Подозрения нахлынули на нас единовременно, а последствия вулканически извергались в массы. У меня округлялся живот, а ее безудержно рвало, пока я ждала ее в метро, контролируя дыхание. Мне приходилось экономить затяжки кислорода, втягивать маленькими порциями, чтобы не задохнуться и не дать своим пакетам стать достоянием общественности. Там лежат секретные документы, наши паспорта и путевка в жизнь. Нам надо решить, кому она достанется. Пока я мысленно вычерчивала график наших узкогрупповых операций, она уже подплыла и смотрит на меня. Этот Взгляд, пронизанный каким-то сумасшедшим удовольствием – блеск, ненависть и совершенство. Опьяняющий и жестокий. Она, злая и самодовольная, на повышенных собачьих тонах разъясняет мне, насколько неточны мои часы. Я надулась и молчу, считаю до десяти и посылаю ее на хуй. Но нет, все утихло, примялось. Стало намокшим ватным тампоном. Весь день мы бродили по палаткам, выбирали разнотипно-стереотипные продукты и съедали их, заглатывая вместе с собственной липкой слюной. У слюны вкус птичьего молока, суфле и жилейных фруктов с примесью химии. А нам поебать. Нам надо есть за двоих. И мы едим. Едим без остановки. Едим и блюем. И потом высасываем содержимое сигареты вкупе с выхлопными газами, сгущающимися у автодорог и наших ноздрей. По дороге видим детские магазины и трогательные фотографии. Здесь она опускает голову или истерически смеется, прямо глядя в объектив общественности. И наивному фотографу. И я подхватываю. Мы захлебываемся в собственном ржании, отталкиваясь от бортиков с вывеской «моральное истощение». Других стадий больше и не существует, но мы наметили поход на аптеку. Нам нужно это кодовое слово. Тест. Я купила дешевку, потому как, в общем-то, была уверена в минусе. Хоть и пугалась в предвкушении ответа, расковыряв себе внутренние органы до предобморочного состояния, и превратившись в сгусток оторванной совести. Она отважилась на ультразвук, но женщина в белом халате требовала прерванного менструального цикла. Точный ответ никто не получил. Все документы самоуничтожились. В них не было нужды. Симптомы укоренились в организмах, но не прогрессировали. Но мы были согласны на убийство заочно. Кто мы после этого?