Жирный никогда особо не заморачивался по поводу того, на какой теме по двору двигаться.
В тот солнечный майский день он вышел из зарыганного подъезда, посмотрел в сторону остановки, с которой ему предстояло отчаливать в прогнившем корыте-автобусе в направлении родной шараги и тихо сказал сам себе под нос: Да ебись оно всё конём.

В кармане хрустела измятая писятка, а потому направление для дальнейшего движения было выбрано без малейших колебаний: в ларёк, бля.

Полушка нектара богов - Яги или полторашка пойла попроще, зато пообъёмистее - вишнёвого Блейзера? Такой нелегкий выбор предстояло сделать жирному в тёмных недрах пропахшего перегаром ларька.

Но всё решил господин случай. На прилавке уже стояла банка яги, а продавец отсутствовал. Жирный встал у прилавка, достал писятку и принялся нервно мять её в руках, не сводя глаз с банки. Спиздить или купить? Купить или спиздить?
Сложный жизненный выбор, мать его, и никаких подсказок извне.

Толстый еще раз внимательно осмотрел киоск. Но хуле там осматривать - киоск был размером буквально в четыре квадратных метрах, три из которых занимали коробки с продукцией. На оставшемся квадрате топтался жирный, в рано облысевшей голове которого метались беспорядочные мысли.

"хуле, я нищий что ли, воровать? бабло есть "
"но как купить без продавца?"
"заберу - получится спиздил, могут принять"
"но меньше 2500 это административка, а не уголовка"
"да и продавец может не прийти вообще"
"а до магаза пидарасить считай километр"
"никто же не видит"

Так он и метался бы из стороны в сторону, словно петух с отрубленной головой, если бы жирное, избалованное регулярными попойками тело не решило задачу одним известным ему способом. А именно, взяло банку, сунуло в карман и пошло нахуй из киоска, как ни в чем не бывало.

Жирный шел, сжимал в кармане теплую алюминиевую банку и радовался тому какой он хитрый и охуенный. Теперь оставалось лишь добраться до насеста среди сломанных лавок во дворе, чтобы разместиться там и открыть заветное пойло.

На единственной уцелевшей лавке было насрано. Свежая куча навоза лежала и смердела прямо посреди сидухи.
- Бля, ну что за свиньи - громко, на показуху, протянул жирный. Затем достал из мусорки пакет Пятерочки, постелил его поверх кучи и сел.
Оказалось даже мягко и тепло, как дома на диване.

- Ну и похуй ваще - добавил себе уверенности жиробас, с хрустом сломал целку алюминиевой банки и пенистая струя устремилась к нему в пересохшую глотку, словно в жерло унитаза.

Но не успел жирный насладиться напитком богов, как заметил что через двор к нему ковыляет незнакомое тело. Худющий небритый пацык в черном адидасе, порванном на жопе и протёртом на коленях.

- Ёбаный рот - пробурчал под нос жирный, закатывая глаза. - Мертвого заебут!

- Э-э, братишь - просипел анорексик, подваливаясь к нему на скамейку и приобнимая костлявой рукой. Изо рта пацыка дохнуло тошнотворным запахом нечищеными зубами и гастритом в предъязвенном достоянии. - Дай глотос промочить, внатуре помираю бля..

Жирный с недоверием посмотрел на развороченные губы пацыка, за которыми гнилушками блестели редкие сломанные зубы.
- Я тебе оставлю - предложил жиробас, и отвернулся в сторону, в душе проклиная незваного гостя.
- Бля, ну че ты внатуре.. - просипел пацык, придвигаясь к нему плотнее и оборачивая небритую шею толстяка своею скрюченной клешней. - Я ж говорю, помираю..
- Оставлю, сказал же - не оборачиваясь отозвался жирный.
- Ну бля, не кидай пацана-а - тянул дрищавый, словно голодный кот под прилавком в мясной лавке.
- Да подожди ты! - наконец, не вытерпев рявкнул жирный. - Сказал же оставлю!

Пацык испуганно отшатнулся, но потом снова навалился жирному на плечо.
Прислонив свои сифозные губы почти вплотную к уху жиробаса, он жарко зашептал.
-Слыш сука, ты с кем так базаришь? Ты ваще знаешь кто я?
Жирный не оборачивался, делая вид что не замечает навалившегося на него дрища.
- А? А? - продолжал шептать гопник. - Слыш сука, чо рыбу включил?

Затем гопник как-то странно дернулся и толстый внезапно почувствовал у себя в боку колющую боль. Что-то теплое скользнуло под олимпийкой, вниз по жирному пузу. Жирный удивленно обернулся, но боль от этого стала еще сильнее. По внутренностям разливался жар, как на его семнадцатилетие, когда угостили паленой сивухой.
Жиробас удивлённо и непонимающе уставился на пацыка. Затем перевел взгляд вниз. Рука дрища, покрытая синюшными портаками, упиралась кистью в живот жиробаса, теряясь в складках олимпийки.

Жирный посмотрел в стеклянные глаза дрища, не говоря ни слова. Банка выпала из его руки и мутными волнами стала вытекать на заплеванную и усеянную пивными крышками землю. Драгоценная роса из уретры богов уходила в землю, но персонажи на скамейке не замечали этого.

Пацык отшатнулся назад и встал. При этом режущая боль снова пронзила живот жирного. Он непонимающе смотрел на то, как из его живота появляется на свет божий самодельный металлический ножичек, какие любят делать умельцы на зонах.

Лезвие было испачкано в чём-то красном, и худощавый вытер его об ногу жирного. После чего убрал ножик в карман и так же, продолжая смотреть жиробасу прямо в глаза, задом начал убираться из двора.

Толстый сунул руку под ребра, нащупывая источник жгучей боли. Придавил и отпустил - ладошка вся испачкалась в горячей липкой крови.

Словно в прострации, жиробас встал и попытался сделать несколько шагов по двору, но ноги подвели. Толстяк упал. Медленно он согнулся в калач и остался так лежать рядом с банкой уже ставшей ему ненужной Яги.