Начало: http://udaff.com/read/creo/140058/


- Еврей?
- А!
- Ненавижу, когда меня зовут Иришей
- А я ненавижу, когда близкие люди зовут меня Евреем.
Вадим приблизился.
Ирочка вдруг подалась на встречу, но осеклась и плюхнулась в новомодный офисный стул:
- Мы разве близкие?
Сложив голову на руки, она делала вид, что смотрит на том уголовного дела.
- Ир…
- Что? – девушка подняла взгляд.
- Открой.
- Что открыть?
- Дело открой. Оно же интереснее, чем я! – Вадим выпалил все что думал и тут же испугался своих слов.
"Господи, какой же ты идиот!" - подумала Ирочка, посмотрев на Вадима.  Ему на миг показалось, что у неё в глазах слёзы. Только на миг. Такие не плачут.
- Слушай, я… - Вадим сделал шаг к столу
- Отвали – Ирочка ножкой в изящной туфельке оттолкнулась от стола, откатившись на кресле к окну – у вас вопросы, товарищ старший лейтенант?
“Шлюха!” - подумала она и сама не поняла о ком она подумала - то ли о Вадиме, то ли Вике.
- Так точно, товарищ старший лейтенант. Мне нужен обыск на место жительство Шишкиной. Пока есть машина и бензин. Потом может не быть.
- Вы, товарищ старший оперуполномоченный, могли бы уже определиться.
- С чем, товарищ старший следователь?
- Не с чем, а с кем. Как определитесь – заходите. Говорят, беспорядочные половые связи чреваты негативными последствиями для здоровья.
-...?
- Я о своём здоровье пекусь. На ваше здоровье, товарищ опер, мне откровенно наплевать. Поэтому выйдите и ждите в коридоре. Я вынесу вам постановление о производстве обыска по месту жительства Шишкиной сама.
Вадим вышел, оглянувшись.  Ирка сидела в той же позе "гордой балерины". Спина ровная, руки плотно сжимали ручки кресла, но показалось, будто бы ее огромные голубые глаза стали влажными от слез.
“Никогда не покажу больше, как мне больно и как его не хватает, никогда!"
«Умеет на место поставить – думал Вадим – с такой жить – с дерьмом сожрёт. Стерва. То ли дело Вика… Она добрая.»
Ирочка вынесла постановление на обыск, Вадим взял его в руки и выполнил команду «кругом».
Нарочито громко щёлкнул каблуками казенных туфель – единственным предметом вещевого довольствия, выдаваемого операм. 
По этим туфлям преступники часто вычисляли сыщиков – но Вадиму было безразлично – о причастности к «органам» красноречиво говорили въедливые усталые глаза.
«Ну и рожа у тебя, Шарапов… - с такой рожей только личную жизнь и устраивать».

****

- Поехали на моей тачке  – Баста закрыл кабинет – понятых не берём, впишем «поджопных», нечего там искать… Протоколы взял? 
- А… 
- Бэ. Сказал нечего, значит нечего. 
По дороге заехали в аптеку и в продуктовый. Баста набрал медикаментов и забил багажник продуктами. 
Ехали долго – на новые районы. Опера молчали. Баста думал о своём, Вадим – об Ирочке. 
«Не похоже это на безразличие, нет…» - крутилась в голове мысль – не так себя ведут женщины, когда мужчина им безразличен.
Машина с операми остановились у подъезда многоэтажки. В домофон звонить не стали – Баста резко рванул дверь, разорвав магнитный замок. 
- Ментовский дом – сказал Андрей – тут при советской власти ментам квартиры давали. 
- Этаж какой? – спросил Вадим, затаскивая в дверь пакеты с едой. 
- Двенадцатый – 147 квартира… 
- Ты откуда знаешь, постановление же в сумке? 
- Еврей, ты думаешь я первый раз на обыске у Шишкиной? У неё проходной двор, кто её дочку только не таскает, от УБНОН до эф-избы. 
Подойдя к двери квартиры Баста вежливо постучал. Потом открыл дверь – вход был свободен.
В доме было прибрано и чисто – только… пустовато что ли…
Запах лекарств и давно немытого человеческого тела напоминал запах больницы. Но был ещё один запах, скорее ощущение. Ощущение поселившейся в этой квартире смерти. Вадим научился ощущать смерть, работая в райотделе. Что-то невидимое, неотвратимое и неприятное. 
Где же ты, старушка с косой спряталась? За занавеской, за тумбой с телевизором? За шкафом? 
Андрей сразу, не разуваясь, прошёл в зал. 
На диване, уткнувшись в телевизор, под одеялом лежала совсем ещё не старая, но измученная болезнью женщина. 
Впалые щеки, бедно-зелёная кожа, выпавшие от химиотерапии волосы. На лежавших поверх одеяла руках были видны следы катетера. 
- Андрей? – женщина подняла глаза. 
- Здравствуйте, Вера Николаевна – Баста вежливо поздоровался. 
- Здравствуйте – кивнул Вадим. 
- Кто это с тобой? 
- Новый сотрудник, с Фрунзенского райотдела пришёл. Вадимом кличут.
- Не помню такого.
- Да он всего третий год в милиции. Нормальный парень – Вадим, разгрузи продукты в холодильник. 
Еврей пошёл на кухню, раскладывать продукты. 
- Вера Николаевна, я вам тут лекарства привёз – Баста суетливо стал выкладывать упаковки с таблетками. 
- Мне уже не надо, наверное – стыдливо улыбнулась полковник милиции – собралась я, совсем недолго осталось. 
- Вы это бросьте, товарищ полковник!
Больная только улыбнулась в ответ. 
- Вы с обыском? 
- Вы уж простите нас.
Вадим молчал, сжимая в руке ручку и протокол. 
- Наташу мою задержали? 
- С весом опять мы её взяли. – Баста поежился, будто он в чем-то был виноват. 
- Большой вес? – спросила мать. 
- Угу, тридцать грамм.
- Большой, это хорошо. Значит посадят её. Это хорошо – простонала мать – глянь, Андрюш – все с квартиры вынесла, все проколола. 
- Телевизор оставила – неожиданно для себя ляпнул Вадим. 
- Телевизор… - презрительно сказала Вера – телевизор… тут её картины были. Десятки, если не сотни тысяч стоили. Долларов. Все ушли. Телевизор… 
Баста молча взял с небольшого столика журналы и протянул Вадиму. 
Опер бросил протокол и начал листать. Проспекты, буклеты с выставок. Лондон, Париж, Вена – все на иностранных языках. Наташа среди каких-то известных личностей. Персональные выставки. Цветущая, здоровая, яркая, богатая. 
- Вадим, Наталья именно  там на кокаин и подсела. В этой тусовке принято сидеть на коксе – пояснила Вера. 
- Уже тут на героин – добавил Баста, показывая еврею на следующую страницу.
Вадим листал «Плей бой» на английском. Звезда русской живописи – машинально переводил он. Никакого порно – красивые фото. Наташа в ночном белье – прекрасный абрис. 
Наташа на ранчо. Наташа на яхте. Наташа в Париже. Треть журнала – русская звезда. Фотомодель. 
Вадим вспомнил, как унижал её Баста, держа за ухо и кидая на землю. 
Вспомнил и Стендаля со спущенными штанами, проникающего в лоно русской культуры. 
Чуть не стошнило. 
- Андрей – мать взяла опера за руку – пожалуйста.
- Что, Вера Николаевна? 
- Посади её, не отпускай – умаляющие смотрела она в глаза оперу –  пожалуйста. Она вылечиться в зоне. 
- Хорошо, конечно. 
- и ещё – я умру скоро… 
- Да нет, что вы… 
- не перебивай – там в комнате три холста – три лучших её работы. Дай мне обещание, что она их не проколет. Обещаешь? 
- Ну как я могу обещать? 
- Себе их забери. Она откинется – отдашь. Но ты же человек, Андрей. И Вадим – хороший, я вижу. Сделайте для меня, пожалуйста. 
- Хорошо. Вера Николаевна, когда дочь была последний раз? 
- Как пенсия была, первого. Я ей не даю денег – соседка получает. Она за мной ходит. Наташка обматерила меня и ушла. 
- Неужели с ГУВД никто не приходит? 
- Да кому мы – Вера споткнулась в словах – да кому я нужна – вон,  открытку с Днём милиции прислали – и на том спасибо. Вот вы приехали –  с обыском.
В воздухе повисла неудобная пауза. Да, и правда – с обыском. 
- Распишитесь здесь – Вадим протянул протокол. Понятыми он вписал Машку и своего друга, компьютерщика. И сам за них расписался. 
Полковник милиции расписалась не глядя. 
- Холсты… 
- Я всё понял, Вера Николаевна. Не переживайте. Мы приедем, поставим замок на ту комнату.  Пусть с вами будут.
- С богом, ребята. Посадите её, умоляю! - Вера расплакалась. 
- Ну, мы поехали, до свидания – сказал Баста и опера направились к лифту.
В лифте молчали, в машине тоже. Не о чем говорить. У каждого своё горе. 
Руслан, теперь Вера Николаевна – прав был Баста. И капитан и полковник – никто вне Системы, которая их бросила умирать, попользовав, что проституток. 
«Бог не посылает нам тех испытаний, которые мы не можем преодолеть» – вспомнил Вадим слова прадеда. И зло ухмыльнулся. 
- Замок купить надо – напомни – прервал тишину Баста. 

****

- Фыфкина – Мыфкина – Залупыфкина – скалился Баста, пытаясь ущипнуть Наталью за задницу – на «зону» хочешь, Фыфкина? 
- Не хочу, конечно – вздыхала художник. 
- А надо бы – влез в разговор Вадим – может, с наркоты спрыгнешь? 
- На «зоне» той наркоты, что конь навалял – парировала Наташка. 
- А кому тебя «греть», зая? Наркоты бесплатной и там нет – заржал Стендаль – если я тебе пачку чая да пакет карамели зашлю, по доброте душевной. 
- Так, хватит тут агитировать за советскую власть – выбирай – либо тебя сейчас к Ирке – Баста осекся – к гражданину следователю, либо… 
- А что либо? – Наташа нервно затушила халявное «Мальборо». 
- У Розы закупишься. И свободна, прямо сегодня, под подписку о невыезде. 
- Закуплюсь, куда деваться, плевать на Розу. 
- Еврей, техника готова? 
- Да, в сейфе. 
- Документы на закупку, деньги, понятые? 
- Обижаешь, начальник – все готово – ответил Еврей. 
- Всё, поехали, нечего сиськи мять. 

****

-Готова? – Виталик заигрывал с  Шишкиной.
- Готова! - выдохнула та.
- Денег мало – берёшь пять чеков, возвращаешься назад, сидишь в машине. Всё ясно?
- Ясно. 
- Пошла, удачи. 
В заново отстроенном доме Балашовых горел свет – сбыт не спит. 
- Лаве нане, черняшка нэ! - хихикнул Баста.
- А тут бац – и вторая смена – заржал Стендаль – урая, бля! 
(*урая – сотрудники милиции (цыг.) 
Вадим волновался больше всех – закупка и неотложный обыск документально висела на нем – куча документов, к каждой запятой в которых будет цепляться адвокат. 
Стендаль и Баста с удовольствием скинули на него всю писанину – Андрей был начальником, а Виталик бумаги презирал. 
Шишкина вернулась быстро – чаем ее точно не угощали. Молча протянула пять чеков и многострадальный цифровой диктофон. 
- Запись получилась – заключил Стендаль, промотав короткий аудиофайл. 
- В серванте «вес» - подсказала закупщица – при мне доставала. 
- Одна в доме? – уточнил Баста. 
- Одна. 
Вадим быстро оформил акт добровольной выдачи. Нормально, около пяти грамм – особо крупный размер. 
- Ну что, братва, пошли – Стендаль в машине, охраняешь даму сердца. Не шалите мне тут. 
Шишкина глупо хихикнула. 
Шли громко, не таясь – Вадим, Баста и пара понятых. 
Баста с ноги выбил хлипкую дверь, не заморачиваясь с церемониями. Хибара покачнулась. На грохот выскочила Роза. 
- Оппа – мы из ОБОПа – ехидно улыбался Баста, обнажив ряд белых зубов – привет, чавелы. 
Роза грохнулась в обморок. Баста с удовольствием надавал упавшей пощечин. 
- Роза упала на лапу Азора, ах, как романтично! Вставай, тварь – Андрей усадил Розу на стул. 
- Здравствуйте, Андрей Вадимович – еле прошептала Роза. 
- Привет – мы с постановлением – Вадим протянул бланк – распишитесь вот здесь. Будем проводить обыск. 
- А где санкция? 
- Заткнись, а? – ухмыльнулся Баста – неотложный. 
- Предметы, запрещённые к гражданскому обороту имеются? – протокольным стальным голосом спросил Вадим – оружие, наркотики? 
Роза ошалело смотрела на оперов и тупо кивала головой.
- Мне, пожалуйста, чашечку кофе – съязвил Баста и полез в сервант. 
- Понятые, подходим ближе, не стесняемся – Вадим толкнул двух студенток юридического факультета кулинарного техникума – следим за действиями лица, производящего обыск. 
Баста, сметая чашки с блюдцами на пол, достал из серванта небольшую супницу. 
- Ой, а чего это у нас здесь, Роз? – спросил он, показывая на перевязанные чёрной ниткой свертки. 
- Я не знаю – выдохнул Роза – казалось, ей уже было все равно. 
- Ой, конфетки – можно посмотреть? – протянули руки девочки-понятые. 
- Руки – фу! – скомандовал Андрей – Еврей, вноси в протокол. Конфетки, ага – пару съешь – всю жизнь не слезешь. Да и сколько той жизни останется, да, Роза?
- Один, два, три – тридцать шесть – закончил считать Еврей. 
Баста времени не терял – притащил из серванта кучу мятых купюр и драгоценности – беспонтовые обручалки, пару сережек, рваные золотые цепочки. 
- Нормально, «шмоточный» отдел займётся – не все нам работать. 
Вадим тщательно вписывал изъятое в протокол. 
- Андрей… э… Вадимович – проблеяла Роза – а вопрос как решить? 
- В рамках закона, Роза – согласно уголовному кодексу. 
- А помнишь, ты мне помог? Ну, тогда, с сыном? Не бесплатно правда… 
- А помнишь, Роза, я тебя сжечь обещал? – Баста сменил тон с привычно иронического на серьёзный – ещё раз подобное ляпнешь, чувствую, электропроводка замкнет. Хилая она у тебя тут, да и электричество ты воруешь. Понятно? 
-  Ясно… 
- Собирайся, поехали. Сын где? 
- В Балашове, к родне уехал. Куда поедем? 
- К следователю, куда же ещё. А потом – в тюрьму. Надоела ты мне, гражданка Балашова - Андрюха потянулся от удовольствия. 
Вадим дописал протокол. Навалилась усталость – заканчивался ещё один безумный день. Захотелось водки. Выпить и уснуть.  Ещё ехать на базу, сдать в ЭКО вещдоки, допросить и отвезти в ИВС Розу, кинуть пистолет в сейф – это до утра. 
Видеть протокольное, холодное лицо Ирочки. Развлекать студенток-понятых.
Обрыдло. 
Поеду к деду. 
Тогда водки. И спать. 
Иногда хочется, чтобы планета остановилась.