Наручники защелкнулись знакомой до тоски трещоткой. Когда вас арестовывают впервые, этот звук возбуждает. Адреналиновый всплеск. Когда арестовывают в четвертый — вызывает тошнотворную тоску. Обществу снова не комфортно от того, что я на свободе. Менты бесцеремонно вытолкнули меня из дома, я автоматически глянул на почтовый ящик и сразу увидел чертову посылку. Словарь современного городского слэнга. Я заказал его по-дешевке пару недель тому, и все по детски проверял почтовый ящик каждый день. Словарь, наконец, пришел, но ласково взять его в руки, полистать, с любопытством наткнувшись на пару неожиданных дефиниций мне уже не придётся.

«Гляньте-ка, офицеры» - обрадовался я: «Разве может преступник по почте получить словарь городского слэнга? Я учёный, можно сказать - у меня академический склад ума»

«В тюрьме» - прошуршал высокий сержант-негр: «В тюрьме теперь станешь изучать городской слэнг, академишн»Через минуту я уже сидел пристёгнутый к жесткому пластиковому заднему сидению крузера.

Жена прошла мимо с дочкой на руках. Я молил всех святых чтобы они глянули на меня напоследок, но их внимание было занято чем-то другим, важным. Меня забыли в клетке. Ментовская машина тронулась вниз по моей улице, улице где я прожил последние лет десять. Ментов от меня отделяла стенка из пуленепробиваемого плекса. На стенке было проплавлено «Сделано в США, Портленд, Орегон» и я подумал как роскошно было бы очутиться сейчас в вечнозеленом Орегоне.

Радио ментов бессмысленно сопело белым шумом. Между их затянутыми в черное, мускулистыми от бронежилетов спинами, стоял новенький скорострельный карабин. Говорят ментов часами тренируют на видео играх-стрелялках — чтобы сперва работали на поражение, а потом уже думали чего в протоколе писать.

Машина ускорилась и на глаза вдруг навернулись слезы. Я хотел этих слез, знал, что очередная жизнь моя окончена и со скоростью форсированного ментовского движка я устремляюсь к следующей инкарнации. Ирония от того что путь на свободу лежит через ментовскую клетку, притупила желание всплакнуть над собой. Некогда плакать. Сейчас отвезут в чистилище, я быстро рестарнусь, да и выпорхну в новую жизнь с чистой, незапятнанной накипью душой. В первый раз что ли?

***

Надо обязательно жить на полную катушку. А вот вы мне скажите — что это значит «жить на полную катушку?» Живу ли я на полную катушку, если учесть, что я торчу на паршивенькой Валей Роуд в Кливленде, штат Огайо? Кливленд когда был столицей американских сталеваров — днепроджержинзк какой-то. Потом Карнеги — хозяин со стальными яйцами перевел бизнес в соседний Питсбург и Кливленд начал умирать. Это самый дешевый в смысле «прожития город США» Возможно ли в таком месте жить на полную катушку? Без пластиковых аусвайсов и удостоверений на управление автотранспортом? Считать ли «автотранспортом» мою пару раз жестоко тюкнутую по нетрезвости машину? А вдруг я не живу на полную катушку? От ты напасть! А что же это выходит — прозябаю? Не вышел из меня космонавт или инженер или президент США?

Классический штамп это «заболеть» главного героя раком, так чтобы ему остались считанные дни,и он вдруг начинал жить каждый день как последний. В полной гармонии реализовывал себя, становился счастливым на радость пресыщенным зрителям, переживающим оргастику катарсисов с пакетиками официальных чипсов нашего канала.

Теперь ответьте мне, люди добрые, неужели чтобы стать счастливыми нам непременно надо раком заболеть? Позвольте с этим решительно не согласиться. Вырваться из среды адаптантов не так уж сложно.

Не смею, однако же, поучать вас, а просто спешу поведать каким образом я однажды в буквальном смысле пизданулся наземь и решил жить на полную катушку.

***

Дело было ранней осенью. Подвернулась мне халтурка для подпольщиков — то есть людей официально на работу не выдавшихся ни рожей, ни правом рождения.

Поляк Себастьян ездил на Инфинити QX80. Я впервые в жизни прокатился на этих ломовых дрогах, которые язык не поворачивается назвать «легковой машиной». Не знаю сколько надо зарабатывать чтобы ездить на машине за семьдесят тысяч долларов. Наверное и не узнаю уже. И слава богу — потому что этот способ жития на полную катушку — абсолютно тупиковый.

А Себастьян точно знал как и сколько зарабатывать, чтобы ездить на автотранспорте стоящем дороже чем моя тридцатилетняя ипотека. По широте доброй польской души Себастьян дал мне работу. Он меня не узнал — по этому и дал. Лет двенадцать назад, когда себастьян еще на старенькой хонде ездил, я украл у него пылесос — отработал два дня — понял что он хочет много, а платить ему не чем — и бросил уборку в аккурат посередине, прихватив пылесос в качестве оплаты. Это был дорогущий коммерческий СаниТэйр — до сих пор работает.

В течении трех ночей следовало являться в здание средней школы и стриповать там старый пол покрытый линолиумной плиткой. Масса Себастьян посулил целых десять баксов в час. Я рассчитал — пиздану его минимум на 36 часов — кто ж проверит та сколько я там корячил?

Плитку пола многие-многие лета покрывали защитным слоем ваксы. Многослойность ваксы окаменела и по физико-техническими параметрам приближалась к граниту. У меня было три ночи чтобы растворить твердь раствором жесточайших вонючих химикатов, смыть едкое желе с пола и настелить новый сверкающий слой, придав плиткам вид искрометного блеска и потрясающей новизны.

Нахуя в старом здании школы, построенной еще до убийства Кеннеди нужны были новые полы, знали только двое: поляк Себастьян и вновь назначенный директор — явный полутурок с фамилией Шовуш-оглу.

Я сделал неприятное открытие, что вакса настолько старая, что сама возможно, еще помнит зловещие выстрелы в Далласе, потом узнал что чертова машинка не работает и делать все придется вручную, и наконец, скорбный факт, что у меня только три ночи, как у Хомы Брута, три ночи, а не месяц упоротого труда, а именно столько и требовалось чтобы привести в порядок старый школьняк. Эти исходные данные сподвигли меня к постижению страшной себастьяновой тайны: вот как умные люди зарабатывают на инфинити QX80.

- Пан Шебаштиан, мне ведь за три ночи никак не успеть...Пожаловайще меня, хосподарьц!

Вельможный пан отвечал мне на плохом украинском. Думал наверное что я древний укр.

- Ты давай значни, я пришлю сопроцёвника. Пизнийши. Треба умьеращ, курва, алэ щоб к ранку Мандей, к отварции школки в осием поранеку, усе було сухо и ближщцеть як у котка йайа, добра? Ну добра, добра, давай, ахой! До видзения.

«Три ночи как-нибудь отработаю, – подумал философ, – зато пан набьет мне оба кармана чистыми червонцами».

Так что двинул я в школупо-темну, как Хома Брут и первая моя ночь прошла спокойно — силы были свежие и я бодро сделал третий этаж. Эдак, по этажу в ночь, двигаясь от крыше к подвалу, и сверну этому горынычу шею — благо этажей всего три. Везунчик я по жизни.

Проспал весь день потом, проснулся, тело ломит будто питерская шпана отоварила в подворотне. А в ночь опять на подвиг. Инфинити жеж сама за себе не сплатит, панове.

Подтянул ремешок, поплевал на ладони и давай значится второй этаж стриповаты. И хоть греет душу мысль о злотых пана Себастьяна, шепчет голос противный типа «вот жеж разве так следует жить на полную катушку? Да разве же язви ее это вообще жизнь?»

Химикаты так смердят что можно курить прямо в школе, не выходя на улицу. Я и курю прямо в коридоре — даже лаборатория качества воздуха загнется вынюхивать, не то что Шавуш-оглу со своей свитой. Да и некогда на перекуры бегать — блядская стрипа растворяет только верхние слои, застывает мгновенно. Вместо того чтобы превращать старую ваксу в мутную жидкость удобную для подбора, пол покрывается скользким как лёд студнем. Я поминутно падаю, отбивая в строганофф утомленные мягкие ткани. Спина облипает слизью по консистенции похожую, наверно, на слоновью сперму.

Хожу в учительскую и глотаю приготовленную для учителей выпечку. Вот видно сразу директор турок, а не англосос. Сдоба вкусная, но мысль о том что я драю полы (от английского «ту драй» — сушить) и ворую булочки как Карлсон, который живет на крыше - подводит к тому что внутренний голос-то прав — похоже не на полную катушку живу, а потому обидно, обидно, други!

Тут и закричал, запричитал первым утренним петухом скайп. Поднимите мне веки, ведь стоя засыпаю, курва.

Звонил великий и страшный Бурмистров, мой старый друг и земляк.

«Вот ведь кто живет на полную катушку!» - подумал я и с едкой завистью ткнул в имидж Бурмистрова липким мозолистым пальцем.

После развала нерушимого союза свободных республик, Бурмистров спешно покинул джумахирию, которую тогда уже вовсю обматывали колючей проволокой. Надо признать что даже в те юные времена, приоритеты моего знаменитого друга были выставлены по-ветру: он работал представителем программы «Прожектор перестройки» в Ташкенте. Насаждал пролеткульт.

Когда наш город перестал быть пригодным для особей неразмножающихся в неволе, Бурмистров рванул в Москву где поступил в Государственные высшие режиссёрские мастерские (ГВЫРМ), возглавляемые Всеволодом Малохольным, но продолжал работать в Пролеткульте. Стоит с гордостью отметить, что видеоклип на пролет культовую песню отобразившую всю суть России в 90-х — «Вологодская пересылка», снимал именно ташкентец Бурмистров.

Свой путь в кино Бурмистров начал вторым режиссером нашумевшего украинского блокбастера «Холодное лето четырнадцатого года» - того самого фильма где чеченских гвардейцев рвущихся в Донецк изобразили в виде зелёных человечков.

Бурмистров быстро оттеснил первого режиссера и фактически спас это крупное историческое полотно. Занимателен факт что Бурмистрову удалось тогда убить сразу всех зайцев — преподобный Турчинов, куратор державных денежных потоков на постановку поучительной фильмы, остался весьма доволен скромными запросами молодого Бурмистрова, а чеченские оккупанты, не смотря на русофобскую ангажированность сюжетной линии картины, были польщены сравнением их гордого горного народа с «чиста штатовскими» зелеными человечками. Даже вечно брюзжащая либерастия Москвы покритиковала ленту только за то, что роль тогдашнего президента Петро Огорошенко сыграл боксер Вдовиченков, а следовало бы, как в нормальных демократических странах пригласить Жоржа Клуни. Американская пресса вяло упомянула что имя «Petro Ogoroshenko» - это скрытая реклама корпорации Доу ПетроКемикалз или Бритиш Петро Леум. Так Бурмистров отхватил поднебесный рейтинг в IMDB. Одним словом — селебрити. Пилит теперь полит рекламу для Ляшко, разворовывает гранты Коломойского, а самого Зеленского ваще в хуй не ставит.

Я, краснея, от восторга, отбросил швабру и заблокировав камеру и веско по державному произнес: «Слухаю вас» в гулкие от сквозняков и спецслужб каналы скайпа.

Бурмистров, о работоспособности которого на съемочной площадке ходят легенды как в свое время ходили об Эйзенштене, бодро произнес:

- Здорова, Винсент! Пишешь?

- Драю пол

- Похвально. В здоровом теле — здоровый дух. Я хотел сказать, чистота залог здоровья

- А ты?

- Постпрадакшн. Спать не дают. Продюсер лютует.

- А-а-а! Везет же тебе.

- Везет НАМ, Винсент! Хорошая новость — нашего землячка-ташкентского назначили шефом продюсерской компании «Киив и ниебэ». Мы им теперь покажем, что не Зеленским единым. ОН, правда, не любит землячества, но шанс что сценарий хотя бы прочитают у нас есть!

- Круто! А плохая новость?

- Плохая новость что я иду в Киив и ниебет в понедельник утром. По Киеву утром, сам понимаешь!

- Дык… этож. Суббота у нас нынче, вельможный княже

- А ты чо, тоже еврей? Не работаешь по субботам? Смари — суб-бо-та, вос-кре-сенье и почти весь день в понедельник — разница ведь во времени ахуй мартановая! Давай Винсентик, давай, ты же можешь как Люк Бессон, ты можно сказать наш ташкентский Дэнни Бойл!

Как и все кинематографисты которым к понедельнику до зарезу потребен сценарий, Бурмистров был весь как персик со взбитыми сливками.

- Окай. Про чо писать то хоть чтоб не пальцем в небо?

- Ну ты же у нас писатель. Мне главное по-дешевле. Чтоб не на Крещатике снимать, и не на Банковой и не в салоне сбитого боинга. В Житомире где-нить или в Запорижье пусть наш протагонист отжигает. Ваще знаешь какая шняга сейчас в тренде? Типа школьному учителю химии рак диагностируют. А он сердешнай и давай — во все тяжкие — всех бандюков, картели, чеченов, дэнэр с элэнэром — всех к ногтю и президентом Украины становится. Любит такое кино публика.

Успеешь? Надо синопсис минимум на двенадцать серий и набросок пилотной серии — страничек сорок, хоп?

- А ты мне оставляешь выбор?

- Ну вот и умничко. Я на другом конце беспроводных проводов — чуть шо вопросы — так ты не стесняйся. Для меня сейчас любое время суток — доброе.

Скайп вымер и из сверкающей как сон мишуры киевской версии фабрики грёз, я вновь очутился в стареньком здании школы в не самом благополучном районе Кливленда, штат Огайо. Какого черта я в Москву или Киев не двинул в свое время? Далась мне это деревня американская? Свободы и демократии захотелось идиоту. А вот ежелиб в самой Москве!

С другого боку — ведь мне до сих пор неведо как же это оно — жить на полную катушку, не страхуясь как жил умирающий от рака школьный учитель-протагонист. А коли не знаю, так и в Москве и в Киеве не было бы мне счастья. Счастье то оно где-то внутри —в виде тонкого химического баланса в мозгах и отношение к географии имеет самое относительное.

Если воздух в Кливленде, штат Огайо такой же поганный и засратый выхлопами как и в Новочеркасске, то где же его искать, счастья та? В опьянении? Так опять же похмелье или прости господи и того хуже — ломка. Значит не вариант. Не вариант. Опьянение штука веселая, но недолговечная. А посему нужно искать опьянения перманентного, например, опьянения от жизни.

Нахуй это швабру для начала. Раз уж ночь выпала бессонная и вообще — я ташкентский Люк Бессон — пойду-ка в учительскую. Там плюшки и чистая бумага. Заварю кафейку халявного да и творить, творить!

Надо бы вам сказать в Москве и Киеве сейчас не пишут сценариев разве только извозчики. Да и то не все. Даже дворники-таджики и те норовят сценарий накропать — на древнем фарси, само собой. Тут ведь вся штука не написать, а добиться чтоб обязательно прочли и дали денег. Бурмистров прочтение гарантировал, а значит можно и рискнуть. Это мой шанс, наконец, зажить на полную катушку.

Наверное.

В штатиках на съемках сериалов главная фигура это сценарист. Его даже называют шоу-раннер — тот кто всем шоу заправляет. Ведь история изначально имела место быть в голове автора на высочайшем нематериальном уровне хорошо знакомом каждому шизофренику и писателю. Дело режиссеров, продюсеров и звезд голубого экрана этот тонкий уровень материализовать в нашем пошлом и заштатном измерении где даже тонкие тургеневские девушки иногда блюют - и даже, простите, испражняются.

В Москве и Киеве девушки блюют и испражняются иначе, чем в Лос-Анжелесе - поэтому рулят продюсер, режиссер и каждый более менее узнаваемый актер. Все они знают что именно хотел сказать автор, гораздо лучшего самого автора. Зная это по горькому опыту я должен быть готов к куче замечаний и поправок перфекциониста Бурмистрова, а потому подавать наброски надо не в понедельник, а завтра, так чтобы была еще одна ночь на исправления.

Кое-как раскидав швабры по углам, я закатал рукава и провел остаток ночи проклиная сквозь зубы древних греков вбивших людям в голову нерушимость законов драматургии. Дали бы мне волю и я бы написал космическую одиссею Кубрика, словами Чарли Кауфмана, а Кииву и Ниибэ нужны было комиксы типа Звездных войн в запорижье или в трускавце-задунайском.

К утру субботы первый черновик звякнул на бэкграунде бурмистрова макбука, а я пошел отсыпаться перед решительной воскресной битвой.

Закончить полы в школе так «щоб к ранку в Мандей, к открытию школы в 8 утра, все было сухо и блистело як у кита яйца» и написать сносный синопсис для требовательного продюсера-земляка из Киив и ниебэ.