Тит Прокопьевич Щерба извлек из носа огромную козявку и смазал ее о нижнюю часть крышки стола. За этим столом на месте председателя колхоза он провел уже восемь с половиной лет, и крышка теперь напоминала потолок пещеры, усеянный сталактитами. Дело в том, что Тит Прокопьевич не признавал носовых платков. Он смазывал козявки обо всё, что находилось под рукой: столы, стулья, кресла, шторы. Сморкался он исключительно в раковину. На улице, где, как известно, раковины отсутствуют, Тит Прокопьевич сморкался в руку, а потом залихватски стряхивал сопли на землю. Иногда, призадумавшись, он мог скатать козявку в маленький черный шарик, который в последствии запускался в полет щелчком пальцев.
Сегодня Тит Прокопьевич не притронулся к работе. Он находился в состоянии глубокой депрессии. Такое у него случалось очень часто , причем без всяких видимых причин. Окружающие знали, что в такие дни Тита Прокопьевича лучше не трогать: в лучшем случае он разразиться отборным матом, а в худшем… Никто не знал, что может быть в худшем случае.
Секретарша Зоя недавно переехала в колхоз и плохо знала Щербу. Она зашла в его кабинет вместе со своей 4-хлетней дочкой Сонечкой. У Сонечки было весьма капризное ебальце и выпяченная нижняя губа. Зоя хотела отпроситься у Тита Прокопьевича на завтрашний день.
- Тит Прокопич, здрасьте!
- Здравствуй, - буркнул Щерба
- Тит Прокопич, а можно я завтра не приду. Мне с дочкой надо в город съездить, - сказала Зоя, глупо улыбаясь.
- С этой, штоли? - сказал Тит Прокопьевич, зло сверкнув глазами на Сонечку (он ненавидел детей).
- Да. Она у меня настоящий ангелочек!
Тут Ангелочек громко отрыгнул и принялся хныкать, дергая Зою за юбку.
- Лапонька моя, ну подожди минутку, сейчас пойдем, - проговорила Зоя, краснея.
Если Зоя покраснела, то Тит Прокопьевич сделался похожим на гигантскую свеклу-мутанта.
- Вон!!! - заорал он, вскакивая из-за стола.
- Но, Тит Прокопич, это же ребенок… - залепетала Зоя.
- Ребенок! Вон!!! - еще громче завопил Щерба.
Вдруг Сонечка повернулась к Титу Прокопьевичу и надменно показала язычок. Это было роковой ошибкой. Щерба, сделав два огромных прыжка, оказался около ребенка и со всего размаху въебал огромным кулачищем по маленькому детскому личику…
В колхозе начиналось утро.

Kuzen