Он падает и разбивается и сердце его распарывается на тысячи частей. С бешеной скоростью проносятся облака и их тени, а между восходом и заходом солнца - лишь несколько секунд. Меняются так же времена года, только скалы стоят недвижимо, бессмысленно и жестоко. Колышутся стебли пшеницы под бескрайним небом, и вот уже искрятся снега, или теряют листву дивные рощи, или журчат звонкие весенние ручьи. Тело лежит на берегу ручья, который все растет, вбирая в себя мелкие ручейки. Наконец, бурлящий поток подхватывает его и несет, пока не впадает в озеро, громадная воронка посреди которого засасывает его под землю. Он теряет сознание, но тело плывет уже среди мрачных пещер, пролегающих под Страной Скал.

Он очнулся на берегу подземного озера. Он еще лежал на песке, прислушиваясь к тишине, а, открыв глаза, обнаружил, что тьма рассеивается парой странных факелов, прикрепленных к стене пещеры, мягкий, лунный, огонь которых не трепетал, а факелы не коптили. Факелы освещали только песчаный берег и проем, откуда выходила река. Между тем пещера, по-видимому, была огромна и ее своды уходили куда-то вдаль и ввысь. Он снял со стены один из факелов и пошел прочь от озера по покрытию, напоминающему дорогу. Неожиданно с краю от дороги возник фанерный щит, на котором было написано: "Добро пожаловать в Город Потерянных Душ". "Кто бы мог подумать?!" - сказал он вслух, не желая поддаваться панике. "Какие дела можно иметь с представителями местной формы жизни?" "Они оказались так человечны, - даже позаботились о доброжелательной табличке!" Он явно был в игривом настроении, которое приходило к нему, казалось, без всякой связи с обстоятельствами. "А ведь я вторгся в царство призраков! Кто знает, какие ужасы приготовлены здесь для мяса и костей?" Из туманной дымки начали появляться черные стены домов, не превышающих два этажа. Казалось, что дома не настоящие, стены сделаны из фанеры, а весь город напоминал декорации к вестерну. То там, то здесь вместо дома стояла лишь одна стена на подпорках. Может быть, прошла война, оставившая одинокие, застывшие стены? Он шел по улицам и думал, что его, освещенного факелом, видно далеко вокруг, а он не знает, кто там скрывается в переулках. Но было тихо, и никакие тени не перебегали от дома к дому и не прятались за углами. "Где же..." - но он не успел закончить фразу как впереди метнулась громадная тень и панический страх овладел им. "МАТЬ ТВОЮ", - прошептал он, остановившись, не в состоянии поверить тому, что увидел. Крик застрял в его глотке, сердце бешено било в голову и пыталось разорвать грудную клетку; он хотел развернуться и бежать прочь, но ноги его не слушались. Сильное половое влечение не давало оставить просто так это место. "Я должен узнать, что это было", - подумал он.

Он простоял минут десять, вглядываясь туда, где видел тень; но его чувства менялись: как будто какое-то колдовство вкрадчиво убеждало его, что не опасно, более того, необходимо идти туда, вперед, где разлиты розовые грезы меж пуховых перин, где колосятся под жарким солнцем уходящие за горизонт поля красных маков, а одинокое размашистое дерево, увешанное конфетами, отбрасывает прохладную тень, в которой так сладко слипаются отяжелевшие веки и духи снов укачивают волшебную колыбель. Он открывает глаза и видит голубое безоблачное небо, под которым ласковый океан качает его лодку, а из воды выпрыгивают и сверкают радужной чешуей косяки крылатых рыб, а меж водорослей резвятся прозрачные медузы, а мимо осьминогов, засевших в своих трехкаменных жилищах, плывут морские черепахи. Одна из черепах отделяется от стаи и подплывает к его лодке. Она смотрит на него, раскрывает свой клюв и говорит: "Мой бог съел меня, мама".

Картинка дернулась и начала плавиться: сначала мир стал искажаться, потом пленка покрылась волдырями и сгорела. Он по-прежнему стоял в городе призраков, и тьма окружала его. Он осмотрелся и понял, что кварталы этого города не прямоугольны, а представляют из себя сектора круга, и что он как раз идет в центр этого круга-паутины. Пройдя очередной дом, он вышел на центральную площадь, посреди которой стояла, или сидела, Машина. Гигантская, с двухэтажный дом, Машина представляла собой огромный телевизор на десяти острых, как сабли, паучьих лапах, которые были сложены в суставах и прижаты друг к другу. "Оно съело всех жителей и показывает теперь настроечную таблицу". Отчаяние было предано забвению и ему стало все равно. Машину покрывал толстый слой пыли; казалось, она никогда не поднималась со своего места. "Чью видел я тень, бегущую между домов?" "Но мне больше нечего здесь делать".