В полутёмном зале захолустного кинотеатра сидит человек. Зал пуст, и поэтому человек может позволить себе такое нарушение, как курение в общественном месте. Он курит толстую сигару, и сизый дым, причудливо извиваясь и завихряясь в мерцающем луче кинопроектора, сказочным призрачным джинном устремляется вверх, как будто только и ожидая услышать и исполнить три желания. Но наш герой не загадывает никаких желаний, а, закинув ноги на спинку кресла перед ним, смотрит на экран, на котором идёт немое чёрно-белое действие.
На экране группа врачей оперирует больного, и по выражениям их лиц видно, что операция проходит не совсем гладко. Пожилой хирург отдаёт многочисленные распоряжения ассистентам, и те суетятся вокруг него, поднося ему различный инструмент и поглядывая на приборы. По сосредоточенному лицу хирурга стекает большая капля пота, и ассистентка немедленно промокает её салфеткой. Ситуация ухудшается: скорость мельтешения ассистентов возрастает, и все с беспокойством начинают поглядывать на осциллограф, на котором отражается линия жизни пациента. Линия, ещё недавно отражавшая равномерное биение жизненной энергии, изменяет свой бег на хаотические всплески уходящего сознания, а затем и вовсе переходит в ровное течение чернильной реки на барабане осциллографа. На лице хирурга появляется выражение, соответствующее восклицанию "О, Боже !".
Камера приближается, и человек узнаёт в пациенте, лежащем на операционном столе, себя.
***
Он идёт по тёмному каменному коридору. При каждом дыхании маленькое облачко пара вырывается у него изо рта, а тишину коридора нарушает только тяжёлое дыхание человека, да шаркание больничных тапочек по каменному полу. Наконец в конце коридора показывается слабое голубоватое мерцание. Человек подходит ближе, и оказывается в комнате, в которую ведёт лишь этот туннель, а в центре её стоит старый ламповый телевизор, который и является источником света.
В телевизоре он видит ребёнка, играющего в песочнице с большим игрушечным самосвалом. Лицо ребёнка светится от радости; он нагружает совочком песок в кузов самосвала, и везёт его, фырча и бибикая. Но тут идиллия нарушается, когда в кадре появляются два ребёнка постарше. Один из них пинает самосвал, и он отлетает в сторону, разваливаясь в воздухе. Человеку не нравится эта передача, тем более, что ребёнок- это он сам, в далёком детстве.
Он переключает канал, и теперь он снова видит себя- школьника, сидящего во дворе школы, а рядом с ним сидит Она. Мальчик в телевизоре нежно обнимает её, и шепчет что-то ей на ухо, а она весело смеётся и кладёт голову ему на плечо. Человек проводит рукой по экрану телевизора, и по его щеке скатывается слеза.
Но картинка сменяется, и вот уже на экране телевизора пятеро здоровых парней, одетых в камуфляж, бьют шестого, одетого в такой же камуфляжный костюм. Человек присматривается, и узнаёт в окровавленном лице своё собственное. Парни в камуфляже жестоки: они пинают его тяжёлыми армейскими сапогами в живот, по рёбрам, по лицу, а сам он лежит, скрючившись, на снегу, пытаясь закрыться от ударов. На лице человека появляется болезненная гримаса, и он снова переключает канал.
Теперь он видит себя, молодого инженера, уже в очках, стоящим перед чертёжным столом, на котором кнопками приколот чертёж какой-то авиационной детали. Воспоминания молнией пронизывают его сознание; он уже знает, что будет дальше. И действительно, вот он уже стоит на краю оврага, будто пропоротого чудовищным плугом, и смотрит на скорбную картину, раскинувшуюся перед ним- дымящиеся, покорёженные куски алюминия, расплавленный и обгорелый пластик, куски человеческой плоти.
Он в отчаянии переключает канал.
На этот раз он уже едет по приморской дороге в открытой машине. Рядом с ним сидит уже немолодая, но красивая женщина, а на заднем сиденье смеются дети. Он что-то кричит женщине, и она тоже заливается смехом. Да, он помнит эти замечательные мгновения своей жизни... но как давно это было.
Любопытство пересиливает его, и он снова щёлкает ручкой. На сей раз он видит себя, сидящего в полутёмном зале захолустного кинотеатра. Зал пуст, и поэтому он, не боясь возмущённых возгласов, курит сигару, пуская завихряющиеся клубы дыма в луч кинопроектора. Но когда же он сидел так в каком-то незнакомом зале, закинув ноги на спинку кресла в переднем ряду ?
Человек крутит дальше ручку переключения каналов. Мелькают знакомые лица, дорогие воспоминания, забытые кошмары, смешные случаи, неприятные казусы.
Внезапно раздаётся тихий треск, и ручка отламывается, оставаясь у него в руках. Человек в растерянности пытается приладить её назад, но тщетно. А на экране группа врачей проводит операцию. Камера приближается, и показывает крупным планом лицо хирурга, по которому предательски стекает капля пота.
***
Все мы считаем себя архитекторами своей судьбы. Но на самом деле мы всего лишь крутим ручку телевизора- колесо судьбы, лавируя в потоке телепрограмм.