(Mерзко сплагиачено отсюда у Отца Онания: https://alterlit.ru/post/69439/  Ну почти сплагиачено. Взгляд с другой стороны. Поэтому рекомендую сначала приобщиться к оригиналу)



Изольда Карловна Шлоемгольц-Безбазаришвили скучала. Она ждала и в душе её теплилась надежда на благородный исход её маленькой шалости.

Дело в том, что жила Изольда Карловна в небольшой коммуналке, и соседи наотрез отказывались расселяться. Не сказать, чтобы она очень уж и настаивала... Она, собственно, свои мечты об освобождении вожделенной жилплощади вообще ни разу не озвучивала, но это было всё равно из ряда вон.

Соседями её были вечно пьяный, пятидесятилетний Сева Поц-Елуйский и прошмандовка Надька Колодец (всем было понятно, от какого своего качества она получила такую погремуху).

И присутствие этих соседей откровенно мешало Изольде Карловне периодически встречаться с целью неистовой половой ебли с великолепным Себастьяном Порфирьевичем Жаббо, местным околоточным.

И вот, накануне ей пришла в голову гениальная идея. Она совершала свой ежевечерний променад в милейшей, расположенной неподалёку булдырятне с высокопарным наименованием «Ресторан «Пирожковая». Она наслаждалась традиционною четвертью благородного самогона производства пана Синькозельского, который, кстати, совершенно не обладал благородным запахом и нещадно бил в нос. (Фраза так построена намеренно, ибо пан Синькозельский и его самогон оба обладали этими качествами).

Так вот за этим увлекательным занятием её застал некий неопрятный субъект, весьма похожий на беглого каторжанина и, будто бы невзначай, галантно приветствовал Шлоемгольц-Безбазаришвили лёгким поклоном с припотнятием над головой картуза. Причём, как-то невзначай, мгновенно оказался рядом за столом и завёл непринуждённую беседу.

Изольда Карловна, не будучи ханжой, после третьего стакана, прямолинейно высказала собеседнику своё меткое замечание относительно его внешнего вида, и спросила, в каких краях, мол, мусью чалить изволили?

А собеседника звали Гришка Жмых, работал он на базаре мелким жуликом, тырил мелочь и всё, что плохо лежало, а также славился мастерством приготовления шулюма из голубей. Жил он, кстати, тоже на базаре. Потому предположение, явно, из бывших, грандиозной усатой леди о его высоком воровском положении привели его в ликование и ушной трепет, но вида он не подал.

Заговорщически зашептал Изольде Карловне на ушко (хотя шептать не было откровенно никакой необходимости, ибо в булдырятне в разгаре была как раз традиционная драка и треск мебели о головы участников надо было ещё перекрикивать):

— Что Вы, мадам, могу сказать по секрету, я не какой-то там босяк, прости Господи, это, так сказать, конспирация, — и подлил себе ещё полстакана. — В узких кругах, которым я близок©, я довольно известная фигура. Не хотелось бы Вас пугать, но кровавый след за мной тянется похлеще, чем за Щорсом. Многие считают меня головорезом и людоедом, но они жестоко ошибаются! Я, всего лишь, человек принципов но не приемлю хамства и мнения, отличного от моего. Потому и приходится карать отступников... — и загадочно замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом.

А эффект был впечатлителен: Изольда Карловна аж встрепетала и восторженно оглушительно рыгнула ошеломляющим амбре, на которое тут же слетелась бойкая компания мух.

— Послушайте-ка, любезный, а мы решительно могли бы друг другу приходиться! — взрокотала Шлоемгольц-Безбазаришвили, и стала спешно излагать лопоухому капитану Кортесу свой план: честно рассказала про свое жилищное положение, умолчав лишь о Жаббо, и как она гениально и изящно предлагает ей и Гришке завладеть каждому по комнате.

Итак, Изольда Карловна арендует на ночь какую-нибудь проститутошную, заманивает туда соседей, Гришка их там режет (жалко ему, что ли, парой душ меньше, парой больше), а она в это время дома обеспечивает алиби. После исчезновения соседей она имеет полное право занять освободившиеся комнаты, и её новый партнёр обязательно получит свой кусочек территории с крышей над головой, а через месячишко Изольда Карловна ходатайствует перед жилконторой о выдаче её «младшему брату» Гришке ордера на заветный кусочек территории.

Гришка, ночевавший под крышей в последний раз незнамо когда, пришёл в восторг и немедленно согласился. Изольда Карловна, дабы Гришка не усомнился в ее честных намерениях, вручила Гришке пять рублей, которые тот немедленно бросился пропивать.

Следующие несколько дней прошли в трепетном ожидании и хлопотах.

Изольда Карловна подыскала и сняла удобнейшую халупу на отшибе у озера, сообщила Гришке адрес и время — семь вечера субботы, когда ему надлежало туда прибыть и затихариться в ожидании жертв.

И тут же помчалась к Жаббо. Ему она, далеко выпучивая глаза и бурно дыша высокой грудью, рассказала о подслушанном ей, якобы, разговоре, что по тому-то адресу (адрес, само собой, дала снятой ей халупы), в восемь вечера собирается шайка охальников и татей, чтобы договориться, когда устроить в околотке бучу. И, чтобы придать убеждения своим словам, добавила, что первыми будут резать околоточных.

Себастьян Порфирьевич знатно возбудился от такого известия, поскольку был достоверно осведомлён, что на малинах всегда играют в карты, значит, будучи предупреждён, он сможет знатно подготовиться со своими орлами и, застав жуликов врасплох, они там чудесно поживятся. Пока эта мысль думалась в голове у Себастьяна Порфирьевича, вяло перетекая от одного уха к другому, он уже успел домчаться до околоточного управления и зычно возопил «Свистать всех наверх!!!»

Изольда Карловна Шлоемгольц-Безбазаришвили, тем временем, прошлась по соседям, досадно испачкав тапок в Севиной блевотне, и предложила провести сегодняшний вечер в домике на природе, шашлык и Синькозельский нектар, дескать, с неё, ибо у неё сегодня древний шумерский праздник День Святой Ебукерьи. Соседи до халявы оказались уж дюже охочи и, не раздумывая, согласились. В домике надо быть к половине восьмого, поэтому пусть, дескать, Надька с Севой идут первыми, ибо ей ещё надо заскочить к мяснику и к пану Синькозельскому.

О том, что произошло в халупе, писать не имею смысла, ибо обо всём вы прочтёте здесь у Отца Онания: https://alterlit.ru/post/69439/

Зато дальше события развивались стремительно: Сева Поц-Елуйский первым пал от коварной руки Гришки, а растерявшаяся от такого некислого поворота событий Надька даже не додумалась пытаться бежать, а только обидно обоссалась, чем изрядно огорчила своего убийцу. И не зря Гришка поглядывал на часы: Изольда Карловна во время сговора зарекала его раньше девяти в квартиру не возвращаться: она, мол, хочет удачную концессию отпраздновать и не хочет портить сюрприз.

Вот Гришка наглумился, и, пока увлечённо резал Надьку, в помещение шумно ввалилась орава околоточных. И, расстроившись, что никакого сходняка они не нашли, запинали несчастного людоеда сапогами и отвезли в кутузку (не спиздела-таки Изольда Карловна насчёт кусочка территории).

Так закончилась эта история и появились чёрные риелторы. Что, кто-то скажет, что это неправильная сказка с неправильным концом, что Надежда умерла? А хуле вы хотели? Это всё ж таки для взрослых сказка, а во взрослой жизни даже в сказке всё часто бывает через жопу. Да и сказка была про Изольды Карловны надежду, а она, как ни крути, осуществилась, так что плохой у сказки коне или хороший — вопрос дискуссионный.