Чтобы смешно - а зачем? А мне, нахуйбля не смешно. Мне уже давно не смешно. Я иногда улыбаюсь, когда читаю рассказы, чаще морщусь.
Может, это потому что мне семдесят девять лет? Ну и хули? Хули?
Чтоб меня рассмешить... дак, я думаю уже и не рассмешить...
Короче, голова моя кружитца и спать хочу, где тут у вас выход - накуренно очень...
- Пустите! Щас, ёптиль - моптиль, как промеж букашек - осиню палкой от мотыги!
Ну хули доебались - расскажи, да расскажи... Всё в жизни бывало. Но вот вашей паскудной мелочности - не было! Блядь, крупнее мы чтоль были, дружили по другому, чтоль. Идите нахуй! Промолчу!
- Блядь, отеябитесь, расскажу, но только в тишине! И нахуй - откройте форточки! Что за папиросы такие вы курите - сеном гарелым воняет!

Готовы? Слушайте - постромки не обсосанные!

1947 год. Ранение у меня было не шуточное. Чего ржешь? Ты свои кишки голубые видел? А я видел, и еще пол килОметра бежал за танком, и ливер свой в руках нёс. А потом боль такая - как в детстве, когда локтём
ударишься, и бля, ток в руку ! Упал и плачу, а наши наступают и через окоп перепрыгивают, орут визгливо, и земля с сапогов на мои голубые, трепещущие кишки падает и никому до меня дела нет. Потом взрыв - потом наши отступали...
Потом ночь, я лежу, и кишки свои боюсь трогать... А они, кишки, уже почти втянулись и не болят... И очень пить хотелось...

Медсамбат. Ранение зашиваемое - но служить нельзя.

Львов, весна, она старше меня... Живот болит и жрать хочется. Ногу подволакиваю и пукаю, но без запаха - гоняю ветры....
- Подожди я в на кухню и в туалет!
Мурлыкает мне она.
- Только свет не включай!
Ору я, и прекрывшись чужой, прокуренной, тяжёлой в крови шенелью -закуриваю Мне кажеться, что шинель так огромна, что прикрыла бы и троих...Многочисленные дырочки на плечах убеждаю меня, что он умер Героем... Насквозь - грудь и плечо , наверно и почувствовать металический вкус смерти, не успел офицер.
Позволю себе отступление. Уверен, что каждого плющило в метро, надеюсь каждый знает, что такое спазмы, каждый знает, что любая работа не стоит того, что сейчас произойдёт... А однажды, я открыл пах, над газоном Васильевского спуска, ранним туманным утром 19..4 г, друзья махали мне руками, и всем своим видом показывали, чтоб я не занимался ерундой - мы мол, и так опаздываем... Свежа трава по жопе в молодости... М -да.
Лежу в темноте и понимаю, что кишки мои полны поноса. А у меня живот зашит и терпеть я долго не могу. Я выхожу в коридор. Холодный паркет обжигает ноги. Выходит сосед в папильётках - старый революцианер с примусом. Барыга сосед, приглашает меня, как фронтовика пожрать водочки и купить немецкий миномёт.... Детишки с удовольствием втыкают в дубовый паркет трофейные ножики. Под тумбочкой с телефом, где все обои расписаны химическим карандашом спит пьяный инвалид - фронтовик обрубок... Подхожу к ванне и понимаю - заперто!
- Туалет! Блядь! Срочно!
Я прижал к стене дурочка Ореста, и тот склерозным пальцем показывает на кладовку...
Забегаю. Пустая ванна с прежних времён. Крехтя переползаю в резервуар и жестоко дрещю прямо в ваянсовою дырочку. Встаю и снова присаживаяюь - дрещу... Хожу по ледяной, нетопленой, тёмной огромной буржуйской ванной - крехтя забираюсь в огромный резервуар и снова дрещу... Вылезаю и снова впрыгиваю в чугунную ледяную ванну. Когда кишки вспороты и в них только вода? Короче - хорошо мне.. Дую на заледеневшие ладони и с ужасом слышу крик моей пасии:
- Я пошла! Жду тебя в комнате 13 бис 8 - не задерживайся! И воду не там не включай! Там только горячая вода, и водопровод перебит под нами - обещали через месяц починить...
Когда наши отступали, и испачканными в глине скользкими сапогами наступали на мои выпавшии кишки, и на меня падали комья пропитанной соляркой земли - я чувствовал себя увереннее...
Зажигалка, призрачно зашатала светом по стенам огромной ванной, и я увидел только испачканное дно, резервуара желтым поносом.
В ужасе я забыл всё, и в безумии крутя огромные фаянсовые краны - решил смыть следы водой. Шипя, из крана вырывались обжигающие облачка воды и потом кран затихал, чтобы снова выдать порцию кипятка в перемежку с паром...
Ванная наполнилась ужасным смрадом, я пытался подойти к расскалённому сливу, но кран всё быстрее и и настойчивиее плевался кипятком в солдатский понос...
И тут я решил, что будь, что будет - лучше умереть в окопе, чем от стыда.
Оправив мокрую, забрызганную гимнастёрку и я бегом припустил через , наполнявшийся вонючим паром комунальный коридор...
Сзади меня ждал бурлящий в кипятке мой понос, а впереди - немецкие пули в мой больной, раскромсаный кровоточащий, заштопанный живот.
Чего вам смешно? Да, ну вас нахуй, миня уже не чем не рассмешишь.
Зачастую лучше умереть да не не опозориться....
И вообще, надымили тут своим сеном вонючим... Что за прокуренное место?
Спать хочу.