Рельсы. По ним ходит трамвай четвертого маршрута. От шестой дачной до десятой и обратно. Рядом с рельсами кусты. В них валяется труп молодой женщины. И в связи с этим возникает четыре варианта моего дальнейшего поведения.
1. пойти домой и позвонить в милицию.
2. пойти домой и не позвонить в милицию.
3. сначала потрогать её гениталии, и только потом пойти домой и позвонить в
милицию.
4. сначала потрогать её гениталии, и только потом пойти домой и не позвонить в
милицию.
Не долго думая, я задираю её платье и припадаю носом к белым трусикам, туда, где на них виднеется маленькое желтенькое пятнышко. Но только не подумайте, господа, что это как-нибудь там сексуально или красиво. Нет. Потому как эти трусы разорваны напрочь, из них торчат слипшиеся лобковые волосы и вываливаются растянутые половые губы. Кроме того, перед тем как подохнуть, эта сучка обосралась. И честно сказать, сейчас меня радует лишь только то, что на улице уже третий день стоит не выносимая жара, и её гавно давно уже подсохло. Но даже и в таком виде, присутствием хоть и слабым, но до инстинктов невыносимым запахом переваренных помидоров, кабачков и укропа, оно все же вносит свои коррективы в очаровывающий запах женских половых органов. Хотя если пересилить себя и попытаться не замечать этот оттенок деревенского сортира на фоне всего остального, то вполне определенно можно сказать, что влагалище пусть даже и у мертвой женщины пахнет до безумия эротично. И я некоторое время им наслаждаюсь.
Но хочется большего. Потому сую руки ей под платье и мацаю сиськи. Кожа молодая, резиновая, но под ней жидкое гавно, кисель, в котором встречаются какие-то сгустки. Ляжки почти такие же, но в них есть еще длинные берцовые кости.
Две недели я нахожусь "на карантине". Две недели я не дрочу. Последние три дня меня одолела постоянная эрекция. И именно она заставляет меня сейчас спустить трупику трусы, расстегнуть на штанах ширинку, достать свою елду и запихать её туда, куда велела природа. Проникает она гладко, но сделав всего лишь только один толчок, я рву гниющему телу влагалище. Верхние половые губы остаются мотаться кольцом на моем торчащем члене. Из раны течет коричневая жидкость, по своей текучести похожая на густую сперму.
Ужасно не хочется ебать её в жопу. А эрекция после выше описанных действий становится еще более мучительнее. И я срываюсь. Я начинаю дрочить и через несколько секунд кончаю, брызгая кончиной на пыльные ветви американского клена.
Хуй падает. Разум постепенно трезвеет
Что теперь делать? Я насиловал труп, и милиция меня по-любому вычислит. Как? Да хотя бы по этим каплям спермы, стекающим вниз по листьям. Бляха-муха. Они взрастят мой сперматозоид. Определят ДНК. Составят мой фоторобот. И тогда пиздец. Меня будет искать программа "**** меня".
Надо прятать труп. Куда? Вон в ту яму. Хватаю мертвую за руки и хочу войлоком её передвинуть. Снимаю с костей мясо. Словно провод зачистил. Бля! Невыносимая вонь. Тучи мух. Они жрут её тело и мою остывшую сперму.
Кидаю оторванное мясо в яму. Что дальше? Как её тащить? Из глаз моих текут слезы. Ведь меня посадят. Будут ебать в жопу зеки, намазывая свои хуи мылом, от которого раздерет мне всю кишку. На ней будут трещины, и вездесущие глисты полезут в мясо. А там недалеко и до сердца, в котором находится моя душа. О, моя не порочная душа!
Из травы выныривает облезлый кот и начинает грызть трупу ухо, при этом мурлыкая и смачно чавкая. Потом кошка. Они начинают сношаться. Сытые и довольные...
Мимо проезжает трамвай, и я вижу, как пассажиры в нем затыкают уши, зажимают носы и закрывают глаза. Они ничего не хотят видеть, слышать, чувствовать и знать. Их просто нет.
Сейчас пронесло. Но в следующий раз удача может изменить и среди этих теней окажется тот, кто является сознательным гражданином РФ и который доложит обо всем им увиденном. Конечно же, анонимно. Но все же...
Срочно труп надо убирать. Прятать. Куда? В воду - сплывет. В землю - отроют собаки. Гореть не будет. Утопить у соседей в туалете!!! Ночью. Когда они будут спать.
Бегу домой за ведрами. Когда возвращаюсь, слышу в кустах шорохи. Бля. Менты. Всё онанист попал. Готовь свою жопу на археологические раскопки и добывания жидкого топлива.
Нет, не менты. Наркоман дергает коноплю. Стоит в кедах на её груди. В теле, словно в подсыхающей грязи остаются следы его протекторов. Видел ли он труп? Видел ли он меня? Все равно. Он попал. На её груди следы его подошв. А в милиции знают подошвы всех наркоманов. Ведь за ними ведется постоянная слежка.
Отширялся мальчик-травка. Пробьются твои тромбы.
Да, но как же моя сперма? Скажу, что за несколько часов до этого (т.е. до того как он опорочил труп) мы с ним ебались. Я кинул в него несколько палок. И уже здесь, когда он нагибался, чтобы засунуть свой нос ей во влагалище, сперма стекла из его сраки на эти ебаные вездесущие листья американского клена.
Тогда меня спросят: "А почему же в сперме нет вазелина? Ведь анальное отверстие должно быть в вазелине "
"Мы по сухому", - отвечу я.
Тогда меня уже спросят: "А почему же в сперме нет гавна? Ведь жопа на то и жопа, чтобы в ней было гавно "
Ну...
Я не знаю! Я не знаю!! Не знаю!!!
Прятать! Прятать!! Прятать!!!
Набираю несколько ведер гниющей массы. Кости разрубаю топором.
"Почем мясцо?" - голос жирной поливановской бабы...

P.S. Над головой пролетают белые голуби. Я поднимаю к ним лицо и, улыбаясь, смотрю на них, до тех пор, пока они не обсерают меня. Тогда я вновь начинаю плакать горькими и вонючими от помета слезами. И плачу до тех пор, пока во сне ими не захлебываюсь. Успев, конечно же, перед этим кончить, залив спермой мокрую от пота простынь.

Сергей Трехглазый