыталась, приличия ради, как-то остудить моего мальчика, да куда там, наоборот, кажется, от этого он ещё больше воспалился.

-А пропади всё пропадом. За окном темно, ночь глубокая, весь дом спит.
Постелила я ему в углу на раскладном кресле, пока он в ванную пошёл, и быстренько в свою кровать запрыгнула, под одеяло. Сердце у самой колотиться, вот-вот выпрыгнет. Выходит он, и сразу ко мне, вроде как не замечает постеленную рядом кровать. Я, кажется, что-то и сказала беспомощно, а он уже трусики с меня снимает и ночнужку. И началось, парень-то совсем без комплексов, что вытворял! Я ему только ТАМ не давала целовать. Что со мной было, и сколько раз, и как! Я уж и
забыла, и до сих пор не поняла, было ли такое у меня раньше, то есть, получилось одновременно и выше и ниже моих ожиданий! Да, именно так. С одной стороны мне приятно, мне очень хорошо, ну и что, сознание же не потеряла, а с другой стороны, это же чудо, это же всегда по-новому, это так трудно описать, и это так восхитительно! И всё как-то по-другому сразу после этого, но проходит немного времени, и я уже снова вижу барьер этот возрастной, как шлагбаум встает, и не объехать его, не обойти. А потом снова про “чудо” вспоминаю, и всё по новой, так и идёт всё по кругу, прям наваждение какое-то. –Только бы не влюбиться, -всё повторяю, -только бы голову не потерять.

И вроде как удалось, “не влюбилась”, “голову не потеряла”. Да вот только удалось ли.
Что-то произошло со мной. Обидно так стало, за всё и сразу. За эту беспомощную память тела, за этот бег по кругу. За все эти терзания, за одиночество, за рассудительность. За барьер этот, не для других, для меня он страшен. Раз существуют такие стереотипы, значит они обоснованны самой жизнью, опытом других. Я не революционерка, чтобы ломать стереотипы. Ломать проще. Да плюнула бы я на всё, если бы была уверена, что природу можно побороть… Но с другой стороны, это же не на всю жизнь. И правда, чего ты боишься,
не замуж же ты собираешься за него. –Да “лебединой песни” хотелось, чтоб уж влюбиться и до конца, с ровесником своим, или чуть по старше, но до конца. –Где ж ты такого найдешь, милая, и чтоб он ещё “боеспособный” был, радуйся тому, что есть. Получается у тебя с “мальчиками”, так не расстраивайся, пользуйся этим, купайся в этом, как говорится “лучше быть без ума от мужчины, чем с умом, но без него”. Эй, милая, ты слышишь меня, слышишь, что так глазки-то заблестели, как у лисы Патрикеевны в курятнике? –От того и заблестели, что хризантемы распустились, как глаза мои раскрылись, оттого, что права ты, “милая”. А значит, и я права, “Патрикеевна в курятнике”.

Дней десять наверно прошло для окончательного утверждения новой доктрины. Мальчик мой за это время приезжал ко мне ещё раза три, с каждым разом становясь всё более восторженным и пылким. Для себя я уже решила его учесть и абсолютно не цеплялась за него. Такая политика принесла свои плоды, и теперь уже “удерживать меня” была его проблема. Я просто стала летать, я стала другим человеком, кажется, я стала по-другому думать, и даже по-другому писать. Соседи не узнавали меня, что уж говорить про малознакомых людей. Даже дочь стала не зло ревновать. Проходная “двушка” –не очень удобный вариант для раздельного проживания двух взрослых самочек, хотя я, в общем-то, не очень комплексовала по этому поводу. К тому же, есть ещё парки, скамейки, салоны автомобилей и квартиры подруг. То есть какое-то время можно быть неприхотливой, но потом “новизна” секса в экстремальных условиях начинает утомлять, как, собственно, и проходная двушка, если вы не живёте шведской семьёй. И что же нам оставалось делать в этих условиях, -разъехаться, что без солидной доплаты не реально, или жить одной большой семьей в любви и радости.

Второе и произошло под Новый Год, на Католическое Рождество. Мы все вместе наряжали ёлку в моей комнате. А у нас на первом этаже, да под заснеженными, густыми даже зимой, трёхэтажными джунглями, темно практически всегда. То есть я сначала влетела с работы, вся такая предновогодняя, с морозца, в этот свеже-хвойный аромат, а они уже все весёлые. –Давно, -говорят, -тебя ждем, -и глазки так заговорчески посверкивают, но по-доброму. Пиво какое-то крепкое в серебристых бутылках повсюду стоит. Сняла я свою шубку и присоединилась к ёлконаряжательству. Свечи зажгли, ёлка уже почти готова, ребята меня как-то касаются ненароком, приобнимают по ходу дела, дочь подшучивает и всё чаще убегает на кухню готовить стол.
Перечитала вот сейчас написанное. Ну прямо хроника падения, а как робко всё начиналось. Я и записывать-то начала “вовремя”, как чувствовала, и видимо это эпизодическое документирование дополнительно подстёгивало и подстёгивает меня на дальнейшие подвиги. Бред какой-то.

Да, с того самого вечера, как я и говорила, начали мы жить одной большой свингерской семьей. Собственно мало что изменилось, каждая пара осталась преимущественно верна себе внутри себя, просто, во-первых, двери между комнатами практически никогда не закрывались, а во-вторых, время от времени кто-нибудь к кому-нибудь приходил в гости во время или после ЭТОГО процесса. Иногда мы занимались ЭТИМ вчетвером, меняя позы и меняя партнёров, изводя кучи презервативов. А в один прекрасный вечер решили все провериться и уже после этого заниматься ЭТИМ без резинок.

Стало совсем восхитительно, мы ещё больше породнились, ещё трепетнее и нежнее стали относиться друг к другу. В самые ответственные моменты мы вынимали закипающие жезлы наших мужчин и любовались этими всегда по-разному бьющими фонтанчиками. А в безопасные дни они кончали в нас, и тогда случались совсем другие оргазмы и появлялись другие запахи, -всё гораздо насыщеннее и гуще, и липкая густота эта кажется, ощущалась чуть ли не новым физическим телом.

Сейчас, вспоминая всё это, я вижу, что уже тогда понимала, что такое СЧАСТЬЕ не может длиться вечно. Иногда в процессе ЭТОГО, я ненадолго отстранялась и с закрытыми глазами как будто всё глубже и глубже впитывала в себя свои ощущения и свою память СОБЫТИЯ.

Всё оборвалось в ту субботу. Накануне я получила результаты анализа, подтвердившего мою беременность. Своим я ничего не сказала, просто договорилась на субботу на мини-аборт, они же меня звали в тот день на рок-концерт. Билетов на руках не было, но они собирались купить их на месте. Наверно ВСЕХ моих детей ангелы унесли на своих Крыльях примерно в одно и то же время. Уже после операции, приходя в себя, там, в больнице я услышала и увидела по телевизору, то, ЧТО произошло. Потом я узнала, что они погибли практически в момент взрыва, ничего не успев понять, и не мучаясь.

Вот и всё, что я хотела Вам рассказать. Проще всего было бы принять это, как кару Божью, как “наказание за грехи наши тяжкие”… только вот я не хочу “проще”. Я не хочу, чтобы эта мучающая меня боль прошла так просто и предательски просто, я остаюсь ПАРЛЕПТИПНОЙ до конца”.

(с) Император ВАВА, июль-август 2003.