Меня, и тестя моего в нашей деревне, да и в окрестных тоже, дальше порога ни в один дом не пускают. И в гости никогда уж не позовут. Ни на свадьбу, ни на поминки. Говорят: «Всю деревню приглашаем, а вы, Кочеврягины (фамилия у тестя такая), уж не обижайтесь, дома сидите и в телевизор свой ломаный смотритесь. С ним и вино пейте, а в дома чужие ходить вам нельзя, потому что у людей от вашего присутствия культурный досуг портится, и неудовлетворенность растущих потребностей возникает».

Если, по правде сказать, то можно ходить нам только к столетней бабке Авдотье, потому, что никаких потребностей, кроме, как кто бы о ней позаботился, у неё давно уже нет. Через это обстоятельство она холодильников с телевизорами не имеет. А заботиться о каждом мы не нанимались, вот никуда и не ходим. После работы сидим дома и смотрим друг на друга. Однажды до того досмотрели, что озверели, и выбросил я тогда телевизор наш в окно. Вслед за тестем.

Всё с проклятого нашего телевизора и началось, ещё два года назад, летом, когда во время очередной серии жизненного фильма, в самом интересном месте, он сказал: «Тт-сс», и скис, пропитав весь дом какой-то химией. Еле дождались мы утра, кое-как дозвонились до райцентра в телеателье, просили выслать мастера. В телеателье от нас потребовали письменное заявление. Поругали мы нашу бюрократию, но письмо отправили и стали ждать мастера.

Через две недели вновь дозвонились до райцентра.

- Везите телевизор к нам, и вскоре он будет готов! – последовал ответ. Тесть долго объяснял в телефонную трубку, что нам пришлось бы везти двухпудовый ящик сначала на тракторе, потом на катере, потом на машине свыше сотни километров.

- Тогда ждите мастера. Ждите… - тут связь прервалась. ЭХ!!! Ждали, ждали, ждали!

- Когда приедете-то?!

- Когда в вашей деревне будет выведено из строя не менее шести телевизионных приемников, иначе нам не выгодно посылать мастера так далеко!

Далеко же тогда послал тесть наше районное телеателье. Делать нечего, раз гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Вечером, за столом созрела мысль, что надо ломать. Иначе не известно, сколько ждать придется.

В начале нашей разрушительной деятельности это было несложно. Приходили мы смотреть телевизор к кому-нибудь в гости и, когда хозяева выходили на кухню, лихорадочно бросали внутрь телевизора через все щели кусочки проволоки, а из телевизора, вообще не сведущих в технике хозяев, просто вынули предохранители. Когда было сломано четыре телевизора, нас заподозрили, и установили за нами слежку. Нам всячески преграждали допуск к теле- радиоаппаратуре, нас ни на минуту не оставляли наедине с предметами нашего вожделения. При этом владельцы исправной аппаратуры, пристально глядя на нас, любили порассуждать о хрупкости, и плохом качестве бытовой техники отечественного производства. Вскоре меня застукали. Застукали именно в тот момент, когда я стрелял из рогатки, отобранной в порядке воспитательной меры у соседского мальчишки. Стрелял я в экран телевизора нашего зоотехника. Экран соблазнительно поблёскивал в глубине комнаты через открытое окно. Позиция у меня была что надо! Выстрелив из густой травы, я должен был скатиться в канавку и ползти под мостовую отсиживаться. Но кто же мог подумать, что место в канавке было уже занято подвыпившим зоотехником, отдыхавшим там от семейных забот. Я упал прямо на него... Когда конфликт был исчерпан, в моем бюджете недоставало очень много рублей, а под глазом... Да что и говорить! Неприятно вспоминать, да и рёбра долго болели.

А тут в деревне ещё холодильники стали из строя выходить один за другим. Народ взволнован, народ к нам домой прёт, состояние нашего холодильника проверяет. Но у нас холодильник пашет, как трактор! Стены дрожат. Все в деревне сыщиками стали, все ищут, у кого же первого холодильник сломался. Да разве кто признается?!

Хорошо, что у нас другой культурной и бытовой техники нет!

А кто не верит моему рассказу – пусть приезжает к нам в деревню, все скажут, что так оно и есть.