Воистину все дороги ведут в Москву.  И в этом огромном, битком набитом людьми городе, бывает  пересекаются даже те, кто однажды посмотрев друг другу в глаза, больше никогда, ни по каким законам физики не должны пересекаться.
Недавно встретил старого знакомого. Двадцать пять лет не виделись. Это очень долго. Некоторые столько не живут.  Он теперь не хило поднялся. Свой бизнес, говорит. Одет прилично. «Камри» под жопой. Улыбался, во всю свою ухоженную дантистами челюсть. Во всё изъеденное оспинами лицо, похожее на бородатого Фрунзика Мкртчана. Оставил номер мобилы. Сказал, что подыщет для меня неплохое место с аналогичной зарплатой.
Двадцать пять лет назад, по кустам на скалах, где он сидел со своими правоверными друзьями, я выпустил четыре полных магазина. В тех кустах потом нашли много всего интересного, в том числе пустой тубус от РПГ-18, из которого прилетело то, из-за чего у меня текла кровь из уха. И не у меня одного. Время было такое. Что нибудь со скал, да прилетало, в бывших братских республиках.  Я тогда попал в госпиталь, а он в особый отдел.
В госпиталь приезжал Шевчук и пел под гитару «Не стреляй». Было весело.
А моему знакомому не очень. Его пиздили сначала в нашей комендатуре, потом сдали местным властям, и те наверняка его тоже пиздили. Хотя не уверен. Восток, дело тонкое. Может и расцеловали в бородатые щечки и возлюбили. Я свечку не держал, и вообще, тогда ни о чем не думал кроме демобилизации.

В общем, память у меня хорошая. Никогда не жаловался. Периодически что нибудь, да выскакивает из самых ее дальних, давно покрытых мхом закоулков. Часто внезапно, как тот бешеный кузнечик.
Иногда даже кажется, что помню как родился. Переварил в себе все муки носившей меня девять месяцев женщины и со свистом вылетел, обоссав акушерку и выскользнув у нее из рук, как пингвин какой.
Про поссыкульки и бобслей мне, правда, уже мама потом рассказывала.

Не так давно сразу узнал в соц.сетях знакомое лицо с веснушками. Когда-то, мы буквально не отлипали друг от друга пылая  чувствами. Как Тристан и Изольда. Как Лейла и Менджнун.  И это выливалось в такую умопомрачительную, суперфантастическую порнуху, что я до сих пор сам себе завидую.
Мы с ней были твердо уверены, что никогда не расстанемся. А даже если и расстанемся ( что, конечно же, никогда не призойдет) и она выйдет замуж за другого, то первого же родившегося у нее мальчика назовет моим именем.

Но потом меня забрали в армию, а она воспылала чувствами к кому-то другому. Мне же, если честно, в то время было совсем не до нее, и вообще насрать на все чувства, кроме чувств голода и самосохранения.

И вот теперь она выплыла где-то в Гомеле. Лебедь конопатая. Замужем. Трое детей. Все девочки. Все! Без шансов. Не оставил я след в истории Белоруссии.
"Как же так?" - написал я ей.
А она засунула меня в черный список.
Вот, в Японии ей наверняка было бы очень стыдно. Прочитав прощальное хокку и расправив кимоно, она воткнула бы себе нож в пупок, а ее папаша рубанул бы ей по шее катаной, облегчив страдания. Хайя! Умри сука, умри дочь самурая!

Время все списывает, и я набрал сегодня номер успешного бородача. Человек уже давно амнистирован, порядочный гражданин и платит налоги, а у меня семья, трудности без всяких перспектив, и в конце концов, я ведь тоже в него стрелял. Стану клерком, получу столик с кондиционером и кулером, буду тыцать по клавиатуре и многозначительно поглядывать на ухоженых офисных дамочек, трепетно догадывающихся о некой ужасной тайне моего здесь появления.
Мне ответил какой-то яндекс-такси Бекмурад и сразу сказал что за МКАД не повезет. А Бородатый Фрунзик, оказывается, сегодня выходной.
Положил трубку.
Идите ка вы нахуй, моджахеды сраные.