Солнце слишком долго было в зените. Он ехал уже десять часов без остановок, но солнце зависло недвижимо, опаляя и без того бесплодные равнины, которые раскинулись вплоть до горизонта по обе стороны от дороги. Беспокоиться он начал еще часов пять назад, но теперь он дошел до точки. В ярости он вдавил в пол тормоз и выскочил из машины. Стояла сухая безветренная погода, вокруг не на чем было остановить взгляд. Он так злился, что, несмотря на ручьями текущий пот, его прошибал озноб. Он забрался в фургон и решил ехать дальше, но машина отказывалась заводиться. Промучавшись с ней около часа и убедившись, что солнце остается в зените, он бросил машину и пошел вперед. Через какие-то полчаса ходьбы впереди показался город. Еще через полчаса он вошел в него, и ему стало страшно, потому что это был тот самый город, из которого он уехал утром. Но теперь, освещенный только что взошедшим солнцем, город выглядел покинутым: улицы были пусты, и ни один звук не раздавался в тишине. "Светло-розовая нежность утренних руин мира".

Кто-то ходит между домов и их толпы. Кто это? Кто-то кричит, но это все кричат, откуда же доносятся вопли? Кого приносят в жертву в мировом порядке Тени? Бесцельные обесцвеченные протоформы мелькают обрывками ряс между домов, влекомые неведомыми храмами. И каждый дом теперь стал храмом, когда каждый цветок, вылазящий из могильного мрака, заколосился на солнце. Но солнце затянуто теперь странной дымкой, а нечто странно-нечеловеческое бродит так, будто освещено еще каким-то другим светом. Что это, перебегает улицу и куда идет? Нечто приближается к Земле и по всем городам идет Собирание. Каждый занимает свое место в храмах, и я иду в храм, скрытую функцию каждого дома. Из под расступившихся туч спускаются Поселенцы Зергов, автономные межкосмические колонии, и зависают над храмами. Пустынные улицы покрыты туманом, вдруг под асфальтом города раздается страшный лязгающий звук, и запускается какой-то древний механизм. Из под домов раздается пламя, и храмы взлетают, чтобы стыковаться с Поселенцами.

Он пробрался в чью-то квартиру и спрятался в шкафу. Слышно было сквозь гул двигателей, как что-то спускалось с верхних этажей, шуршало по коридорам и уходило ниже, в город. Когда замолчали двигатели, и установилась тишина, он знал уже, что принадлежит теперь будущему. Он выбрался из шкафа и подошел к окнам. Звезды освещали висящие в воздухе над серебряной равниной дома и купола кораблей, севших на крыши. "Летающие храмы", - прошептал он. Из-под куполов вырастали гигантские щупальца, обвивающие верхние части зданий. Он вышел на лестничную площадку и поднялся до последнего этажа, где штукатурка пропиталась черной слизью. Он прошел чердак и через вагиноподобный проем проник внутрь Поселенца. Корабль оказался значительно больше, чем казалось. Он долго пробирался почти на ощупь по гигантской сети коридоров-вен, составляющих кровеносную систему Поселенца, и, по подвесным мостам, через залы, стены которых терялись во мраке.

"Я нашел свое насилие в пришедшей из сверхценности", - поплыло по черному озеру и утонуло. "Два мира смотрят друг в друга как в зеркала", - всплыло и приплыло к нему. Мостик заканчивался над огромной шахтой, уходящей глубоко вниз. Клубки толстых черных кабелей переплетались между собой, создавая впечатление змеиного логова. На кресте, вертикально помещенном в электромагнитную рогатку, была распята Алиса. Ее красно-розовая кожа лоснилась подобно коже морских слонов. Она была похожа на девочку, разве что на длинной толстой шее качалась змеиная голова, раза в полтора больше человеческой, с шестью черными прорезями глаз, расположенных в два ряда, да вместо рук были ровные пластины крыльев-месяцев. Ее обволакивало исчезающее розовое облако, а по кресту двигались с характерным гудением сверху вниз и обратно, желтые светящиеся окружности. Под крестом же висело в воздухе круглое озеро черной крови, в которое то и дело срывались с Алисы и утопали черные капли.

Что-то билось и задыхалось в недрах его памяти, пытаясь вырваться. Он плыл на маленькой лодке по кладбищу кораблей, чьи мачты ранили небо, и лишь тихие всплески весел нарушали тишину; где-то впереди была пещера, освещенная мягким приятным светом, и стоял у стены его гроб... Неожиданно невероятная тяжесть обрушилась на него, и что-то сломала в нем. Он висел на кресте вместо Алисы, которая убегала тем путем, которым он пришел. Боль, которая было расколола его пополам, не была уже мучительна. Он чувствовал, как отделился от тела и бежит рядом с Алисой, держась с ней за руки. Они выбежали из Поселенца, как будто какое-то чудище настигало их, и оказались на верхнем этаже небоскреба, в ярко освещенном зале с большими окнами, через которые входило красное марево заходящего солнца, а вдали виднелся скрывающийся за горами его диск. Они на миг задумались, переглянулись и ринулись в окна. Пока они бегут, частота кадров уменьшается в два, затем в четыре и восемь раз. Наконец, они отталкиваются от края и прыгают.

Мимо магазина, в котором они прятались, пробежала гигантская крыса. Вот уже неделю они скрывались в пустом городе, наводненном двухметровыми крысами, кроликами и пингвинами. Зерги как будто улетели, во всяком случае, нигде не было видно их кораблей, и дома прочно стояли на земле. Он и Алиса перебирались короткими перебежками из дома в дом, добывая пропитание и оружие. Однажды, им удалось поставить, противотанковую мину и подорвать крысу, из которой выползло несколько десятков маленьких человечков, скрывшихся под решеткой городской канализации. Он тогда воскликнул: "Убирайтесь туда, откуда пришли!" - и она звонко рассмеялась. Через несколько месяцев они перебили всех механических животных. Казалось, что мир принадлежит теперь им и ничто не нарушит их безоблачного счастья, но Алиса уже совсем не улыбалась и почти постоянно была пьяна. Ее кожа перестала блестеть, а черные глаза стали мутно-зелеными. "В чем дело?" - спросил он ее. "Мегакролик изнасиловал меня", - ответила Алиса.

Они вышли из города поздней осенью, держась за руки. Вместо пушистых снежинок выпали маленькие снежные комочки, застелив автостраду белыми занавесками. Ржавый автомобиль стоял на обочине с распахнутыми дверцами. Он вспомнил, что это его фургон, но они прошли мимо. Встречный ветер колол их лица льдинками, а он говорил: "Зима устроила нам засаду, но мы обманем ее". Они шли как во сне и так же свернули на тропинку, уходящую в лес. Они долго бродили по лесу, наткнулись на брошенную лесопилку, бегали за рыжими белками, лепили снеговиков, а с наступлением темноты, когда небо, земля, горизонт и деревья постепенно исчезли в светло-коричневом тумане, он вышел на берег океана, даже не заметив, что Алиса то ли потерялась, то ли растворилась в воздухе, как будто ее и не было. Он стоял на гряде земли посреди прямоугольной бухты, наполненной кислотой и крокодилами. Потрепанная долгими странствиями лодчонка, таящая на глазах, пыталась причалить к берегу. Глаза человека в лодке были полны мольбы и молчаливого ужаса. Случайных путников мирового океана заносят сюда штормовые ветра, и они находят здесь погибель, творимую его властью.