Мне бы сделаться первой скрипкой
Симфонического оркестра,
Посмотрев на меня с улыбкой,
Ты сказала бы мне: «Маэстро!

Вы играете, может статься,
Изощрённей, чем Паганини,
Я хотела бы Вам отдаться
И любить только Вас отныне!»

Мне бы оперным стать солистом:
В чёрном фраке на авансцене
Исполнять увертюру Листа,
Чтобы ты мне сказала: «Гений!

К исполнению не придраться,
От волнения сердце стынет!»
И стоял бы под гром оваций
Я на сцене посередине.

Был бы круче, чем Паваротти,
Пел бы арию в трёх октавах,
Объяснял бы, что на работе,
Если слышатся крики: браво!

Заливаясь, как певчий кенар,
Баритоном бы пел и басом
(Так уж вышло, что слово «тенор»
Часто путают с «пидарасом»).

Или стану я дирижёром,
Деспотичным и одиозным,
Чтобы все мне кричали хором:
Потрясающе! Грандиозно!

Собирал бы в охапку розы
От поклонниц, что вьются стаи,
И считался бы виртуозом
От столицы и до окраин.

Под адажио и аллегро
На балах бы случались танцы,
Я пахал бы с упорством негра,
В смысле афроамериканца.

Заработал бы много денег
И дешёвую популярность…
Я не то, чтобы шизофреник,
И не то, чтобы я – бездарность.

Называли меня талантом
После столбиков в рифму первых,
Но мечтал я стать музыкантом,
Хоть играл в основном на нервах.

Пусть вся жизнь у меня в полоску,
Пожелай мне скорей: ни пуха!
Есть всего лишь одна загвоздка,
Что ни голоса нет, ни слуха.