* * *
Тротуарные будни. Погони за хлебом насущным,
В перезвоне трамваев, в прогнозе погоды утреннем,
Всё спешим и торопимся, в заповедные райские кущи,
Забывая о главном, надеясь на чудо внутренне.
Поднимаем глаза, но не выше глаз собеседника.
Навещаем родителей, лишь для того, чтоб отметиться.
И с друзьями по средам общаемся, через посредника,
И с любимыми, через компьютер, надеемся встретиться.
Прячем доллары жухлые в старые простыни смятые,
Проложив фотоснимками их дорогими нам в прошлом.
Не забыв посмотреть сериал ровно в три и в полпятого,
Втайне дико завидуя, вслух обсуждая : "Как пошло!"
Лишь когда опускается сумрак на город клокочущий,
И не видно печальной тревоги и судеб избитых,
Мы уходим по лунным дорогам к себе в Одиночество,
Превращаясь в себя, но собою же и позабытых.

* * *
Как же плохо. Ломает кости и зубы сводит.
Рвет все жилы и душу страшно корежит.
И тоска по венам холодным туманом бродит.
И мороз паучьим ядом скользит по коже.
Ничего. Это просто хандра завладела сердцем.
Это просто дожди пришли с далекого Севера,
Это всё размеренность жжет как чилийский перец,
Это просто в книге засохшая ниточка клевера.
Вот бы взять пулемет и от пояса в небо трассером!
Вырвать куст бы полыни и чая сварить горького.
И напиться его. До изжоги. И всех по матери.
И по морде, слащаво-улыбчатой, кой кого.
Может мне полюбить? И ночами не спать странными.
По три пачки курить в темноте, улыбаясь загадочно.
И глазами сверкать и думать словами главными.
И сиять, как медный пятак, по-дурацки и празднично.
Наблюдать бы, валяясь, как тучи по небу ползают.
Как стремительно небо с землёю сшивают ливнями.
Говорить бы стихами, поссорившись с тусклой прозою.
Только пошло и глупо. А значит противно мне.

ОТ МОСКВИЧА - ПИТЕРУ
Дождь. Ливень ложился на крыши играя,
Отстукивая в такт Людвига Вана.
Весь мир в тускло-серый колер перекрашивая,
Благословляя стрелою башенного крана.
По дорогам раскисшим, под небом плачущим,
Ползли машины за горизонт караваном,
И людям, равнодушно по лужам скачущим,
Пела осень под скрипку и фортепиано.
И вода обрамляла мелодию в рамку,
И, сливаясь с ней, тихо звенела, печальная.
А я собирал эту музыку в банку,
Понимая простое, видя первоначальное.
Под дождем одиноко стоял на улице,
Запрокинув голову и раскинув руки.
Наблюдая, как город любимый хмурится,
И глотками жадными пил эти звуки.
Приходите ко мне, если вам очень весело.
Я поставил сосуд на полку каминную.
Мы построим свой мир в мягкой коже кресел,
Выпьем залпом печаль. И тоску дивную.