Одна немолодая женщина, с кучей разного рода болячек и сыном-оболтусом, неожиданно решила стать блядью. Мы-то знаем, что ничего вдруг не бывает — одна рождается такой, другая идёт к этому всю жизнь. Как бы то ни было, проснулась Мила Ниловна однажды и подумала: «Господи, слово-то какое хорошее. Солидное, если вдуматься, слово. А почему бы и нет?» И стала блядью.


Давно у нас заведено — раз в год люди в тельняшках разбивают пустые бутылки об свои головы. Бывает, правда, что не пустые и не об свои. Так или иначе, но только двадцать лет назад, на пляже, один десантник по кличке Атом разбил на спор об свою голову бутылку из-под портвейна «777». Его подруга Света сказала, что он позорит её и ушла. Атом почувствовал себя преданным и обманутым. Ради кого он старался? Он сидел на берегу и просеивал песок сквозь пальцы. " Ни одна женщина в мире не будет считать себя виноватой, что бы она не натворила" — размышлял Атом. Он вспоминал, как однажды в ущелье духи подбили их БТР и у него расплавились кроссовки, прямо на ногах. Он чудом выжил тогда и это был самый счастливый день в его жизни.
Атом посидел ещё немного, потом выкопал небольшую ямку, поместил туда бутылочную «розочку» и аккуратно присыпал песком. Замаскировал отлично! А теперь забудьте о нём
.

Маленький сын Милы Ниловны, совершенно голенький, увидел, что по реке плывёт белоснежный теплоход с музыкой. Он побежал к нему, смеясь и протягивая к теплоходу ручки. Он оступился, его повело в сторону, ножки запутались и он сел на песок — прямиком на «розочку». Малышу ампутировали оба яичка, и вскоре муж Милы Ниловны ушёл из дома. Мила Ниловна была дипломированным библиотекарем, а как известно, библиотекари просто физически не могут повысить голос. Расставание прошло спокойно. Миле Ниловне было не до этого.


Муж Милы Ниловны поселился у своей матери. Мать торговала разбавленным спиртом на вынос, и местные алкоголики частенько присылали своих детей с молочными бутылочками с делениями. Муж Милы Ниловны не мог смотреть на детей. Он ненавидел их — определённо у мальчиков были яйца, а у девочек их никогда и не было. У алкашей были совершенно здоровые дети. Настоящие зверёныши с цепкими лапками и острым взглядом. Дети были знакомы друг с другом, и муж Милы Ниловны видел в дверной глазок, как мальчики прижимали к стене девочек. «Как там сынок?» — думал он, и становилось тошно. Он стал пить, забросил работу. Он опускался. Однажды мать застала его за тем, как он выковыривал из зубов яблочные кожурки и кидал их в телевизор. Кожурки прилипали к лицу Якубовича. Муж Милы Ниловны подползал к телевизору, собирал кожурки и отправлял их обратно в рот. Это было ужасно. Мать ушла на кухню и расплакалась. Сын терял рассудок, опустошал запасы спирта. «Отравить его, может?» — думала мать. Но этого не понадобилось.


Как-то ночью муж Милы Ниловны проснулся и подумал: «Я никому не нужен». Он вышел на балкон покурить. «Я не сделал ничего, чтобы стать нужным, и сделал всё, чтобы стать ненужным» — думал он. Он достал из шкафчика ножницы, отрезал бельевую верёвку и приладил её к потолочному крюку. Он встал на табурет и засунул голову в петлю. «Смерть — это результат неправильного образа жизни» — неожиданно подумал он.
— Неплохо бы это записать, — вслух сказал он.
В соседней комнате заворочалась мать, и муж Милы Ниловны шагнул с табурета. Да и хуй с ним.


И вот теперь, когда сыну исполнилось двадцать лет, и он, располневший, с тонким голосом, дни и ночи проводил за компьютером, Мила Ниловна решила стать бескомпромиссной блядью. Утром, днём и вечером в квартире стали появляться мужчины. Непонятно, где Мила Ниловна находила их.

Бывает, едешь в маршрутке, смотришь в пол. Смотреть на людей нету сил. Вдруг поднимаешь голову и видишь — салон забит женщинами, ты окружён ими, хмурыми, недружелюбными. Есть ещё водитель, но он смотрит вперёд и сосредоточен на червонцах. Но и у него есть своя статистика: поздно ночью он паркует «Газель» и думает: «Сколько бабья до хуя развелось». И прикидывает, чем бы таким помазать ноги, чтобы не так потели.


Мужчины Милы Ниловны были разными и кончали по-разному — одни молча, другие с театральными стонами. Мила Ниловна позволяла проделывать с собой вещи, о которых раньше и подумать боялась. Она лизала промежности. Её били по щекам и пускали слюни в рот. Она слизывала сперму с собственных грудей. На этом фантазии мужчин иссякали. А Мила Ниловна ровным счётом ничего не чувствовала. Ей хотелось большего, а чего — она и сама не знала. Но однажды она кое-что придумала, и вскоре сын разместил в сети объявление:

ПОЧУВСТВУЙ СЕБЯ ЖЕРТВОЙ
НАКАЗАНИЕ, УНИЖЕНИЕ, ЛИШЕНИЕ ВОЛИ.
ГРАНДИОЗНАЯ ПОРКА ОТ БЛЯДИ
БАЛЬЗАКОВСКОГО ВОЗРАСТА

Соседи Милы Ниловны ни о чём не догадывались. Они даже не подозревали, что рядом живёт дипломированный библиотекарь, по совместительству блядь и проститутка, с сыном-кастратом. Соседка слева знала только, что солнце восходит у неё на кухне, а заходит в спальне. Соседка справа была обеспокоена своим утренним запахом изо рта. Она ложилась спать, зажав в зубах кусок мыла. Иногда она даже подумывала о самоубийстве.


Мила Ниловна стала зарабатывать деньги. Она поняла — когда мужчина платит, у него разыгрывается фантазия. За свои-то деньги. Мила Ниловна закупила партию латексных перчаток, ошейники и плётки. Мила Ниловна вспоминала мужа и становилась по-настоящему жестокой. Её клиентам это и было нужно — на пару часов раздавить в себе то немногое мужское, что ещё осталось в них. И они щедро платили за это. У сына появился новый, более мощный компьютер. Он не интересовался делами матери, они жили в разных комнатах.


Мила Ниловна научилась определять с первого взгляда вид наказания для клиентов. Одного надо было превратить в пса, другого в первоклашку. Она никогда не ошибалась. У Милы Ниловны окрепли мышцы, болезни отступили, в голосе появилась сталь. Ни один мужчина не мог выдержать её взгляда. Но Миле Ниловне хотелось большего.


Однажды к ней пришёл тридцатипятилетний татарин, явный психастеник. « Ему нужно поплакать» — поняла Мила Ниловна, глядя на него. Она прижала его к груди и погладила по голове. Татарин обмяк в её руках. Уткнувшись лицом в грудь Милы Ниловны, он забубнил: « В моей жизни ничего не происходит, годы летят, я ничтожество, не выбраться из нищеты, жена хочет второго ребёнка, а я боюсь, простатит замучил, смысла не вижу, хочу умереть...» и тому подобное дерьмо.
- Вот дурачок, — сказала Мила Ниловна и обнажила грудь.
Татарин ухватил сосок губами и принялся сосать.
И Мила Ниловна с изумлением обнаружила, что грудь отнюдь не пуста. Татарин сосал молоко.
Через несколько минут он насытился, заплатил за сеанс, и ушёл, немного смущённый.


И Мила Ниловна стала исцелять мужчин. Их приводили жёны и матери. Безвольных, опустошённых алкоголиков и наркоманов. Мила Ниловна порола их без жалости и давала сосать грудь. Молока хватало на всех. Молоко наполняло мужчин смыслом. А женщины крестились и клали деньги на тумбочку в прихожей.


Однажды утром Мила Ниловна проснулась и подошла к зеркалу. Она посмотрела на своё отражение. За окном была не то осень, не то весна. Это не имело значения. Природа утратила свою власть. Бога не существовало – это было очевидно. Мила Ниловна смотрела на себя – длинные чёрные волосы, серые беспощадные глаза, груди, налитые молоком десятипроцентной жирности. Мила Ниловна подняла правую руку и приподнялась над полом. Она парила в воздухе, перед зеркалом.

- Я ваша мама, — сказала она, — мои цыплята. Мои скоты.