Пригласил я Глафиру пройтись в кинотеатр на вечерний сеанс. Летний вечер был недурственный, а потому народу привалило немало. Что впрочем нас не удручило. Что ж, порешили мы с подругой, среди народа оно ведь любопытнее и живее как-то. Что толку прижимать женскую сущность в пустом зале, это ж надо выдумать - еще б в спортзале на матах…

Купил я значится два билетика, с трудом, должен признаться, не самые лучшие места конечно, где-то сбоку, зато выходить очень удобно, раз - и ты уже у выхода - оригинальная польза обнаруживается.

Другое дело, что народ-то тоже валит и места согласно билетам занимать спешит. Ноги, падлы, отдавливают, но всем же нужно где-то время провести. Поэтому я не стал там лимонад приобретать, булочку, а прямо на голодный желудок сеанс чтоб пришелся, подруга меня поддержала, потому как понятливая - нету денег да и все тут.

Смотрю, пожаловали и товарищи милиционеры, целой группой, верно, в составе взвода. Что ж, тем тоже нужно культурно увеселяться. У них работа нервная, требует эстетических сладостей в конце трудового дня. Но, что обидно, без дам пожаловали, зато в форменных фуражках, что, может быть, и скрашивало их мужское одиночество.

Потом гляжу, народ престарелый пошел, вслед за милиционерами. Ну, те парочками, медленно, чтоб ноги не обломать в тесных рядах. Если эти пошли, думаю, никак эротику включили в программу развлеченья. А это хорошо, потому как эротика очень нужна народу. Одним на поученье, другим на долгую память.

Потом рабочий класс эшелонировал третьим этапом. Воздух сразу же наполнился живым запахом трудовых тел, безо всяких там парфюмерных прикрас и прочих незрелых нежностей. Рабочий класс шел на сеанс разнополым образом вперемешку мужских и женских трудящихся, что не могло не радовать.

Последними шли студенты и прочие нетрудовые люмпен-элементы общества. Те внесли в обстановку некий шум и излишнюю суету, но я успокоил подругу, мол, где больше шума, там несомненно интересней, это ж не погреб и не кладбище, тут помалкивать некстати.

Сидим, ждем. Свет потух, я руку под юбку Глафире сразу, чтоб время не терять, запустил и на фильм эротический настроился. А тут "Фитиль" пошел, для затравочки очевидно. Про борьбу с пожаротушениями, бесхозностью на местах и прочей полезной информацией. А поглаживая Глафиру, я информацию эту сразу усваивал без лишней переработки.

Гляжу, а милиционеры что-то суетятся, головами в фуражках ворочают и кокардами блестят. Наверно нужно им было чего-то, может в туалет им захотелось, кто их знает. А оказалось это в "Фитиле" их критиковали за злоупотребленья. Это я уж из выкриков понял. Потому как люмпены и студенты сразу заприметили эту деталь в киножурнале и молчать не захотели. Даже бутылка полетела в массы милиционеров.

А тут следующий сюжет пошел - про плохое состоянье хозяйства в плане пенсионеров, что, мол, недоедают они периодически и бутылки собирают. А про бутылки это верно отметили "фитилисты", потому как не менее пяти пенсионеров уже рванули к гражданам милиционерам за брошенной бутылью. Но милиционеры не хотели отдавать бутыль, санкционируя это понятием "вещьдок".

Пенсионеры в группе из пяти человек моментально получили предупрежденье в виде резких прикосновений к ним дубинками, что на фоне киносюжета выглядело чистым фанфаронством. А трудящиеся этого, известно, не любят. Поэтому милиционерам было сделано предупрежденье с порцией редко печатаемых слов.

Но "фитилисты", очевидно, хорошо продумали сюжет выпуска и предусмотрели следующий шаг. Я-то это хорошо заприметил, так как ждал эротического сюжета, все еще поглаживая Глафирью. Они почему-то еще один сюжет посвятили милиционеру, который был совсем не сотрудником органов, а форму носил лишь для виду. Так он обманывал честных граждан и взимал с них различные материальные блага в основном в виде банкнотов.

Свет в зале был, естественно, весьма смутный, но было видно, что милиционеры уже не занимали положенных мест, а уже где-то перед самим экраном отстаивали свои права перед преобладающей рабочей массой. Дубинки все реже уже появлялись в воздухе, зато все чаще и чаще появлялись мозолистые рабочие кулаки и даже рабочие ботинки.

Потом стало заметно, что и пенсионеры уже не занимали прежней диспозиции. Они, то ли искали бутылки, то ли мстили представителям властей за испорченный вечер и вообще за неухоженную старость.

Умнее всех, на удивленье, поступили люмпены и прочие студенты - не зря говорят, мол, ученье - туннель к свету. Они не сразу ринулись отстаивать демократические права на волеизъявленье, а мирно распивали принесенные напитки для поднятия настроения. А уж после этого ринулись вниз быстрой лавиной, снося кресла и нас с Глафирьей. А как только я утратил взаимосвязь с Глафирьей, то ощутил потребность сказать и свое веское слово в защиту идей киножурнала.

Киномеханик, следует отметить, оказался очень хладнокровным человеком. Он где-то раздобыл еще один сюжет про милиционеров, по-моему даже какой-то положительный, про их ратный подвиг и борьбу с надвигающейся на народ преступностью. Но почему-то эта борьба все-таки не рассматривалась в контексте положительного факта. То и дело между рычаньем и угрозами прорывались фразы "сволочь ментовская" и "смерть мусорам". Смысл этих фраз был явно скрытым и завуалированным в рамки народной мудрости.

Мне было приятно смотреть на единение народа в порыве чувств своеобразного признания имеющейся власти. И когда, в среде народного порыва я увидел фуражки блюстителей, валяющиеся на полу, то я вспомнил о Глафирье. Но заметив ее в народной среде, сразу успокоился и продолжал участвовать в митинге.

Затем администрация включила нам свет, но, впрочем, это было уже излишним. Мы и без света прекрасно обходились. Но светлая обстановка уже не так интригующе действовала, было в ней меньше романтики и страсти. Поэтому народ стал сразу успокаиваться и быстро расходиться по домам. Милиционеры, после трудовых будней, домой не спешили, а отдыхали на полу. А мы с Глафирьей пошли ко мне в гости.