Итак, звонит Ренсон, и говорит, что идёт в Табулу Раса на Райдера. Я тоже хател услышать, как Райдер лупит по фсяким барабанам, паэтаму вышыл на улицу, тормознул какова-та хача на раздрочиннай шахе, аткрыл дверцу и, дохнув на хача перегаром икнул : LНа Киефскую, стольник¦. Хач злобно пасматрел на миня и мотнул немытой башкой. Стольник от Текстилей до Киефской v мало. Сам знаю. Но денег было немнога, паэтаму душыла жаба.
Холодно было, песдетс. Я был уже пьяный. В шахе, перекрывая грохот подвески, гундосил какой-та пидр на Радио Шансон. Было противно. Я потребовал настроить Серебряный Дождь. Хач скрипнул зубами, но требование выполнил. И тут на Дожде заиграла грузинцкая песня ( кто слушает это радио v тот знает, это такая зажыгательная прикольная песня, там иё инагда крутят ). Хач аж падпрыгнул, блять, и заулыбался, абнажыф кривые чёрные зубы.
LАра! v заорал он, - эта жы наща, грузынцкая пэсня, ара!!!¦
Вот бля, сказал ему я, хуля, на Шансоне хуй кто тибе паставит грузинскую хуйню, блять!
И прикиньте v по Третьему кольцу, дребезжа и громыхая, несёцца разъёбанная в хлам шаха, там сидят два чувака, адин ахуефшый, другой просто бухой, и арут: L Лалеби, лалебиииии, динглидана лалебииии- какая-то хуйня блаблабла генацвале бииии!!!-¦
Песдетс. Чурка с гарящими глазами горнава джыгита судорожно жал на гашэтку и исступлённа падвывал.Так мы домчали до Табулы Раса. На входе меня чуть не обломало, так как Райдером там и не пахло, зато был Крематорий и вход за три сотни. Хули, подумал я, и вашол внутрь. Внутри обнаружылся Ренсон с Прынцэссай, и роцтвинник Ренсона Миха. Мы йобнули па пифку и водачке, на сцену вышыл Григорян, толстый как хуйзнаитшто, и с брезгливай мордай начал испалнять рипиртуар. На танцполи вяло трясла телесами кучка говнорекеров, и бабы возраста¦двойной бальзак¦.
Зато слева от нас стояла сцучка с похотливым кукольным личиком а-ля Барби, в бальшой пашмине, и паминутна аблизывала сваи ахуйеть какие ахуитильныйе гупки.
Ренсан поскучал, и когда старый мерин Григорян запел сваю каронную про Катманду, придлажыл зажэчь. Мы павирнулись к Девачке-Гупки задницами и начали жечь какой-то рокнролл. Панимания в рядах сабрафшыхся в клубе старпёраф мы ни фстретили, никто не присаединился, и мы атправились к стойке бухнуть ищо вотки.
Там нахадилась Прынцэсса с Михай, песдели а чом-та. Мы с Ренсоном бухнули вотки, патом ищо, а патом ищо, и ищо, и захарашело. Я пашол куда-то разыскивать Гупки и развисти на придмет паибацца, но Гупки ужэ песдели с каким-то из барменоф, а патом пришли играть в пул с какойто падругай, пыльной и сильно б/у. Ну и хуй с ней, падумал я-
Сзади сидели две падруги. Адна страшная, как дерьмо, и весом под два цэнтнира, зато втарая была заибись. Пахожа на Сафию Ратару, но черты лица тоньшы, и симпотичнее. Я пасматрел на ниё, она какетливо высунула язык и падмаргнула. Ясно, подумал я- Но тут нашлось занятие паинтиреснее. Мы с Ренсоном начали петь, поминутно апракидывая по пятьдесят вотки. Пели мы незатейливую LДжынгл беллс, джынгл беллс-¦. У нас стало нихуёва палучацца, но слоф кроме Джынгл беллс мы нихуя не знали, и тут ситуацыю спасла Прынцэсса, написаф нам кириллицей астафшыйся текст на пивной картонке. Мы с Ренсоном обрадовались, и, стукаясь головами, со щасливыми ибальниками, заглядывая в картонку, заголосили: L-джынгл олл зе вей! О, май фан ит из ту райд-¦ и так далие. Ибланы, гоняющие разнацветныи шарики по зилёнаму сукну, аглядывались и скалили зубы. Рядом с нами падтанцовывал какой-та сын индийцкаво народа, паминутно хватая за сиськи и агромную цыллюлитную сраку сваю страшенную русскую падругу.
Тут я фсё-таки ришыл абратить внимание на Сафию Ратару. Я подвалил к ней, и мы начали песдеть за жысть. А к падруге падвалил Ренсон, и, как настаящий друк, втихаря ат Прынцэссы, начал отвлекать иё внимание, вешая фсякую лапшу. Двухцэнтнирная падруга, неизбалованная вниманием столь видных мэнов, как Ренсон, закатывала глаза и мурлыкала, сцука- Ренсон, браза, спасибо тебе за помощь!
В это время появилась Прынцэсса, и забрала Ренсона и Миху домой спать. Но к этому времени Ротаре была уже похуй и подруга, и фсе вокруг. Я ведь тоже иблом не щолкал зря. Пока Ротара песдела со сваим знакомым барменом, сидя со мной на одной банкетке и павирнуфшысь ко мне ахуитильнай жопай, я изъебнулся снять с неё лифчик и засунул иво сибе ф карман. Она, впрочим, и не возражала, а то бы хуй у миня это проканало. Я тут жы запустил руки ей пад маичку, схватиф за сиськи. На глазах у абалдефшево, знакомава ей бармена, каторый тут жы зауважал миня ниибацца. Патом мы выпили с ней ищо вотки, и она спросила, едем ли мы ко мне, и ваще какова хуя мы ищо здесь делаем.
Возражать жэнщине v занятие нидастойнае, паэтаму через пять минут мы ужэ ехали в Текстиля, бросив двухцэнтнерную падругу в Табуле Раса.
Что я могу сказать? Девушка оказалась в вышшей степени достойная, со сногсшибательной фигурой (не песжу, действительно, девушка супер!), и не фригидная (мягко выражаясь.). Я не зря провёл время. А утром она съеблась домой, благо жывёт в Кузьминках, и я даже не записал её номера телефона. Она нафсигда астаницца са мной в качистве в вышшей степени приятнава васпаминания.
Джингл беллс, джингл беллс
Джингл олл зе вей-
Оу, май фан ит из ту райд--.
С Новым годом, падонки!