Часть 1. Где и кем родиться.
Проснулся.
Глянул в окно.
Снег. Еще не светает.
Лениво передвигаются утренние троллейбусы.
На дорогах, пока, неторопливо и спокойно.
Горит ночник, и под его мягким светом я выброшу на условные листки своего творчества то,что тревожит меня,заставляет вспоминать, тосковать и грустить.
Покопаюсь в багаже моей памяти.
Слишком поздно я узнал, да и впрочем без всякой для себя пользы, одну избитую истину о становлении жизненного Пути.
Состоит она из трех «Где».
1.Где родиться.
2.Где учиться.
3.Где (вернее на ком) жениться.

Переберу как четки все условные судьбы и условное к ним отношение.
Был у меня период, когда что-либо сказать было непосильной задачей.
Потом как то стеснялся рассказать что то настоящее из своей или чужой жизни, вдруг узнают себя и обидятся.
Потом с некоторыми разлучила жизнь,а некоторых не стало вовсе. Я постарел, и уже неважно ,что некоторые узнают себя и мое истинное к ним отношение.
Наверное это мудрость.
Выбросить бы вон все эти ненужные персонажи, которые проскакали вихрем по моей судьбе.
Как то слишком пафосно сказано,-«проскакали».
Эдак можно принять их за стремительных всадников, целеустремленных, и дико яростных,с закрытыми лицами.
Про таких бы я помнил…
Точно помнил бы.
«Прицокивал» бы языком в знак восхищения.
Нет.
Те,про кого сейчас напишу ,в моей жизни не проскакали,нет.
«Прошкандыбали» как то. Переваливаясь и поскрипывая бортами.
Кто-то быстрее, кто-то медленнее. Кто-то оставил на память после себя смрад спертого воздуха из кишечника, а кто то рваную, тяжело заживающую рану.
И о тех,кто блеснул в моей жизни ярким добрым светом,и унесся вдаль- тоже напишу.
Для справедливости обязательно напишу о людях меня восхитивших.
Вот кусочкам этих вот воспоминаний и посвящено это темное зимнее утро, и мой незамысловатый труд.

Сложно писать эти строки. Слишком много эмоций внутри поднимается.
Кто-то свои воспоминания выкладывает в виде смешных историй, кто-то делает эти истории поучительными, кто-то грустными.
Я вот верю, и верю глубоко, что избавившись от ненужных воспоминаний и выложив их на «бумагу» смогу освободить место для чего то нового.
Сейчас я похож на грузовик, который, завяз в грязи и стоит на одном месте, бестолково вращая колесами и не двигаясь вперед.
Сам я себя загнал в такую трясину, или что то ,что называется судьбой, меня загнало - не знаю.
Без претензий, на интересное и великое, буду рассказывать про дорогу до этой вынужденной остановки.
Кто то на такую дорогу только выходит,кто то по такой же идет, а кому то ,вполне вероятно, именно сейчас и требуется слово на «рыцарском языке», чтоб получить поддержку и какой то типовой сценарий.
Надеюсь, что прочитают эти строки мужчины, вполне вероятно, мужчины состоявшиеся, со сформированными привычками и характером. Им и напишу.
Не захотите читать, так проходите мимо. Не теряйте время.

Как все началось.
Вернее, с чего все началось.
Началось все на пустыре вокруг заброшенных озер. Туда отец брал меня кататься на лыжах.
Я уставал ехать за ним, притворно падал в снег.
Гундосил, и вероятно, здорово отравлял своему бате радость от катания.
Отец был нрава крутого, и жалеть меня даже и не думал.
Сейчас вспоминаю, что очень обидно было лежать в снегу, когда он мне командовал - «Вставай, сало…Сало! Вперед!».
И все это начало  было в виде двух кирпичей, спрятанных в укромном уголке 1-го военно-морского госпиталя, и используемых Батей вместо гантелей.
Как только врачи разрешали отцу хоть какую-то физическую активность, так он сразу бежал тренироваться.
Тяжелые испытания выпали на его долю,много трудностей, и он здорово подорвал на этом сердце.
С этим и жил.
Я тогда маленький был, и мы, с матерью, приходили к нему, и если не находили в палате кардиологии, то всегда знали где его искать. В уголке двора, недалеко от помойки, в заросшем кустарником закутке, подальше от любопытных глаз, в коричневом госпитальном халате, Батя делал свою тренировку.
Разумеется, я это раз и навсегда запечатлел в своей памяти, и нет силы, вытравить из меня эту манеру поведения.
Где бы я ни был, как бы мне не приходилось туго, и как бы я не был болен, но я всегда находил место для СВОИХ кирпичей.
И я спрашиваю себя, где бы я был, если б этого у меня в жизни не было.
У отца и этих вот его кирпичей я выучился, незаметно для себя, каким-то принципам, каким-то привычкам, которые в последствии здорово выручили меня в жизни


Часть-получасть. Мастера.
Чтоб ощутить вдохновение момента имеет смысл включить песню Bad balans «Мастера». Есть там специальная версия у них, та, что без слов.
Я очень не люблю людей суетливых, дерганых, вечно что то «гоняющих», постоянно ищущих подвох в чем то. Как еврейчик, так обязательно по складу поведения - такой.
От их суетливости, постоянного изображения занятости, выступающего пота и испарины, вечно трясущихся рук при принятии пустяковых ,в общем то ,решений,- как то коробит.
Такое поведение я называю емким словом –«педиковать», а в крайнем случае проявления,-«педирировать».
От «таких» стараюсь держаться подальше.
Вторая неприкасаемая для меня каста людей,-«сплетники».
Эти любители телефонных переговоров о чужих неудачах, специалисты по перевороту и пересказыванию услышанных слов, стоят на одной лестнице с пидорасами.
Лишь на пару ступенек поодаль.
У меня на службе такого дерьма предостаточно.
Об этих главное не испачкаться, потому, как сам не заметишь, что недолго с ними пообщавшись, чувствуешь как в грязи вывалялся.
Появляются сальные колкости и остроты, которых в нормальной жизни даже не подумал слушать бы, не то ,что использовать.
В госструктурах подобный контингент опять же возглавляют либо «нацмены», либо представители помеси богоизбранной нации.
Так уж повелось.
Единственная отдушина в общении, и, в моей жизни, это категория людей, которая живет созидательной насыщенной жизнью.
Рассудительные, спокойные, вдумчивые.
Размеренный «джангловый» темп их жизни порой восхищает.

Постараюсь развернуть в красках, что для моей жизни эти Мастера, с чем их едят.
Это люди моего становления,моего развития,моей борьбы, моего заряда батарей.
Люди, которых я называю «вкусными».
Недавно один из приятелей мне высказал, что де « не нравится ему подобный каннибальский термин», применительно к нему.
Дескать,что то он там в этом увидел эдакое.
Скорее всего, почудилось ему эхо прошедшего времени, когда «сытого кота», а именно так мы когда то называли коммерсантов, характеризовали как «сладкий».
Для меня слово «вкусный» означает, что после общения с подобным человеком уходишь «на совсем немного», но другим. На пять шагов более умелым, на пять минут более грамотным, на пять слов более спокойным и понимающим.
Учишься ты от них.
Видишь иную точку зрения.
Поймет ли меня читатель? Не знаю.
Еще это я называю –« Говорить на Рыцарском языке».
С детства, с маленького уютного кинотеатра «Чайка», помню этот фильм про Дон Кихота.
Чем там кончилось, -не помню, а вот слова и вот этот «словооборот» запомнился.
Так вот, о Мастерах, о моих мастерах и наставниках.
Большинство этих людей учит некую группу людей умению драться. Хорошо или плохо, но это так.
Система подготовки разная, разный соус для этого кушания, но финиш один.
Точка , в которую «растут», и та дорога, идя по которой, становишься лучше и умнее.
Иные люди только похожи на Мастеров, внешним антуражем, и дорога под их руководством превращается в кривоколенный переулок, становиться жаль потраченных сил и времени.
Так бывает.
Это кстати тоже опыт, и далеко не бесполезный.
Настоящему наставнику,крепкому Мастеру, надо очень крепко осознавать себя и свое предназначение, для того, чтоб кого то и куда то вести.
Ведь ему верят люди…
Большая ответственность.
Иной способен «засрать» голову своему последователю так, что полжизни уйдет на «выруливание» и разьяснение неверности пути.
Причем некоторым это разьясняют уже в «дурке».
Такой «путь» с «горенаставниками» подобны секте.
Встретит ,порой, на «пути», стремящийся к чудесам ученик, вот такого «горемастера» и попадает под влияние нечистоплотного хитрожопого манипулятора.
А чудес можно показать много. Особенно если их не показывать, а рассказывать про них с серьезным видом.
Сразу начинает казаться, что если мужик, с восточными чертами лица, в китайской одежде-«пижамке» рассказывает о великих мастерах боевых искусств , якобы изменяющих вес своего тела, -значит и сам умеет что нибудь эдакое.
Рассказывает, что видел на семинарах как  «великие мастера из Китая»,изменив массу тела,- стоят босыми ногами на живых жабах(!).
При этом жабы под ногами не давятся, а он (мастер этот) в это время ребром тысячной купюры, зажатой между большим и указательным пальцем, разрубает карандаш.
Еще бывает на показательных занятиях какой то смертоносной школы боевых искусств ,- посадят мужики девку на пол, сделает она умную спокойную рожу, а ей на башку кирпичей накладут, и по ним кувалдой сверху-«Ебс!».
Баба сидит, лыбится, а мужики с серьезными лицами обломки битого кирпича поднимают.
Одним словом,- ме-ди-та-ция! О-так-от!
Нормальный мужик скажет, типа, -«Чтож вы,долбоебы, делаете?! Баба то еще молодая,сочная вполне…Уж лучше б выебли…».
А у этих, адептов, вишь как…
Все не так. Им вот так надо использовать…Бабу молодую…
Кстати, еще ничего себе такую,даже…
Одним словом,- адепты…
От таких занятий, правда, иногда, польза есть.
Ну, это если про бабу и кирпичи забыть, а вспомнить про реальную трудоемкую «пахоту» на тренировках.
Люди открывают в себе неизвестные стороны. Начинают развиваться. Кто-то рисует, кто то картины начинает писать.
А кто то собирается в «узкий круг ограниченных людей» и усаживается на занятиях в кружок..
Далее главным наставником этого кружка дается команда «положите руку на член своему соседу справа…».
Боевые искусства кончились, и начались трудоемкие …
Попалась мне как то на глаза книжка «астрального майора Аверьянова», взявшего себе псевдоним Вар А Вера(?), вот там все как я выше сказал. Дурачки приходят каратэ заниматься, а в оконцовке их трахает престарелый хитрец.
А ведь последователей у этого «астровоеннослужащего», следящего за мировым космическим порядком с 80-х  годов 20-го века наверняка не одна тысяча.
После страшного суда, на небе, будут таких наставников на сковородках черти жарить, в сметане, вместе с коммунистами.
Сейчас, что ни говори, время хорошее, информации много.
Это раньше приходилось по крупицам собирать, высматривать боевые приемы борьбы из китайских фильмов про Шаолинь.
Потому и было много мошенничавшей публики, ловящих рыбку в мутной воде.
Порой эти самые гореучителя  «домидитировывались» до дурдома. Становясь обычными психопатами и социопатами.
Приглядитесь при случае,обязательно где то в парке, в глухом уголке, группки людей стоят вокруг какого то невзрачного мужичка,прижавшись к деревьям с серьезными мордами.
Кого то из этой группки мужичок обязательно выебет,а кого то на бабки разгрузит.
Но может Вам попадется, все в тех-же парках, совсем другой Мастер.
Назовем его Сергей Сергеевич.
Этот выходец из середины далеких восьмидесятых, по тем временам человек богатый и переживший много интересных событий.
Если стрелки,то всегда с увечьями оппонентов.
Если девки,-то порох.
Если деньги- то именно чемоданами, не кейсами, а именно фанерными чемоданами.
На шкафу.
С красивыми металлическими уголочками и заклепками.
Время не щадит.
Этот персонаж все свое состояние проел и прожил, оставшись один после разгрома РУОП-ом его «грядки».
Пропрятался, сколько то, на чудесной природе красивых среднерусских озер,среди свежего воздуха,шумящих берез, нищеты и тугодумия сельской глубинки начала девяностых.
Не последнюю роль сыграло это для открытия у него определенных «сверхспособностей».
Делать особо нечего. Читай книжки. Вешай мешок на березу,да долби.
Можно молчать неделями, потому как говорить особо не с кем.
Вот такие занятия в области духовного прорыва.
Я так понял ,что начинал он с русского стиля  рукопашного боя.
Это уже потом я узнал, что «русских стилей» великое множество. Но в тот момент, когда я с ним познакомился, то данный Мастер поразил меня необычностью передвижений и прямо таки страшным ударом.
Бил он своих оппонентов пальцами «рука-копье»,тыльной стороной кулака или локтем, «навынос», жестко.
Не дрался, а именно бил, лишь в случаях крайней необходимости, а таковых избегал, нокаутировал «вглухую».
Странный выбор ударов пальцами обьяснял регулярно расшибаемыми пястными костями на кулаке, кисти на руке регулярно ломал, и носил вставленные металлические спицы.
Долговязая, вихляющаяся как у волка на шарнирах  фигура,очень толстые очки , ношенная одежда, шаркающая походка.
Обычная история с неприлично на него брошенным взглядом какого то мажорчика заканчивалась презрительным «Хуля ты смотришь?!…», дальше- хлоп!
Итог или финал практически одинаков.
Человек как кукла валиться на землю «тряпьем» и масса народу вокруг.
В жизни у него кроме продвижения по Пути я ничего другого не видел.
Семья развалилась. Жил он на кухне однокомнатной квартиры на солдатской жесткой постели ,рядом с неведомым станком, и «закатками» из парковых яблок.
Кушал пророщенное зерно и тому подобное. Носил толстые очки и пугал людей увеличенным взглядом серовато-синих жутких глаз.
Высохший, как из веревок, тело длинное и разболтанное.
Способный голодать,так и читайте дальше,не жрать по 60 суток.
Разумеется для обычного,среднестатического человека он был непонятен и пугающ.
Себе он залечил рак, избежал посредством голодания ампутации усыхающей ноги,которая после травмы начала просто напросто выключаться.
Много всего. Смысла пересказывать нет.
Но на этом фоне полнейшее презрение к окружающим людям. Вернее, я бы сказал, не презрение, а именно оторванность в связи с осознанием собственного превосходства.
Люди для него были лишь как средство добывания наличных денег.
Методы бандитские, суждения уверенные и циничные.
Сформулировать их правильно можно лишь голосом тех прошедших восьмидесятых. Именно восьмидесятых, а не девяностых, когда уже появились в Питере «педобандиты» и «фитнеспацаны».
Дарю вам это название.
Сам придумал.
Можете использовать, как поймете его смысл.
Таких «педобандитов»тогда много появилось, да и сейчас хватает, дагестанцам и ингушам на «мясо» для избиения по вечерам в ночных клубах.
Небитых, нестрелянных, расслабившихся, желающий жить за счет коммерсантов,считающих себя гангстерами…
Но, вместо того, чтоб совершенствоваться в области боевых искусств и способов убивать,они вдруг начинают наносить себе на ебальце крема мертвого моря и интересоваться названием фирмы носков у оппонента, или как сейчас говорят «брендов».
Именно в 90-х появились в городе длинноволосые ,зачесанные бриолином, из солярия авторитеты.
Понятное дело, что уже тогда все решали связи с милицией и деньги, но дух жесткого «бандитизма»,питерского «бандитизма» со сломанными носами и набитыми кулаками, ушел именно в восьмидесятых.
Так вот голосом восьмидесятых и вещал тот Сергеич, по типу:
- «Ты хочешь ,чтоб тебя охраняли мастера спорта?
Люди, потратившие на свою форму часть жизни и отдавшие кусок свободы в уплату своих жизненных принципов?
Ну, тогда – плати…
И плати, не торгуясь, «вымарщивая» копейки…
Иначе прикрывай себе жопу сам.
Ты же не думаешь, что я, потративший столько сил, буду тебе за подачку служить?...».
Это работало.
Но тогда и времечко было настолько лихое, что выехав на «стрелку», на выяснение отношений за «непонятки с коммерсом», можно было не вернуться домой.
В условиях сегодняшней реальности охранные фирмы наперебой расписывают свою привлекательность и демпингуют цены, участвуют в тендерах, их только в Питере 1200 штук.
Бегут, и рекомендуют бежать в милицию с заявленьями и жалобами, и того хуже, сразу опускают лапы в случае мало-мальски серьезного наезда.
Именно поэтому так легко было рейдерам «ставить раком» неуступчивых «коммерсов» с карманными СБ, возглавляемыми каким то уволенным проворовавшимся оперком.
Сейчас я даже смеюсь над тем, что видел порой «охранные структуры» выходцев из налоговой полиции или ГУФСИНа, с незатейливыми названиями по типу «НалПол» или, что-то по типу.
Такие в своей деятельности , весьма успешно до поры, пользовались связями с милицейскими «корешками», подбрасывали, компрометировали, вынюхивали, попивали коньячок… Дохли по баням переборщив с кокаином и водкой.
Педовремя, педоохрана и педобандиты.
Очень скоро время расставит все по местам. Этнические преступные группы способны выставлять на «стрелку» уже по двадцать машин и по двести человек с каждой стороны конфликта. С оружием. Таджики против дагестанцев. Заметьте, за вопрос с маршрутным такси в русской колыбели трех Революций.
Кто им может противостоять?
Клоуны, сошедшие с беговых дорожек фитнессов? Дегенераты, фотографирующиеся возле кредитных машин и на фоне посиделок в кальянных?
Аукнется еще всем эта слабость городского населения на фоне набирающей силу и рост этнической преступности начинающей обряжаться в полицейские погоны.
Это лишь небольшое отступление для прояснения картины окружающей не меня, а вас действительности.
Мне милее были времена восьмидесятых, где вот такие Сергеичи отбивали «цеховиков» и коммерсантов от атак таких личностей как Монгол.
Тот самый Монгол, которому ничего не стоило забить за карточный долг человека живым в гроб и начать пилить его двуручной пилой.
Надо очень и очень быть духовитым,да и подготовленным, чтоб спорить с такими. И не просто спорить, а решать.
Можно у такого человека чему-то научиться и выслушать совет Мастера? Думаю можно.
Из тех времен мне вспоминается некий боксер Шайба, который был внешне похож на Смирнова из фильма «Операция «Ы».
Он очень плотно занимался обезжириванием отъезжающих за кордон представителей еврейских «отьезжантов», в составе достаточно лютой группы лиц.
Я видел его уже постаревшим и спившимся, когда их время вышло, и звезда закатилась.
Вспоминается его рассказ, как он первый раз лег в дурдом.
«Выхожу, говорит,- с тренировки. С ЦОПа. Пропустил по голове, болит.
А на меня смотрит – палец! Палец смотрит, прикинь ?!
И манит меня, сгибаясь. Я и пошел за ним. Он туда, и я туда. Он сюда, и я сюда.
По дороге меня несколько раз пытались остановить, но палец манил и манил.
Наконец заходим, в какую- то дверь, и там окошечко. Палец в него- нырк! И пропал.
А меня оттуда тетка спрашивает, «Вам что, типа, молодой человек, надо?».
Я ей и говорю, что ,типа, палец там, у вас. Звал.
Ну и приехал, значит…Регистратура оказалась это…В ПНД.».
С таких людей начинались мои университеты.
Место сбора у таких вот персонажей было кафе под названием «Привал», что было на Лермонтовском проспекте, прямо возле КПП моего военного училища.
На «воротах», то есть вышибалой, там стоял мой тогдашний старший товарищ Коля Федоров, «Коля-каратэ»,знаток бандитского Ленинграда.
Это уже был основательно постаревший и пропивший молодость каратюга.
Если будет желание посмотреть на его физиономию, то начните смотреть начало фильма «Русский транзит» он там, на переднем плане сидит в позе перед началом тренировки. Вот с такой рожей я его и узнал.
Днем он кого то тренировал, а ночью стоял «на воротах»,функции свои выполнял исправно, и был в определенном авторитете среди ночной уголовной публики.
Сам «Привал» донельзя напоминал тогда описанный в этом же «Русском транзите» кабак, в котором так же на входе стоял герой актера Сидихина.
С играми в карты, пьянками, острыми огненными девками, сожженными в кислоте для большей чувствительности подушечками пальцев у картежников.
Все было, но это уже был затянувшийся закат ТОГО поколения.
С их былинами, байками, рассказами о некогда успешных аферах и кидках.
Интересное время было, и именно поэтому никто и никогда не видел меня с картами в руках, и вообще рядом с какой-то азартной игровой чепухой.
Я уже тогда знал, как получают карточные долги, и как за них спрашивают.
И именно в «Привале», молодой, мне было лет 17-18, я как то решил, что не буду употреблять спиртное, совсем.
Один раз решил, и больше уже по своей воле к этому вопросу не возвращался.
Вообще тема пьянства, тема отдельная.
Я к ней еще вернусь чуть позже.
В человеке как будто заложена программа на самоуничтожение или самоликвидацию, и чем денег больше, и чем сытее и размереннее жизнь, тем люди больше напиваются и скатываются в яму чудовищной деградации.
Мне, человеку флотскому, вообще в три раза труднее было пройти по жизни с моим мировоззрением.
Сколько себя помню. То брезгливо относился к пьяным. Особенно к тем, кто по «синьке» любил выяснять отношения либо просто быдлить. Про таких мои приятели говаривали, что, мол, у него выросли «картонные рога».
Такие, и им подобные вечно собирали неприятности, доставляли неудобство окружающим, пачкали атмосферу любого праздника, и более того, нуждались если не в поощрении, то в оправдании за содеянное. Мол, выпил человек, ну с кем не бывает.
Со мной не бывает, с большинством не бывает, не бывало и с Мастерами.
Никогда не оценивал отличие себя от окружающих по критериям ленинградского образования и  воспитания, все таки я всегда считал себя «гопником», но резкая черта пролегала тогда между всеми этими местечковыми привычками и манерами некоторых иных сверстников. Вся эта алкогольная псевдоудаль бренчания на гитаре с черноморским фасоном бросалась в глаза у выходцев из Крыма, и особенно жителей Севастополя. Им всегда была свойственна некая романтизация этого захудалого, по сути, полудеревенского по тем временам городишки.
Море, и особенно море Черное,- крайне замечательная вещь, и природа там классная и климат.
Все что связано с природой…
А вот люди, которые оттуда прибывали учиться и спать рядом со мной на соседних койках, по большей степени были не очень…Говно, а не люди.
Смеха ради вспомню, что запомнилось о них. Возьму гипотетический десяток лиц.
        Из десяти восемь будущих алкоголиков,пять игрунов на гитарке,два выявленных вора, штук шесть из десяти этих- лжецы и обладатели извечной хохляцкой черты «примазывать» чужую работу и успехи к своим действиям.
«Мы пахали».
«Смотрите товарищ командир, как МЫ тут удачно все сделали».
К слову сказать, что и между собой «черноморцы» резко контрастировали с теми же новороссийцами или сочинцами. Крымчане всегда были подлее.
Разница во взглядах, нежелание принимать эту модель поведения, устойчивые рамки стереотипов в том, как должен поступать и каким должен быть ленинградский мужчина, ставили меня с некоторыми сокурсниками на разные платформы.
И когда большинство отличается от тебя ,а ты еще и не скрываешь своего отношения, то добро пожаловать в изгои и белые вороны.
Это пережить можно, но лишь в том случае, если есть своя система ценностей, крепкий дух и кулак.
Желательно, конечно,обладать хорошей физической подготовкой и быть готовым к групповой драке, иначе дело может приобрести не совсем хороший оборот.
Конечно мне тоже хотелось доверительных разговоров в кругу друзей,совместных посиделок с гитарой, возможности обсудить какие то свои наболевшие личные переживания.
В одиночестве всегда трудно.
Мои немногочисленные приятели были не столь реакционных взглядов,они не желали конфронтировать с большинством, и старались находить везде компромисс,находясь как я теперь часто говорю «междуебанных».
Они,конечно,общались со мной,со мной наверняка тоже было в чем то интересно, но чтоб избежать проблем с окружающими, старались угождать большинству своим вниманием. Вовремя участвовали в посиделках, попивали водочку,вовремя вставляли фразочки и одобрительные смешочки, рассказывали анекдотцы и историйки из жизни окружавших.
В общем, были контактны и доступны для понимания. Умели всегда дружить с большинством против кого то.
Такие всегда готовы поддержать разговор,таким всегда интересно то, что интересует большинство и они поддерживают идеи коллективчика.
Несколько дежурных анекдотиков,отсутствие противоположной позиции,пара рассказиков о приключениях приятелей,все это способствует общению и приглашению в компанию на посиделки.
Расскажет вот такой «продумАн» пару историй про какого то выдающегося хулигана их двора, повеселит публику, а уже и втерся в кружок тесный. Поддакнул какому то местному заводиле,с улыбочкой одобрил «поступочек на копейку- а понту на рубль», повторил избитую истину,похохотал над банальщиной, вот уже вроде как и друг-приятель стал.
Наверное это мамы их с детства так учат,чтоб во дворе не били.
Хитрые они,конформисты эти…
Таких не трогали, на них не фокусировали внимание, как на возможных жертвах групповых атак для самоутверждения большинства, тем более что большинство имело хорошую поддержку либо среди офицеров-преподавателей, либо родители у них и были этими преподавателями.
У таких обьектом приборки был какой нибудь кабинет начальника факультета,какая то кафедра, где они прятались на момент проведения больших приборок или иных общих мероприятий наподобии уборки снега на плацу после ночного снегопада.
Таковы были реалии того времени.
Я очень хотел бы и хочу рассказать вам о Мастерах. О тех кого я видел в жизни, кто нравился мне своей физической формой, умением широко и ясно мыслить, о тех кто был уравновешен и спокоен. Рассказать вам о ситуациях в которых они проявляли себя как мудрые и рассудительные люди. Я обязательно постараюсь, тем более, что я перед некоторыми в долгу.
Это повествование я мусолю уже с прошлой зимы, все никак не хватало сил и времени собраться для начала раскопок в своей памяти и душе.
Давай те пока продолжим про мой Путь в училище. И новая часть будет называться…




Часть вторая.
« О том где учиться».



        Про семью я пока умолчу, ровно, как и про свое рождение и это самое «Где», неподходящее тут место перед бесами исподнее выворачивать.
        Я не случайно ,иногда, вижу «мыслеформу», где мое воображение показывает как на любом форуме или ресурсе, Удавком тому не исключение, наряду с писателями и по настоящему «крепкими» критиками, на проводах интернета сидят визгливые, поросшие сероватой шерстью и с темными пятачками на отвратительных харях, бесы.
Они озлобленны вечно, ограниченны и завистливо тупы. Им за радость наговорить паскудства, пожелать кому то какой-то гадости, вообще вывалить грязь переживаний и внутренних комплексов. Пообщаешься с чем-то подобным, и как в говне вывалялся.

И вот я начал учиться.
Вот посмотрите, я, 17-летний тощий ленинградский пацан заброшен в казарму, где у 120 человек окружающих свои взгляды на жизнь, свой багаж воспитания, свои тайные пружины и цели.
По сути это еще дети, но уже отражения своих семей и своей среды воспитания. Они как губки впитали в себя образцы для подражания предыдущей ,пусть и еще совсем короткой, жизни.
Вероятно, каждое поколение будет сетовать на последующее, что-де молодежь нынче другая пошла. Изнеженная и недалекая, сплошь расхлябанная, слабая и извращенная.
Нам было по 17-ть, и нас бы наверняка презирал какой-нибудь Аркадий Гайдар, всего лишь командир полка в 16ть лет, на нас брезгливо бы косился какой-нибудь 17-летний летчик или матрос с торпедного катера времен Великой Отечественной войны.
Но мы были похожи на людей, на молодых людей имеющих право называть себя мужчинами.
И глядя нынче на своих подчиненных, которые в 26 лет обладают интеллектом 14-летнего, и понимая, что они далеко не самые худшие из окружающего меня поголовья имеющего право называть себя мужской частью населения , я уже и не знаю, имеет ли смысл едко и со злостью вспоминать тех с кем я вырос в бушлате.
Это моя юность в бушлате, перепоясанная ремнем, вспоминает и злится.
Начинал-то я писать совсем о другом, а скатился к отрывочным воспоминаниям о курсантских годах.
Сейчас скажу одну, наверное, правильную и правдивую мысль.
А ведь я счастлив тогда был. Именно счастлив.
Такое,знаете,суровое и необычное счастье.
Всегда кажется ,что раньше-де было лучше и …Слова то подобрать надо такие, чтоб передать наполнение, чтоб правда была сказана.

Посмотрим, что я смогу сказать и буду ли обьективен. Еще ничего не знаю и сам.

Про систему ценностей в некоторых аспектах начавшейся учебы и ожидаемого неминуемого выпуска в офицерских погонах на флот я уже вскользь упомянул. Немного поворошу эту тему, тем более, что это отличный повод очистить свою память от груза этих пусть и ярких, но ненужных воспоминаний.

Люди были другие. На нашем фоне, на фоне «тогдашних» вновь прибывших, только что окунувшихся в это горнило, все, что было «раньше и до нас» выглядело более круто, более основательно.
Тут бы мне изобразить какую то смысловую конструкцию о степени деградации от поколения к поколению, но боюсь быть несправедливым и скатится к описанию механизмов развитияи упадка человеческой личности, в которых не сильно хорошо разбираюсь.

Начнем с того, что практически не было офицеров в училище, которые бы не послужили на флоте достаточно долгий период, не было «сынков» начальства, которые вместо отправки в войска сразу бы назначались командовать людьми. В этом была логика и смысл.
Мое взросление пришлось именно на то время, когда замполитов, да и вообще воспитательной идеологии уже не стало, а нового ничего взамен изобрести еще не сумели. Порой мне кажется, что не сумели и до сих пор.
На кафедре марксизма-ленинизма сидели преподаватели, очень смутно представлявшие, что и как надо преподавать курсантам вместо десятилетиями отработанной программы. Пихали всякую откровенную муть и отрывочные куски описания различного рода вероучений, изучали книгу Макиавелли, пространно рассуждали о кармических задолженностях, рассказывали о пережитом и переживаемом личном жизненном опыте.
В общем, занимались тем, что сейчас бы я назвал емким словом «мозгоебательство». Преподаватели отрабатывали свои часы, курсанты пытались отсыпаться на их занятиях, все это куда то шатко-валко двигалось и называлось учебным процессом и деградировало.
Начали появляться первые, как сейчас бы их назвали, «фрики», ведущие себя вычурно и недостойно погон.
Вероятнее всего общее «разброд-шатание» коснулось училища так же как поглотило  всю страну, всю армию и все общество.
Была бы сплоченная жесткая основа, эдакий столб-стержень, может все и пошло бы  по-другому.
Может, консолидировались бы вокруг чего то, что именно своими традициями бы и вразумило, поставило мозги на место одуревшей метающейся толпе.
Но и книги Валентина Пикуля, и примеры героев-подводников Великой Отечественной войны мало чем могли помочь в остановке начавшегося повсеместно разложения и деградации.
Сейчас, как педагог, я понимаю, что на фоне общего здорового дисциплинированного общества можно допускать редкие проявления каких то единичных перегибов в личностях, да хоть тот же самый Маринеско с пьянством и разгулом мог бы преспокойно существовать на фоне остальных нормальных. Можно ведь и так сказать, что в семье не без урода, зато подвиги совершает.
До сих пор иные вопят, как плохая Коммунистическая партия «задробила» продвижение гениального подводника по службе, но мало кто задумывается ,а каково это иметь такого подчиненного, который не пойми что способен выкинуть в следующий момент по «пьяной лавочке»?
А в период начала девяностых годов повылазило как плесени в не протапливаемом доме много всякой дряни, забитой до поры под каблук чернухи.
Одни из офицеров начали залезать на крышу училища и погружаться в медитации, что приходилось их силком оттуда стаскивать под осенним снегом, хотя по моему сегодняшнему настрою, надо бы было сталкивать.
Кто то «дурковал», заставляя курсантов на «разводе» отдавать себе, воинское приветствие не как это положено, а на манер нацистского приветствия, кто то отнимал неположенные тогда радиоприемники и изображал в них крик для американского шпиона «Джон! Джон,ты меня слышишь?».
Много всяких уродов повылазило, и им многое прощалось.

С молодости, с курсантских времен распитие алкоголя считалось чем -то очень геройским, азартно веселым. Считалось, что пить до потери рассудка и ориентации в пространстве, дело лихое и почетное.
Я очень хорошо помню, что мои однокурсники, из «нахимовцев»,насмотревшись как кто то из курсантов старшего курса напивался и «обоссывался» в штаны и койки , обсуждали это с восхищенным придыханием.
Стремились, кстати, повторить этот «подвиг», воспринимали это как безбашенную удаль.
Для них это был признак лихости, самоотдачи при гульбе,бесшабашности…
А расплата за это поведение всегда была очень высока,один подохнет в койке,захлебнувшись рвотными массами,другой из окошка выпадет, иному в морду дробью выстрелят,да мало ли их было.
Кому то везло, а кто то и валялся с переломанными ногами, свалившись с пожарного гидранта.
Сейчас я понимаю,что человек так устроен, и делает лишь то, чему его научили в семье или школьном дворе, и переучить его ,дать ему новую систему ценностей, дело практически безнадежное.
Если он видел пьющего отца, постоянные посиделки с бесконечными обмываниями зарплат и покупок,то о каких иных способах времяпровождения может идти речь?
Скука,неумение занять свое свободное время,скученность людей с небольшим жизненным опытом,желание сгладить углы непонимания у разных личностей,общий гнет дисциплины сверху, все это способствовало соединению в группки для совместного распития алкоголя.
Пока пьешь,то и рожа сидящего рядом не кажется столь тупой,и разговоры не ведут к конфронтации, потому как за столом …Хм!
Вот здесь позволю себе оборвать повествование на полуфразе.
Тут я не прав. Был бы я прав, то не было б столько пьяного мордобоя и поножовщины после выяснения отношений за столом.
Не знаю как сейчас,но тогда пьянство на флоте, и в военных училищах в частности, воспринималось как нечто неотьемлемое. Только дай повод.
Куда бы ты не приехал, на Север-ли на практику, в какую то часть, везде перед глазами поклонение вечерним посиделкам со спиртным,везде найдется человек пропивающий с коллегами шальные деньги. Какой то вновь испеченный контрактник, получив подьемные деньги, не вылезает из штопора по неделям.
Человек превращается в оболочку с мутными глазами,и дальше как позволяет воспитание и физическая форма. Или всех любят, или ко всем лезут в драку.
У курсантов это заканчивалось самоволками в город, побегами от патрулей,ночью в отделении милиции, и отчислением.
Причем самое пакостное было  именно в том, что редко кто из зачинщиков пьянки,практически всегда «сынков» и «внучков» высокопоставленных офицеров флота, попадался и был отчислен.
Отчисляли дурачков, из деревенских, из тех, кто попадал не по блату, а на общих удачносложившихся обстоятельствах, стремящихся влиться в группку «бывалых».
За тех ,за «сынков», приезжали решать с начальником училища «папашки» в больших погонах и на черных «Волгах», а за какого то дурачка, из областного городишки, которому судьба дала шанс выскочить из какого то Подпорожья, никто не приезжал.
И ехал он на флот Северный,дослуживать,но умнел при этом редко.
Наверное, о пьяницах, здесь и закончим.

Тем более,что помимо пьяниц уже тогда попадались первые наркоманы. Конечно «торчащих» мы тогда не видели, еще не было того времени, чтоб так опускались молодые крепкие парни. Все-таки уровень образования в большинстве семей был крайне высок, и именно это большинство и определяло основной фон.
Курили травку. Присылали им «дурь»из дома в посылках, запечатанную в сигаретные пачки «Примы». А питерские привозили сами,из увольнений.
Насчет «торчков», то был один.
Некий Кафа, из Феодосии. В моей подростковой жизни был случай встречи с одним вот таким Кафой, и тоже наркоманом, так что я не удивлялся.
Все рассказы его сводились к тому, как хорошо было «вмазаться» лежа в горячей ванной, проваляться с час «в кумаре», и после этого выпить банку сливового компота.
Конечно, для некоторых это было круто. Как же…Герой. Авторитет, выносящий вердикт по оценке поведения того или иного сокурсника, проецировавший взаимоотношения на своем коллективе сквозь призму полууголовных понятий.
Нельзя забывать, что большинство парней, моих сверстников, были выходцами из обычных хороших и крепких семей с флотскими и семейными традициями, хорошо учившихся в школе, прекрасно развитых физически, все-таки отсев при поступлении от всякого рода людей с некоторыми изьянами  проводился согласно хорошим методикам.
Но они были беззащитны перед некоторым обаянием закулисно-запретной блатной «музыки», тем более что за «забором» шла лихая пора начала 90-х, где мальчики мечтали стать рэкетирами, а девочки валютными «путанами».
Также не скажу, что много среди нас было подобных Кафам и прочим, о которых упомяну чуть ниже. Их было мало, но они были яркими. Вокруг них кучковались более слабые и зависимые.
А что такое, когда кучка слабых и зависимых сбивается в одну группу с неформальным лидером?
Правильно, коллектив это называется. И коллектив весьма не здоровый.
И в коллективе этом процветало обезьянье подражание и передача от одного к другому псевдоценностей. И человек, к сожалению, так устроен, что милее ему самая обычная гадость, дрянь которую можно осваивать вместо постоянной и трудоемкой работы над собой и своим воспитанием.
И я был не сахар в свое время, конечно. И сам конформировал, и сам совершал глупости…Было.
Но старался держать себя в руках и рамках.
И напивался я было, когда то, и миновали меня каким  то образом жестокие последствия, толи из-за звезды моей счастливой при рождении, толи ангел меня на руках вытащил из дрянных историй. В общем, не испачкался я и не привил себе всего этого омерзительного человеческого порока связанного с дурманом под названием пьянство.
Хотя все предпосылки к этому диктовались средой и условными, прочно въевшимися и поразившими как раковая опухоль армию и флот, «псевдотрадициями».
Все эти бесконечно переписываемые из выпускного училищного альбома в альбом фразы якобы Петра первого о том, что «Штурмана народ сволочной, но пьянству обученный…».
Убеждения, что матрос если пьяный упал головой в сторону корабля, то его не наказывают,- все это и есть корень того безобразия, что заставляет искажаться лицо флота в пьяной обезьяньей гримасе.

Не сказать, что общая масса была такова, общий фон то был хорош и крепок, но вектор поведения в нем задавали именно те уродцы, что поклонялись воспетому в некоторых книгах псевдорусскому, якобы истинно флотскому, пьяному размаху.

Лучше всего сближает совместная пьянка. Конечно не всех и не каждого, но мы живем в России где считается , что кто не пьет тот стукач. Не Русская это, повторяю,традиция пить, а принесенная извне, но ничего не поделать. Без бутылки принято ни одного вопроса не решать, а на людей непьющих смотрят косо и с недоверием.
В коллективчике, тот кто слабее, тот и обеспечивает возлияние, задабривает вышестоящего подношеньицем, подобострастно угощает, бегает насчет организовать выпить-закусить. За этими возлияниями и расставляются все по мастям. Не на совместной трезвой расчетливой «делюге», и не на боксерской тренировке, а на посидушках под водочку и табачок. Там и темку можно поднять волнующую, и сальностью народ рассмешить , да и «проканать» за своего.
Глядишь, уже не ополчаться всей стайкой выбрав изгоем и куклой для битья.
Сколько перед глазами пролетело слабых характеров, откровенно трусливой перхоти, подобострастно заглядывающих в глаза вожакам.
Слабое шакалье на потеху сильным лидерам выбирало обьект издевательств, используя малейшую оплошность, малейшую провинность, и пыталось продавить выбранного с целью его сломить и «опустить» вниз.
Страшная это штука,- давление коллектива.
Не каждый это выдержит

Всегда в коллективе кто то и кого то пробует на прочность.
До тех пор пока время не расставит всех по местам и «мастям». На мне «зубы» пробовались постоянно.

С небольшим отступление попробую описать некоторые ситуации .
Сейчас ведь время такое, что кажущиеся прописные истины некоторым приходится разжевывать и обьяснять.
Всегда какая то гадина,трусливая,физически слабая, ищет кого то послабее, чтоб на его фоне выглядеть посолиднее, чтоб подбросить коллективу из таких же слюнтяев сбитых в стайку, новую жертву для издевательств.
Вечно такие бродят и пробуют на ощупь окружающих, пытаются ,несильно так, но подкусить, попробовать на прочность. Пока они себя так ведут, то их самих ,вроде, и не трогает никто.
Бывает обстановка во взводе лютая. Верховодят там личности, полагающиеся на эдакую психологическую маргинальность, и даже не на крепость кулака, а на психологическое расчетливое подавление более слабого окружения, то и издевательства там царят достаточно жестокие.
.
Вспоминается один персонаж по имени Дюсик, слабовольная хилая гадина, вечно болтающаяся под ногами у коллективчика бывших «нахимовцев».
Кстати как тут не подивится возможному проявлению судьбы в моем случае. Отступлю немного.
«Нахимовцы», они же «питоны», приходили в училище уже с изуродованным восприятием коллективной жизни, по сути они уже два года перед поступлением в военное училище проживали в ящике с крысами, пробовали на вкус иерархию кулака и интриги.
За два года обучения в Ленинградском нахимовском училище, что стояло напротив крейсера Октябрьской революции «Аврора», в голубеньком красивом особняке,они приобретали столь необходимую для выживания толстую шкуру, обучались навыкам выживания в коллективе,учились хитрить и интриганить.
Все это давало нахимовцам хороший старт в жизни , и для них было конечно хорошо…Но только для самих «нахимовцев».
Окружающим их обычным домашним парням приходилось несладко, и если процент «питонов» перевешивал количество авторитетов из обычных, то все приобретало достаточно уродливые очертания.
Зона она зона и есть, только в колонии подростки рукавички шьют, а тут во флотской форме ходят да песни так же строем поют.
За два года «питоны»обучались всем приемам выживания в коллективе,прогнивали насквозь, обучались перекладывать свою работу на более нерасторопных, выпячивать себя при раздаче благодарностей и выдавать чужие успехи за свои.
Если же на иных факультетах главенствовали парни вышедшие из рабочих районов, физически закаленные во внутредворовых стычках какого нибудь Ростова, то уже «питонов»загоняли в гонимые условия.
На параллельном, «ракетном», факультете их оказалось меньшинство, и основной коллектив из спортсменов быстро проверил на прочность этих хранителей юных флотских традиций.
Прочность оказалась невысока. Практически все оказались банальными карьеристами и стукачами.
Но ведь они и шли в училище ради будущей карьеры, и карьеры любой ценой, по головам окружающих.
Процент блядей среди них зашкаливал.
Сейчас уже можно вспоминать пофамильно физически развитых и крепких парней по фамилии Манько и Дятчик, это они и устраивали показательное «задрачивание» описанных выше персонажей, неисправимо гнусно растягивая в обиднопротяжном произношении «пыыттоооныыы…». И вот тут-то молодые хранители традиций помалкивали в тряпочку.
Вообще ракетчики очень отличались от штурманов очень резко и во всем. Их корпус был первым и рота их набора тоже была первой на входе, да и еще и на первом этаже.
Понятное дело,что у них и все проверяющие офицеры и начальники буквально «паслись», и по состоянию их заправленных коек и чистоты гальюнов судили об обстановке в училище в целом.
Плац центральный от снега тоже очищали они, и причем независимо от времени и погоды. В понедельник общее построение не отменит никто, и если ночью выпал снег, то будь любезен, в 5 утра подорвись с теплой коечки и отправляйся двуручным скребком очищай территорию.
Первый факультет он всегда и во всем первый, а первая рота первого же факультета,-вообще дежурная жопа для затыкания всяческих дырок по типу почетных караулов или знаменных групп.
А ведь и учится,- тоже никто не отменял. И за учебу с них спрашивали тоже строже.
Поэтому их считали «красными», и считалось ,что количество командиров кораблей –выходцев из «ракетчиков» всегда выше.
Но командиры рот на их факультете всегда были какие то пришибленные, со страстишками, слегка «не от мира сего», и это уже их сильно отличало от командиров моего штурманского факультета и минеров.
Наши командиры были, как то посерьезнее слеплены, более лютые что ли.
У ракетчиков были все как на подбор службисты, с нешибко сильным характером, вялые какие то.
У нас же были как на подбор, линейка офицерских характеров, мужик к мужику, залюбуешься.
Ну да что то я отвлекся.
Про училище.
Рассказать бы вам,читатели, про начальников факультетов,какие откровенно дурковали перед пенсией,разыгрывали из себя полусумасшедших, исполняли какие то своеобразные ритуалы.
Да не хочется про чернуху, особенно из за того, что тогда нам казалось это даже смешным и правильным, какой то сакральной моделью поведения, образцом для подражания.
Хорошо, что были иные, те, кого можно было назвать «белая кость».
Они были высокого уровня и класса, обладающие определенной статью и харизмой,с безупречной выправкой, с белоснежными воротничками и брюками разрезающими  «стрелками» воздух.
Капитан первого ранга Гаврик, начальник кафедры кораблевождения Васильев, преподаватель навигации Зверев, буян и хранитель флотского лексикона Федоров, чемпион по плаванию с моноластой Тарасов.
Были мужики с большой буквы, доложу я вам, были!
Ироничные, незлобивые,с добрым отношением и чуткостью в понимании где надо «нажать» и где вникнуть в ситуацию и «спустить на тормозах».
Наш тогдашний начальник училища контр-адмирал Малярчук Богдан Михайлович, был мастером спорта по борьбе, на факультетах были серьезные боксеры, сильные гребные  и гиревые команды.

Благодаря таким людям и формировались представления о том, как следует поступать и как нет, система координат «свой-чужой», может благодаря им я и выдержал свое одиночное плавание на первых годах обучения в училище.

Конечно отсутствие «погоняла» и правильных спортивных традиций направленных на воспитание культа силы  как в Рязанском училище ВДВ или в ВОКУ им.Кирова, что готовит красу и гордость морской пехоты, сильно уродовало желание некоторых курсантов моего училища развиваться и заниматься спортом.
Искаженное представление, что де флотскому офицеру не нужна хорошая физическая форма для боя с реальным противником в поле, -культивировалась повсеместно. Спортсменов высмеивали алкоголики, в ходу были дешевые фразочки про «сила-есть ума не надо» и прочая банальщина придуманная слабаками и слюнтяями. Через пень колоду и умирая от натуги бегали отдельные индивидуумы три километра и болтались как сосиски не в силах подтянуться жалкие пятнадцать раз на перекладине.
Кстати надо отметить, что и те самые «дрищи», которых я так любовно пинаю в своей памяти, были элитой мужского населения страны и большинство окружающей очкасто-бородатой картавой перхоти даже на высоту подметки близко не стоит. Имейте это в виду, щенки-критиканты.
Те для меня и физкультурников тогда «дрищами» были,  а для большинства гражданского населения же они были просто гении спорта и атлеты, и при желании от них опездюлиться флотским ремнем с пряжкой было запросто. Такие вот двойные стандарты.

Но вот мне они тогда не нравились.Повсеместно и почти все курили. Из почитаемых видов спорта всегда возводился в культ быдлостадный футбол, и в тот между командами рот и факультетов  играли «на пиво». Словом спортсмены отдельно, «дрищи» еще отдельнее.

Хотя может мне сейчас это так  хочется видеть. Может некая героико- романтизация прошлого на фоне старческого брюзжания.

Про пьянство на флоте много написано, и в некоторых случаях даже возведено в культ, жаль написано мало о тех кто легко выполнял нормативы мастеров спорта, бегал марафоны, становился чемпионами Вооруженных сил.
Уже то, что в те времена на соревнованиях различного уровня выступали действительно представители именно этой части или соединения, было более правдиво и правильнее нынешней обстановки.
Обычный офицер,обычный курсант,обычный спортсмен ехал на Первенство и побеждал. Этим зарабатывал свое место под солнцем и некоторые привилегии, что резко отличает нашу действительность в использовании наемных спортсменов в любом виде спорта и практически в любой структуре.
Куда не глянь сейчас,в любой ведомственной команде отсутствует свой воспитанный внутри спортсмен, чтоб и на службу ходил, и выступал.
Хотя бы в гиревом спорте или гимнастике. У нас же тогда были офицеры бегающие легко марафонские дистанции, подтягивающиеся на одной руке по одиннадцать раз.
И разумеется они на фоне курящих «маломощных хлипаков» из числа офицеров-преподавателей подыхавших в период сдачи зачета по физподготовке, выглядели просто волшебниками.
А если случались ситуации, когда пятерка офицеров кафедры физподготовки на Балтийском вокзале раскидали «грядку» бандосов, то гордились мы их победой как своей собственной.
И вдвойне было приятно как они заставляли красить стены кафедры или чистить бассейны тех неудачников, которые по причине собственной лени не способны были овладеть упражнениями на перекладине или брусьях.
Я никогда особо не умел делать упражнение «склепка», но не сдавших нормативы по ФИЗО не отпускали в отпуск, и я «пердячим» паром освоил выход на две руки и махал ногами только для вида, снимая всю нагрузку за счет плечевого пояса.
Мой друг,я про него выше рассказывал, тот что конформист, умел курить дорогие сигареты и быть интересным собеседником, но вот плавал хреново и подтягиваться не умел. Как то раз таская тяжести на третий этаж спорткомплекса он попытался подсунуть зачетную книжку на подпись преподавателю, мотивируя тем , что он работал на благо кафедры и спорта.
Препод же, некий красавец и крепыш майор Ананьев, был хитер и шепеляв. С непередаваемой приятной интонацией он задавал моему приятелю один и тот же вопрос в ответ на чуть не слезные просьбы -«Ну и фьто, Кофьтэнко, фьто тафькали ? Идите, сдавайте плавание и подтягивание и прифодитя…».
А в это время с балкончика смотрел, и злорадно посмеивался я, которому и пришлось, потом подтягиваться за горе-атлета, пользуясь незнанием нового преподавателя в лицо всех курсантов.

Это из приятных воспоминаний. Про неприятные я как то уже рассказывал в «Танце лаосского  мальчика».
Я в начале повествования обмолвился о своей конфронтации с не очень-то здоровым коллективом сплоченным вокруг выходцев из Ленинградского Нахимовского училища и к тому же некоторых уроженцев Крыма.
Остановлюсь на этом моменте уже поподробнее.
Заведение под названием Ленинградское Нахимовское военно-морское училище было задумано Советской властью  для офицерских и матросских послевоенных детей-сирот, детей офицеров Армии и Флота. Все по уму, и традиции тут и коллектив с детства обтешет углы, все правильно.
Вышло из стен этого горнила много славных адмиралов и командиров соединений. Бесчисленное количество командиров кораблей и подводных лодок. Воспитанники училища вырастали достойными сынами Флота. Это было при Советской власти.
А вот потом что-то сломалось. Может и не полностью, конечно, но наблюдал я некоторые моменты изнутри. Как и все тогда в стране коснулась разлагающая тлетворная ржа.
Случались перегибы у вчерашних деток в тельняшках и бескозырках, и у них в этом коллективном обтесании,  на мой взгляд, иногда вреда было намного больше пользы.
Пройти этот этап, для построения будущей флотской карьеры маленькому пацану вообще-то необходимо, но должна предшествовать определенная подготовка в семье, иначе личность ребенка можно и потерять.
Зачастую, выпускаются в жизнь оттуда подростки уже откровенно гнилыми, донельзя превратившиеся в конформистов- подхалимов, с весьма расплывчатыми представлениями о чести и совести.
Среди них много было ворья, изворотливой и хитрой дряни,умевшей напакостить и свалить под благовидным предлогом на кого то иного свой проступок.
Эти умели стравливать людей между собой чужими руками, науськивать против выбранной жертвы коллектив, использовать в своих целях стаю обьеденившихся слабаков.
В общем одним емким словом назову эту публику- «шакалье».
С детства 90-х убеждения у них близки к полууголовным, таким на «зоне» всегда будет хорошо, в условиях скученности и разбития на «кастовый» признак.
Уж где они набирались тогда, и набираются сейчас этой уродливой уголовной сути ,- мне то неведомо. Вполне возможно, что любой скученный коллектив маленьких зверьков в любой структуре и любом социуме заставит человечка себя так воспитать, по типу «человек человеку волк».
        Я не психолог с дипломом и целью моих строк не является разбираться в причинах внутреколлективного гниения индивидуальной личности, и поэтому я склоняюсь к описанию конкретных примеров виденных моими глазами.
Была у нахимовцев 91-92го года такая личность как некто Зорин, он же «Зона».
Переросший своих сверстников в развитии он обладал если и не врожденным, то кем-то заботливо развитым искусством интриги.
Эта шкура мог стравить между собой коллективы, умел выцелить слабого, спровоцировать его на необдуманный поступок и использовать против него толпу. Физически развитый более своих сверстников, уже обтертый и жестокий, до невозможности гнилой, он сумел подавить своих сверстников и развить вокруг себя эту проказу внутри целой роты из 120 ти человек.
Волей или неволей они все прониклись его идеологией, начали выискивать среди своих же сверстников изгоев и по тюремному принципу делиться на группы.
Те, кто похитрее сумели как то защититься, сбившись в стайки, а иным доставалось серьезно.
Ведь человек слаб,слаб как обезьяна, и по сути единственным способом защитить себя от группового нападения у него является сценарий, где он сам должен выбрать жертву и напасть на нее. И лучше если это будет в той самой группе, от нападения которой он пытается защититься. Пока все рвут кого-то другого, то можно жить в относительной безопасности.
Зорин исключительно умело использовал этот механизм и вышибая по одиночке неугодных конкурентов натравливал на них коллектив. Такое называется емким словом «чморить».
Выбирали они жертву не спонтанно, а выцеливая, выискивая повод зацепить, малейшую вычурность в поступках или суждениях. Причем физические кондиции тут особой роли не имели. Некто Шар, большой и сильный тренированный парень, однажды с одного удара отправил в нокаут ближайшего Зонова прихлебателя , но так и остался до конца двухлетнего обучения парией лишь за то, что сьел «лишний» кусок масла от слегшего в санчасть приятеля.
Стоило Зоне в пустяковом разговоре обострить на этом внимание, чтоб Шар больше не мог спокойно, без издевательств со стороны вчерашних приятелей, лечь спать.
Больше никто и никогда не оставил ему покурить. Это воспринимается очень тяжело, такой возраст.
        Иной побрил голову и сбрил по бокам слишком много, сверху оставив «хохолок» и вот его проверяют на прочность при всех называя «панк».
Мало кто понимает, что парень этот, где то засветился перед «Зоной» тем, что в чем-то не уступил или не услужил.
«Зона» помнит, он злопамятный.
Он в прямую не атаковывает, он поддержит из угла, из темноты, в нужный для удара момент. Никто не упрекнет Зорина в том, что он не прав, и никто не увидит прямой конфронтации.
Уже есть у Зорина подавленные его интеллектом прихлебатели, уже появились «шестерки».
Им и шепнет как бы между делом про выявленный недостаток. И озлобленный скученностью коллектив быстро развернет свою зубастую многоликую пасть в сторону жертвы намеченной на сьедение, и найдет в пустяковом проступке чтото якобы ужасное.
А злость и жестокость только попробуй выплесни, она разгорается до ужасающе уродливых размеров и уже никто и не помнит кто и из-за чего начал.
Страшное чудовище такие люди.
Позже с Зоной столкнулся и я. На мой день Рождения мы с приятелем сели на берегу Финского залива и скушали банку шпротного паштета,немного хлеба и огурцов. Кто то увидел,донесли Зоне, и тот уже затаивший на меня злобу за что то предыдущее, по накатанному сценарию обострил отношения против нас у всей роты вновьприбывших озлобленных, оторванных от маминой сиськи сосунков. Вечером нам «предьявили». Сложно было сохранить самообладание и мне и приятелю, справедливости ради надо сказать, что ему больше удалось проявить характер, чтоб обьяснить доходчиво что и как было и почему мы сьели все сами не поделившись с «братвой». Не обьяснишь ведь никому, сколько было огурцов или кусков хлеба, и не выставишь контраргументом что сьедено ими же самими несколько килограммов сала и все в «одну харю», и не подумав ранее пригласить и нас к столу. Я попросту растерялся тогда от такой постановки вопроса, возмущение рвалось из груди, и особенно ярко вспоминается то ощущение несправедливости, но в ответ на чьето молчаливое порицание,трусливое молчание,язвительные упреки и оскорбления, на взгляд пары сотен глаз,-возразить нечего. Да и ситуация эта новая. Сейчас задай мне вопрос такого рода, что я отвечу? Конечно пошлю нахуй и заявлю свое право на свой же кусок, ведь я никому и ничего не должен. А тогда было очень и очень неприятно. Мой приятель хоть мы и пришли на курс молодого бойца перед училищем в одном наборе, был на год постарше и терся уже с пацанами бывалыми, нередко видевший подобные ситуации. Он вырос в Сосновой поляне, там где в те времена процветали легендарные «малышевские», и там обучился тонкому ремеслу разговора. Он не дал нас «раскачать», и вовремя оборвал меня на неосторожном слове. И Зона запомнил это, и я запомнил. И стало у нас в жизни на одного врага больше.
Когда были сданы вступительные экзамены, то весь коллектив ТОЙ сводной роты разбросали по разным факультетам, и он попал на минно-торпедный, где продолжил свою линию поведения.
Ему пришлось осторожничать так как на «мине» верховодили спортсмены- разбойники Денисов и Доктор. Они легко ломали ребром ладони кирпичи и были способны сильно и жестко бить. Но и они не вступали в прямую конфронтацию с Зоной на глазах коллектива. Такая была гадина способная руководить мнением окружающих и используя малейшую оплошность подавлять противника.
Кто научил его этому искусству, кто наградил его этой возможностью, -это загадка. Но вот не дай случай или провидение возможности домашнему пацану встретиться, где то в ограниченном пространстве с такой гадиной, где от него даже не дистанцироваться.
Надо отметить, что мой друг детства, самый близкий на ту пору, поступил в отличии от меня в Нахимовское училище после 8-го класса. Он поступил, а я нахватал двоек и не прошел. Он учился в Нахимовском, а я заканчивал обычную вечернюю школу, как хулиган и лодырь, и, приходя в увольнения по субботам и воскресеньям домой он уже тогда и рассказывал мне о порядках и методах вышеописанного персонажа и его «шестерок».
Незавидная роль была у его приятелей попавших «на зуб» Зорину, и от преследований его спасала не физическая сила, а лишь способность хорошо учиться и решать задачи. Зорин давал ему решать за себя уроки, и тем самым мой приятель жил в относительном покое.
Вот через два года, по окончания средней школы и окончания ими Нахимовского, мы и встретились на «абитуре» Высшего военно-морского училища.
Вот жизнь и схлестнула. Он был не по годам развит. Крепок физически и жесток напоказ. Если кого то и бил, то крайне умело и чтоб все видели. Одному из персонажей, уже лежащему на полу, он нанес удар носком ботинка прямо в глаз.
Ну и надо отдать должное его «лапе», ктото тянул его, не смотря ни на что, и его даже не привлекли по тому факту, хотя парня увезли в госпиталь и комиссовали. Тот попросту не стал говорить кто и что, а сказал, что упал.
Мы не пересекались с ним, были на разных факультетах, но неприязнь между нами чувствовалась на расстоянии нескольких этажей. Наша рота была на втором, а его на четвертом.
Решающей битвы не произошло только из-за того, что сперва он на втором курсе с чем то  погорел и был под следствием, а потом был отчислен и уехал в Тольятти, где возглавил фирму по торговле и кидкам автомобилями, и якобы примкнул к Слонам.
Была такая банда.
Уже на четвертом курсе, когда я превратился в 90 килограммового кабана и мог легко его воткнуть в пол, он вдруг приехал в Ленинград и зашел проведать роту, потертый за четыре года, и мы с ним встретились в пустом коридоре.
С момента той первой встречи мы изменились, он утратил свое физическое превосходство, просто был выше ростом, я же только и ждал какого то неосторожного слова, чтоб разбить ему морду. Он миролюбиво «сьехал», начал рассказывать про удачный бизнес и в довершении всего приложил круглую печать с оттиском фирмы «Зорин» на стенд с изображением формы одежды матросов и старшин.
А ведь мог он тогда,сука, запросто исковеркать все эти прошедшие годы, натравив бездумное оголтелое стадо на глупого салагу. И я даже несколько благодарен ему, я с тех пор очень тщательно выверяю свои поступки в новом и незнакомом коллективе.
А тогда, в самом начале.после этого случая, кто то из его бывших «шестерок» почуяв силу и  обьеденившись вокруг кого то иного сильного, продолжали подобные фокусы и в нашей роте.
В нашей роте все обострилось из-за внезапного перевода во втором полугодии в Ленинград курсантов Каспийского военно-морского училища из Баку. Они уже успели повоевать в Сумгаите, поучаствовать в стычках с мародерами,имели награды и ранения. Но, несмотря на то, что большинство было славян, они были заражены любовью к восточным проявлениям уважения. Чтоб жополиз доставал так далеко,как способен его язык.
Их,как людей бывалых, назначили зам.ком.взводами и командирами отделений на младшие курсы. В моем случае на первый.
Они привнесли свои, иные от питерских, ценности, где то что то взятое от мусульман. Нарочито напоказ с порицающими цыкающими рожами  поднимали хлеб с пола, порицали слишком открыто одетых девушек, выдавали свое мнение за истину и отровение пророка  перед строем. Воспитывали, вставляя в свои пространные измышления восточный колорит.
Разумеется, таким любителям самолюбоваться нужны зрители и почитатели.
На дурака, как говорится, не нужен нож…Ну а дальше кто знает- тот молодец и смотрел Буратино.
И вот в этом то паскудном раболепстве перед старшинами и преуспели в основном бывшие нахимовцы. И к ним прибивались быстро обученные Зориным прилепалы-прихлебатели.
Опять начались попытки разбиться на касты, определить парий и изгоев, обьедениться вокруг признанных лидеров.
Первыми пали на их суд второгодники, парни оставшиеся на второй год по каким то неясным причинам. Причиной нападения на одного из них послужила фраза, «Я уже не первый год в этой системе…». Это или за это ухватились-подхватили, раскачали. Вечером натравили на него полоумного боксера, который на потеху окружающим отбил второгоднику печень.
Утром тот проснулся уже на низшей ступеньке социальной лестницы.
Потом другой проворовался, и тем самым спровоцировал ужасный свой конец. Его топили в дучке унитаза, заставляли руками тереть загаженные части и умываться оттуда. Это было сделано за украденную тельняшку-майку, у которой хозяин умудрился подписать ручкой нижнюю полосу. Били парня люто. Как не искалечили,-не знаю.
Надо сказать, что в последствии, уже на старших курсах те самые бывшие нахимовцы-«питоны» воровали у своих же приятелей все начиная от сахара, заканчивая вещевыми аттестатами представляемыми к сдаче перед выпуском. Одного из мерзавцев судьба наказала руками его же приятелей, они в последнюю ночь перед выпуском, когда все перепились и заснули, обворовали его самого. Забрали положенные по выпуску деньги,присланные из Израиля родственниками деньги на обустройство на новом месте службы. И даже,помоему, документы.
Все эти нахимовцы-крымчане были переведены в 92 или 93м в Ленинград так как выбрали гражданство России, и в поезде в выкраденные у сопровожающего личные дела вписали себе новые звания и перевели вареным яйцом оттиск печати. Не подкопаешься,вроде бы, да?
Это дало им право не стоять дневальными и вестовыми в нарядах,привелегии в учебе и еще много чего. Алкоголизм обьяснялся их перенесенным стрессом, спускался на тормозах. Плохая успеваемость у них, там, где иного Ваню бы выпиздили в два счета, так обьясняли тем что они-де почти беженцы из любви к матушке России от самостийного супостата.
В общем, паразиты с извечной чертой хохла, что ему все и везде должны и по гроб жизни обязаны за то, что он соизволил облагодетельствовать своим решением выбора Родины.
И воспитала их там Крымская земля такими, родители впитавшие то, что я сказал выше, и традиции военного училища. Сам человек с таким не рождается.

Когда я смотрел на присоединение Крыма в 2014-м, и их Севастопольского военно-морского училища, то был не в восторге от того, что подобное дерьмо попадает в Россию и гражданство Российское получает. Надо бы таких подарунков хохлам и оставить.
Я такое уже видел был раньше. Лет 20-ть назад. Ничего не меняется и все повторяется.
И вот такая пакость давила слабых, лизала жопу старшинскому составу,густо замешанному на азербайджанском высокомерии к слабым и нижайшем подобострастии к сильным, и использовала весь набор негативных качеств впитанных в кровь совсем не с утренним бризом Черноморского побережья. Не поймешь кто хуже и гадливее, они или пейсатые.
Такие были дела первые года полтора-два. А я рос и креп.

И чем сильнее давили, возможно, даже неосознанно, повинуясь какому то чутью, изобретая все новые и новые гадости и способы, с привлечением старшин и заместителей командиров взводов, тем сильнее и крепче становился я.
И все больше закрывался от них в своем убеждении ,что они мне не ровня, и мои «одностайники» где то в ином месте.
Продолжалась эта история года два, пока уже и стая мне стала не нужна. Сам с собой ,без оглядки на других, зажил.
Не помню,писал ли я где то уже раньше о том, как некоторые мерзавцы пользовались близостью к старшинам, и за красивый почерк назначались писарями и оформителями стенгазет и боевых листков?

А через год-полтора я ходил в «самоходы», терся возле рэкетменов и уголовников, и их такое поведение было противно. Я начал активно взрослеть.
И в кафе «Привал» в том числе.
Ведь все, что связано с нечистотами и «нелюдским» поведением,- жестоко порицалось авторитетами той уголовной формации. Для тех, кому понять вышеизложенное сложно, то опишу подробнее то, что меня смущало и выводило из себя.
Уголовная романтика это ведь не только песни со слезой про утраченную молодость и верную любовь. Это кодекс поведения направленный на выживаемость среди узкосжатого неразделимого коллектива на долгий срок. Сбежать оттуда невозможно, и приходится притираться к условиям совместного быта и деятельности. У нас в стране,не знаю как сейчас, а наверное каждый четвертый сидел.
Немудрено, что уличная жизнь питерских молодых людей целиком была пропитана отголосками зоны. И ярчайшее этому подтверждение, жизнь в школах, пионерлагерях, общежитиях того времени.
Сейчас ничего не изменилось, но стойкость подтвержденная характером и крепостью кулака порицается, а на первый план выходит хилость, слюнтяйство, стукачество, самоутверждение за счет прилипания к большей группке социальноактивного стада,сдобренного фотографиями на телефон и пробегами по судам.
Во время моей юности все было несколько иначе.
Ленинградские дворы были местом не для слабаков, и зоновская романтика преследовала,хочешь ты этого или нет.
И поэтому она проникала всюду,даже за стены военной части. А там шла в разрез с нелюдским поведением некоторых обитателей.
Особенно ,в части поведения этих военнослужащих, граничащего с поведением «опущенных».
Что такое в нынешнее время сказать в лицо другому,-«пидор»? Да ничего,по сути. Кому то это даже как комплимент прозвучит.
А тогда это должно было означать, что отныне он не имеет права сидеть вместе со всеми за столом,мыться в одной бане,трогать посуду.
Если оскорбленный не бросался в драку, или не кидал в лицо обидчику первое, что попало под руку, то такого индивидуума отправляли на самые грязные работы, всячески унижали и третировали.
Коллектив он такой.
Как в опущенные попадают, или попадали, чтоб правильнее.
Достаточно одного недостойного поступка, одной нелюдской нелицеприятной вещи.
Где есть люди взрослые и авторитетные, способные рассудит и все расставить по местам, там все проще.
Жестче, но честнее и правильнее.
А вот там, где все одинаковые поначалу , то там выбивается наверх все самое гнусное и пронырливое, и от них как раз основная грязь идет, потому как дать им по мозгам- некому.
Вообще тема эта грязная, и я с неохотой вынужден на ней останавливаться, но это необходимо ,чтоб прояснить свою позицию и почему я поступал так или иначе в ряде случаев. Я же начал про свои университеты и своих наставников. К ним потихоньку и вернусь. Со временем.
В зоне ведь преступники сидели, люди хитрые и ушлые, физической подготовкой блистали далеко не все. Хотя были и такие, что носились кроссы и ввертели «солнышко» на турнике.
Я тут буду использовать прошедшее время,про «были…»,»жили…», так как я воспоминания вытряхиваю. Мысли того времени.
Изнасиловать или «офоршмачить» крепкого здорового мужика дело непростое, но и на этот случай все эти туберкулезные дедки ,душители полотенцами, втыкатели заточек с засушенной на них сифилитической кровью придумывали пакости.
Чтобы «опустить» человека в коллективе, достаточно было бросить ему, спящему, на лицо полотенце со спермой, или подать кому то руку для пожатия после туалета, не помыв.
Или обоссать его. А если он был силен физически, то опять же неожиданно ,-этой мочой облить.
Все. С авторитетом этого человека-все.
За этим очень четко следили и наблюдали. И вот представьте, каково находится в одном кубрике было рядом с человеком- однокурсником, который геройски похвалялся, тем, что проснулся в луже мочи, и со смехом про это рассказывает окружающим.
А сейчас наступило время, где я наблюдаю за компанией парящихся в бане людей, среди которых один то и дело треплет себе, то мошонку, то «болта», и потом этой же рукой лезет в сумку и достает своим товарищам мандарины. И те берут и едят, вместо того, чтоб забить его под лавку.
Вот и был в моей жизни период, когда приходилось помалкивать про свои мысли среди окружавших, сплошь пораженных ,как червями, уже тогда, стукачеством и псевдокультурой. Всякие были.
Не стану удалять это кусок, так как повторюсь писал это рассказ почти год. То откладывая то возвращаясь. Все уже сказано, но другими словами. Пусть остается.
Верно?
Вспоминаю группку нахимовцев, выпускников «нахимовского» военного училища, пришедшую со мной на штурманский факультет. Вот уж гнилье было. Гнилее не бывает.

Разумеется ,в 90-х годах население очень резко расслоилось на тех, кто способен крутиться вокруг себя волчком, и обычных трудяг зависимых от государства и зарплаты.
Везде, и в армии в том числе, появились как из ниоткуда «купчики», «деловые», а по сути ворье и взяточники.
С этим ничего не поделаешь,но надо понимать, что то время и породило героев того же времени. Все эти замполиты крейсера «Аврора», впоследствии ставшие главами районных администраций,вырастившие из своего сына обычного мажоришку, чтоб мажоришка этот потом картины из своего же училища воровал. Там картины Айвазовского в подлиннике висели по стенам. Не знаю уж как сейчас.
Вот таким в нахимовское училище дорога была открыта.
Те тогдашние нахимовцы с завистью и восхищением рассказывали друг другу о неком Паше Шмидове,у которого папенька служит командиром в пожарной части и ездит на джипе раскрашенном под пожарный. Вот уж кто решает вопросы, так вот этот небожитель. И денег у него, и влияния, и выпить с его сыном и закусить, и покайфовать.
Хотя сейчас думаешь…
Кто ,блядь, такОЕ было это, чтоб решать что то на городском уровне?
Так что была это кузница кадров, да не тех.
Зараженная всеми грехами и пороками извращенной субкультуры. И уголовной в том числе,только не авторитетной, с умением не бросать слова и следовать сказанному, а какая то мелкая. Как для касты шнырей. Суетливая,стремящаяся к постоянному обособлению группками. Со своими авторитетами и жополизами.
Под внешними благопристойными традициями и чистенькими тельняшками прятались самые настоящие отпетые гады и мерзавцы,за редким исключением конечно же.
Вешали на стены портретики Баркашова и агитки РНЕ, хотя сами были еврейцами в «долгом колене», вскидывали руки в нацистском приветствии, а на занятиях по военной истории слушали о подвиге Маринеско и Лунина.
Для меня антисемитский вопрос решен был уже тогда,если на благо страны служишь и корабли топишь,-значит наш, хоть и еврей.
Такой как герой-подводник Фисанович,или Лисин.
А если шкура,казнокрад и потеющий скользкий мерзавчик,-значит не наш, и слово из трех букв.
Сами понимаете,при такой разнице во взглядах,друзей у меня среди нахимовцев, эти долгие пять лет не было, и быть не могло.
А вся эта перхоть выбивалась в каптеры, старшины классов, мелкие начальники, и все как наподбор с грешками и страстишками. Один напьется и обоссыться, другой деньги сворует и на кого то свалит, третий с мужиком взрослым в увольнении гуляет и тот его одевает как куклу. Ну не пиздец ли?
А мне дворовому пацану все это как красная тряпка.
Я про это еще напишу,так что если повторяться буду,-не обессудьте.
Вывалив это на бумагу в виде записей я попробую очистить место для чего то более достойного.


И другими, которые имели в своем воспитании культ силы,если и восхищались кем то, то это было нечто выдающееся, пусть и обладавшее однобокой характеристикой умевшего либо бить «навынос» с одного удара, либо «хитрожопо» наживать деньги на грани тюрьмы.
Эти люди восхищались своим прошлым, цеплялись за него, и рассказывали про опасного человека по кличке Битумщик.
Тот за вполне умеренную таксу ходил и плескал в лица обидчикам или должникам разогретым в кружке паяльной лампой битумом. По заказу. С гарантией.
Вот на фоне подобных спившихся товарищей из уходящего поколения Сергеич выглядел достаточно на уровне.
Он тренировался везде и всегда, причем своеобразно и простым людям непонятно. Для того, чтобы изготовить себе необходимое сна ряжение для тренировок,-он устраивался рабочим на ремонтные заводы и мастерил там различного рода «приспособы».
Какие- то замечательные, из хорошего чистого металла трубы на руки, с шарнирами и эксцентрическими кольцами.
Медный тяжеленный лом. Веники их металлических прутьев…
Какие-то хитрые молотки, которыми он разбивал « в кашу» старые заборы для постановки удара.
Совсем недавно, в книжке некоего Кочергина ,я увидел иллюстрацию про набивку тела похожими вениками.
Значит и эти пересеклись с Сергеичем. Поздравляю.
Что то внутри, с самого детства, заставляло меня быть сильным. Вернее «хотеть», потому как «быть» возможно только после чудовищной пахоты.
А тогда,в детвте…
Конечно мне хотелось одним щелчком ребра ладони развалить кирпич, да не плашмя. А на ребре, и не красный, а белый, «силикатный».
Наверное этому способствовали разговоры моих старших братьев и их друзей.
До сих пор помню рассказы про некоего Вову Донэка, который способен был драться один против пятерых. Того самого Донэка( сам правда я этого не видел,был еще слишком мал, но слух имел хороший), которого милиционеры того времени завели в камеру, где приготовились сделать ему «коробочку», это когда становятся четверо по углам и перекидывают ударами и толчками ,через пятого ,стоящего в середине, тело задержанного правонарушителя.
Для непосвященных в соседних помещениях слышны только звуки падения и крепкое мужицкое «хеканье», да звуки ударов по мясу.
Такую же историю мне рассказывал отец, который ездил в дежурные части милиции забирать задержанных в увольнении на берег, в пьяном виде, дебоширивших матросов.
Обычно в таких случаях милиционеры, прекрасно знающие, что в «дежурке» у входа толпятся посторонние и заявители, старались не привлекать внимание и не издавали посторонних звуков.
Как тогда говорилось,-«Милиция умеет бить».
Так вот умевшие бить милиционеры прикладывались в солнечное сплетение и по почкам.
Если бить в печень, то боль бывает настолько сильной, что перципиент громко кричит и валяется на полу не в силах встать.
А это уже брак в процессе работы, никакой скрытности и никакого воспитательного эффекта.
Может это сейчас и глупо выглядит, или слышится смешно, но привод в милицию осуществлялся не только для того, чтоб оформить протокол и спихнуть «злодея» на суд общественности и сутки вытрезвителя, но и научить его мысли, что попадать «сюда» больше не следует. Что вести себя на улице непотребно-это очень плохая привычка, и за нее строго накажут. Фактически это была воспитательная роль милиции в обществе.
Поощрялось это властью или нет-не знаю, но то, что эффект был от этого,-точно.
Сейчас время гнилое пошло, вся нечисть из слюнтяев почувствовала себя героями и уповает на «право». Право выебываться и дерзить, провоцировать и самоутверждаться, судорожно хватаясь за телефончик и видеокамеру, размазывать кровавые сопли по телевизору и геройствовать в судах.
Хотя бы на «стопхамов» посмотреть, тех же.
Сколько мрази повылазило на дороги, чтоб почувствовать безнаказанность плебея.
Поведение таких персонажей имеет лишь одно наименование,-«небитые».
Паскудное время, скажу я вам.
Камерки повсюду,телефончики в педомужских руках, пистолетики травматические…Скверно все это,повторюсь.
Я думаю,что мне не одному так тесно от всей этой швали.
В «те» времена, в «лихие» все было намного честнее и проще. Но и жестче, и опаснее.
Чтоб жить в те времена,- надо было готовить себя с детства. Есть ,правда, и тут свой подводный камень. Некоторые из тех,кто понял власть силы в молодом возрасте,как говориться,-быстро «сгорели».
В милицейской камере описываемый выше Донэк показал себя очень и очень. Из милиционеров оттуда не вышел никто. Зашли еще четверо. И эти там же остались.
Понятное дело,после того как задействовали оружие, и заковали того Донэка в наручники, то его «оторвали» вволю и «по полной». Уехал в КомиАССР на три года, но ,сперва, в тюремной больнице поборолся за жизнь пару месяцев.
В устном творчестве остался героем, непобедимой силы духа героем.
Спрашивается,-«зачем» и «нахуя»?
Наверное ответ один,-судьба.
У меня, человека воспитанного в таком ключе, именно такими должны быть «первонахи».
Те,которые во всем идут впереди. Первооткрыватели. Баламуты. Вожаки.
До седых волос я дожил, а до сих пор не выбросить из головы подростковую мысль, что и первыми мужиками у девчонок были именно такие парни.
Все мои небольшие рассказы больны, и больны навсегда, моими же внутренними переживаниями.
Наверное, для начинающего писателя неразумно вот так ,для весьма разношерстной аудитории,«навыворот»,показывать глубинные болячки.
По опыту боев я прекрасно знаю, что травму ,полученную в ходе первого раунда, неразумно и опасно показывать во втором.
Если ее увидят, то туда же и ударят.
Для достижения победы люди идут на все, и подобного рода хитрость, граничащая с подлостью,- обычное дело.
На благородство противника рассчитывали только в книгах о дворянах и мушкетерах.
Наверное, пример Отца, наверное книги, которые я читал в детстве, примеры из жизни виденных мной у старших товарищей выработали какие то черты моего характера
Мне, выросшему на примере питерских гопников, казалось тогда, да и сейчас кажется, что (простите за скабрезность) «целколомами» у девчонок могли быть только первые из первых, хулиганы из хулиганов, в кровавых «носоразбитых» стычках доказавшие свое право исключительности.
Именно на этом заблуждении зиждется ,как мина опасная ,мысль «комплекса самокопания» в случае измены любимой женщины.
Вылезает, как ее не гони, мыслишка, о том, что женщина делает выбор и уходит вслед за более сильным и успешным.
В иллюзии соперник кажется самым сильным, самым умелым, самым заботливым, наконец.
Лицом он, вернее своим паскудным ебальником, соперник этот, похож на зрелого Тихонова, брутальностью на молодого …
Да какая разница, к черту?
Важно только одно. Согласно своим морально-деловым качествам соперник далеко превзошел Вас, домашнего пердуна, с всеми вашими милыми домашними чертами.
Отнять может только более сильный. То,что отнял хитрый или подлый,потерей не считается.
Это воровство, и за него надо наказывать.

Все твои заслуги кажутся мелкими и ничтожными, весь жизненный путь и опыт сравнивается с ,чем то, мелким и незначительным.

Был у меня товарищ, как в песне. старинной немецкой, поется…
Вовка Матвеев, небезызвестный ВВ, боксер и буян.
Он был мне и тренером, и другом. Сейчас лежит под памятником, на обратной стороне которого изображены повешенные на гвоздь боксерские перчатки.
Про него сказали, что он слишком ярко жег.
Тогда,лет 20 назад,когда я только прикоснулся к такого рода знанию,я ни за что бы не рассказал постороннему про это, ведь это было сакрально и необычно.
Считалось, что окружающим рассказывать и разбрасываться такого рода информацией нельзя. Эта информация стоит огромных денег, и поэтому принадлежит лишь избранным. На самом деле эта информация влечет лишь упорных к тяжкому многолетнему труду, полному развенчаний и побед.
Познавших ,это знание, ожидает,- как избавления от иллюзий, так и приобретение новых.
В любом случае эта информация способна быть переваренной лишь тем, кто стремится идти по этому Пути, тем, кто ценой перестройки личного жизненного графика способен отказаться от многих вполне обычных для современного человека моментов.
Это очень сложно.
Поэтому,хоть информация и ценна, но пойдет на пользу только тем, кто «пашет».



За столом непротив меня два больших и грузных мужчины.
На днях встретился с сослуживцами по части.
Они очень старые.
Одному прапорщику уже 65. Его огромные кисти рук создают впечатление,что он их снимает перед сном и одевает на работу. Когда то я считал его одним из самых крутых военнослужащих нашего профиля. Прыгнуть в сальто с движущегося ЗИЛа и при этом выстрелить в цель, -он это мог.
Причем легко.
А второй бегал пятикилометровые кроссы с двумя пудовыми гирями в руках. Сейчас очень широкий и грузный.
Очень много людей спилось и выглядят больными.
Время не щадит.
Один командир молодцом выглядит. А ведь ему под 80 уже. Сухой и жесткий…Как ремень.
Про это рассказать что ли? Да нет.
Немножко остановлюсь. Для памяти. Мне важно высказать это, чтоб не забыть.
Ради оценки своего жизненного пути я стараюсь не забыть пустой «львовский» микроавтобус, везущий меня по заснеженной сугробами пустынной дороге.
Первое знакомство с частью.
Здесь живет спецназ.
Часть похожа на заброшенный пионерский лагерь. А может он и был когда то лагерем.
Часть почему то называют «бывшей банановской».
Трехэтажный, серого кирпича, штаб.
Внутри холодно и промозгло.
В канцелярии люди сидят в армейских ватниках и шапках. Полумрак. Отключили свет.
Одноэтажные деревянные бараки с двускатными крышами,стены зеленого цвета. Идет осенний противный дождь. Странно. Ведь на лесной дороге уйма снега…
Нет, память…
Ты подводишь меня.
Дождь не идет. Просто на улице слякотно и промозгло.
Видимо в лесу снег лежит из за своеобразного микроклимата, а тут слякоть из за близкого соседства с Ладогой.
-«Товарищ капитан первого ранга! Представляюсь по случаю…».
Изучающий взгляд.
Первое представление и первое построение. Хожу и ищу себе место в бараке,ни одной свободной комнаты нет. Те кто побогаче,-снимают в маленьком поселке жилье. Те,кто победнее, из прапорщиков и контрактников,живут небольшими группками в помещениях казармы. Двери деревянные,хлипкие. Изнутри дверной проем занавешен флотским одеялом.Для тепла. Посередине между коек и совдеповских тумбочек стоит буржуйка ,а на ней разогревается нехитрая снедь из сух.пайка.
Начало разговора.
Ты еще полон предвкушения с книжным геройством, а у этих людей никаких иллюзий ни на счет тебя, ни на счет дальнейшей службы нет. Никаких.
Для них все ясно.
Их перевели ,большей частью, с Каспийского моря, из теплых мест, и окунули в ,ебись она конем, Ленинградскую погоду.
День прошел.
Всем не до меня. Надо как то устраиваться. Выход найден, и мне определяют койку на торпедолове.
Это мне знакомо, и я с удовольствием растягиваюсь на верхней койке в каюте с контрактником боцманской команды. На корабле тепло и чисто. Черт возьми, как я люблю корабли и флотский порядок.
Недавно, с год назад, шел я в составе экспедиции на остров Гогланд на белом кораблике ПОК, предназначенном для курсантской практики Советских военно-морских училищ. Этот пьянящий запах морских брызг перемешанный с выхлопом старого корабельного дизеля. Это увесистое «дух-дух-дух» биение сердца в трюме…
Как тогда. В юности.
Мне снова было 18-ть лет. Я снова был тем подвижным мальчишкой, с горячей неуступчивой волей, почти подростком, выросшим из отдаленного городского района, наводненного гопниками и птушниками.
Я снова ощутил на юте запах своей молодости, своих надежд и стремлений. Я ощущал этот горький запах, и никак не мог надышаться им.
Хотя казалось бы…
И залив то, это ж не море вовсе. И ПОК этот, белый, уж на ладан дышит.
И дизель старый, «крякнет» скоро…
А вот, поди ж ты…
Люблю я флот. И корабли люблю.
И тот «торпедолов» люблю, и не забуду, как приютивший меня в тот год экипаж.
Угостили меня котлетой-«нехочучкой».Повезло.
Полный противень из духовки занимала рыбья котлета из сига с луком.
Ешь, сколько влезет. До тех пор пока не скажешь-«Фух! Не хочу боле…».
Торпед ловить нет необходимости, и трал развертывать не надо. А вот часть рыбой обеспечивать- надо. Удачный заброс. И часть кушает рыбу.
И наступает пора знакомства с личным составом.
Пока я только курсант, молодой и неопытный.
Мне выдали личный план подготовки, надо очень много узнать,найти конспекты.
Понятное дело, что у всех свои цели и задачи, и некогда тут заниматься дополнительным «довеском».
Кто то не обращает внимания на меня,кто то смотрит с интересом мне относятся насторожено,близко не подпускают в общении. Кто то показывает свой гонор,кто то игнорирует. А кто то пытается самоутверждаться.
Сидит передо мной мичман Гамлет Гуссейнов. Айзер,с глазами навыкат, красными.
В руках его здоровенный нож-свинорез.
Он чистит им ногти ,многозначительно поглядывая на меня, начинает пространную речь о том, как можно ,«вот видишь этот нож,да?», колбаску порезать, а можно им и ушко отрезать…
Стою, хлопаю глазами.
Ведь мне уже рассказали за «почти индийского красноглазого» боевого пловца.
Остальные вокруг ведут себя не лучше. Сразу начинают по фамилии, громко, по нескольку раз,что то выговаривать.
Это непривычно, потому ,что на флоте, и в его первом шаге- училище,кузнице флотских офицерских кадров, все разговаривают между собой по имени-отчеству, или при обращении старшего к младшему по короткому произношению звания, по типу «Эй старшина!».
А тут один фамильничает без устали,другой показывает превосходство.
В пору и загрустить.
Спрашивают.
Откуда взялся такой,кто направил.
Как тут обьяснишь,что единственное место, про которое ты узнал, по большому секрету, от старшекурсников,- это вот ЭТО.
А ведь предупредили, что если расскажешь о тех,кто рассказал о местонахождении этой части,про то как до нее добраться, и на какие ухищрения надо пойти, чтоб распределиться не вместе со всей остальной толпой однокурсников на Северный флот, а сюда, под Ленинград, то здорово пострадаю те люди.
Такое время было.
Мне повезло заступить в помощь дежурному по части высокому и поджарому старлею.
Тот разговаривает со мной мягко,легко и доброжелательно.
Готовит подразделение к выходу на задачу. Берет меня с собой. Командир против, настаивает на сдаче сперва зачетов на самоуправление и.т.д.
Меня берут под личную ответственность.
Экипируют.
И вот я уже не во флотской шинели, а в «афганке» и десантной мабуте.Передо мной еще пустой ранец МКД ,куча всевозможных вещей. Как это можно впихнуть в один такой небольшой ,с  виду, прорезиненный короб?
Надо мной посмеиваются
Я пулеметчик,и запас в 600 патронов, с десяток имитационных шашек,куча иного необходимого барахла просто не оставляют никакого места ни под провизию,ни под шерстяные верблюжьи вещи.
Громадный старший прапорщик, настоящий бывалый «Рекс» ,рекомендует мне надеть на себя шерсть,а сверху накинуть лишь легкую куртку-штормовку.
Мне не вериться, что я не замерзну в такой экипировке в лесу, и он видя ,что я ему не верю,сердится.
Обьясняет,что шерсть водолазного комплекта высохнет от пота и влаги, а вот вата ни за что,как не суши. А воды будет много,добавляет он.
Я еще вспомню его наставления, когда с меня будет течь пот не просто ручьем, а именно рекой. Это буде позже и потом.
А пока я сворачиваю, и уминаю,складываю и запихиваю.
Он разбрасывает это, и заставляет вновь укладывать.Это сверху,это снизу. Получилось не сразу.
Портянки в берцы. Нас в училище даже близко с ними не знакомили, с берцами этими, и портянками заодно.
На робкие слова про припасенные шерстяные носки меня облаивают. Сопя от возмущения, я пытаюсь завертеть эти убогие,как мне казалось,анахронизмы.
И о них я тоже потом вспомню.Когда промочив в ледяной воде ноги, буду сушить их возле костра или электропечки,когда то стоявшей в трамвае.
А командир группы,Паша,тот самый высокий и жилистый старлей,дает мне на выход нож. Укороченный на одну треть и заточенный штык к СВТ в железных плоских ножнах. Раритет.
На нем самодельная сшитая из очень плотной плащевки ветровка, сейчас такие называют вроде анарк или альпак. Уж не знаю как нынче. Это когда через голову одеваешь и спереди на груди один карман,разделенный на много маленьких. Плащевка грубых и толстых нитей,видимо какой то водонепроницаемый чехол от какого то горного снаряжения. Она практически не шелестит при движениях,не демаскирует.
Все у Паши,того, ладно им сшито-подшито. Все у него на месте и где надо. Залюбуешься.
Чувствуется в нем основательность такая…Такая…Основательная такая,чтоли.
Выбросят нас с автомашины Урал,разбежимся мы по кустам с дороги, с Приозерского шоссе. И путь наш будет длинным и трудным. На Кронштадт. На очень разных средствах и плавсредствах,простите за каламбур.
И искать нас будут и днем и ночью,и менты и моряки, и собаки и вертолетчики.
А пока мы слегка зазевались и не успели далеко отдалиться от дороги,еще расслабленные слегка,прыгаем на месте и снаряжение подгоняем. И вылетает изза поворота на полной скорости тот же Урал,и в кабине зам.нач.штаба кулачищем машет.
Штрафные баллы.
Мы в рассыпную,да поздно.Проноситься тот Урал мимо.
Началось в колхозе утро,как говориться.
Найдем мы в слякотном лесу заброшенную избешку,и странно, но столбы с электролинией тоже найдем.
В лесу электричество есть, а в части нет, а если и есть то с перебоями.
Бывалые парни быстро соорудят на кирпичах печку,станет тепло, и мы прижавшись друг к другу поплотнее,сможем выспаться в тепле.
Спальный мешок тогдашнего армейского типа,вещь крайне дурацкая была.Мок он быстро,был тяжелым.Когда мок,то плохо грел, и занимал много места.
С нами на выход пошел посредник-наблюдатель,тоже старлей, но было в нем что то неприятное.Отталкивающее.
Вроде не делает ничего человек плохого, а люди на него косо смотрят, и вызывает он изжогу.
Спят парни,прижавшись друг к дружке а этому место особо никто и не предлагает.Я молчу и веду себя как все.Ну и укладывается старлей у порога ,на крохотном кусочке пола,по собачьи,бубликом.
И будет потом Кронштадт,и будут гаражи,и в гаражах эти мужики пить будут водку.И оцеплены эти гаражи будут кольцом милиции и морской пехоты.
А мы будем лежать под снегом между горбами тех гаражей, и не будь среди нас парня с хорошо подвешенным языком,то не пустили бы нас мужики в кессоны своих гаражей,и не спрятали.
И мичман Гуссейнов тот,как сука жалкая,по бабьи будет причитать, что он устал и у него болят ноги.Будет говорить, что пусть его списывают в механики и водители,но он больше ни шагу не пойдет.
И Паша заставит нас тащить эту красноглазую сволочь, и я буду смотреть на него, и учиться,учиться тому, что все, кто пытается понтоваться перед новичками своей бравадой,показывать свой гонор,все они рано или поздно проявляют себя как слабаки и слюнтяи.
Мы вышли тогда из части и отошли от нее на 20 километров, выставили охранение,разбили ночевку,и Паша за ночь вернулся в часть,проведал маленькую дочку,и прибежал обратно. Это 40 км за ночь,по лесу.
При этом сообщил, что пехотный полк обязан в военное время ,вместе с полевыми кухнями,повозками боеприпасов,штабом,проходить в сутки 80 километров.
Такой у меня был командир.
Проболтавшись в лесу день,к ночи мы вернулись в часть и заминировали и тот несчастный торпедолов с другими суденышками,и казармы со срочниками и флотскими экипажами.
И даже штаб.Как не хотелось в ночном зимнем лесу топать эту двадцатку до места стоянки,думаю,обьяснять не надо.
Тут и проявился этот красноглазый айзер, запричитал, что остается в части, так как у него болят ноги.
Дались мне эти его ноги ,если честно…Спустя 20 лет.
Помню ,что приводил он в свою пользу всяческие верные логически аргументы.
И то,что сейчас не война,хотя первая чеченская только-только кончилась.
И что он водолаз,и что у него семь тысяч часов под водой,и что он особенно не держится за то,что он в такой роте.
И что свое звание «рекса» он уже давно и всем доказал.
И вообще он не пойдет и все тут,он сказал.
И даже сел на землю.
Паша был непреклонен.
Мы сделали носилки и понесли его в лагерь.
Каждый хотел ударить его.Все были злы.Молчали,и он чувствовал это давящее молчание.И он встал и пошел.
Не раз и не два я в своей жизни буду вспоминать эту ситуацию,со многими гусейновыми и их подгусейниками столкнет меня жизнь.Там где воля и дух указывают телу,там нет места слабости и слюнтяйству.
Так говорю вам я,тот кто очень много повидал и пережил.
Хотите, расскажу про младшего сержанта Зиганшина? Того самого который в 60-е,в Тихом океане вел себя как командир и как настоящий Русский солдат?
Я в этом году лично познакомился с ним.Переговорил.Хлопочу о создании его небольшого музейного уголка.
На его примере планирую воспитывать кадетов и курсантов.
Какая огромная пропасть между ним и его товарищами, и всей этой педо-мразью с бороденками вокруг.
Периодически халтурят мои парни,обеспечивая безопастность какого то корпоратива у какой нибудь крупной компьютерной компании, и вижу недоносков с хохолками на головах,с сережечками,с ублюдливо-заносчивым,небитым,выражением ебальца у некоторых.
Их сказано не трогать и не пугать,не сдавать в милицию, даже если перепьются и набыдлят.Это программные архитекторы.
Они неприкасаемы для руководства,и они ,зная это будут нарываться на ссору и конфликт к переодетым спецназовцам охраны,настойчиво выводить людей из себя, и провоцировать на скандал.Когда же их,как обоссанную тщедушную дрянь понесут к выходу под руки,будут визжать и призывать на помощь окружающих.
-«Люди!Помогите! мне больно…».Тыкать в лицо камерой телефона.Словом делать все то, что эти выродки делают нынче на улице,обьединяясь в группки самоутверждающейся падали наподобии стопхамов и прочего дерьма.
А те парни. В те громкие и яркие годы,когда через год полетит Гагарин Юра,а Че с Фиделем вовсю погонят америкашек…
Гармошку сьели и сапоги…Пятьдесят один день в штормовом океане. И возраст у парней был 20 лет с маленьким хвостиком.
Такая вот разница между теми и теми.
Как мало нынче крепких и достойцных мальчишек, чтоб было стремление учиться, чтоб тренированные были как зверо-люди,чтоб русская порода в глазах.
Чтоб не в кальянных, и на «ягуаре» в банке, а на тренировке потели.
Есть такие.
Молодцы которые.
Вижу.
Но мало их.
А вот швали полухачовской да педанутой,-море разливанное.Выйди на улицу,да плюйся.
Много вы знаете сейчас людей способных не превратиться в обоссаное, визгливое, трусливое мясо, лихорадочно трепыхающееся за жизнь ? В 21?
В море чтоб,да без жратвы,да чтоб полсотни дней?
Сможет вся эта перхоть в розовых маечках и узких бручьках, прослужив один год…?
А ТЕ-смогли.
И не сдохли.
И друг дружку не сожрали.
И за борт никто не выпрыгнул от безысходности.
И когда американцы их подобрали,сохранили достоинство Советского солдата,попросили топливо и карту, чтоб идти домой за 1600 морских миль.
А по заключению врача им жить оставалось максимум сутки.Желудков уже почти не было.
И мужество командира,не дать своим подчиненным накинуться на еду и умереть в страшных мучениях.
Каково так поступать в 21 год,а?
А потом,когда американцы склоняли остаться и говорили, что вас все равно ждет лагерь и тюрьма.
Каково возвращения на Родину требовать, и не уронить достоинства перед лицом обьективов на весь мир?
И работать потом на одном месте в аварийно-спасательной службе десятилетиями?
Вот равняться на кого надо ,ребята.
Это сложно говорить,так чтоб без ненужного пафоса.
Но как передать чувство величия от общения с героем, как передать гордость от того, что видел ТИТАНА духа?
Когда править начал перед отправкой,то хотел удалить эти строки. Повторяться начал было.Оставлю.
Передать свое состояние попытаюсь.
И дед больной, и ничего Он,особо геройского,в своем поступке уже не видит,со слов.
Да и обижен слегка, что подзабыли про него…
В последнее время.
А может и рад уже, что не тревожит никто. Болеет сильно.
Говорит, что не так все геройски и романтично было. В этом то и есть главная «закавыка». Это Он  так считает, понимаете?
И имеет на это право, нормальное такое мужское право.
В чем величие его ,спросите?
Да в том, что не дал сойти с ума себе и подчиненным. Не допустил самоубийства и склок при дележе остатков перепачканной мазутом картошки.
А для меня, в этом всем,один момент самый сильный. Через полсотни дней, когда американский авианосец швартовал их к себе, Русский младший сержант сказал  их адмиралу, что нуждается только в топливе, чтоб уходить обратно, к Советскому берегу.
А при этом он похудел с 71 до 40ка килограмм.
Как крутили их на предмет остаться в штатах, как пытались задурить башку, про возможную «посадку» в Союзе, по возвращению. Не сдались и вернулись.
Я тут у него в гостях был. Ему уже 78 лет. Больной. Поговорили, посидели. Рюмку выпил.
Рассказывал он о тех, кто спрашивал его, а почему-де в штатах не остался.
Сейчас бы,говорили,жил бы припеваючи, а так нечем за квартиру платить, если в аптеку переходишь лимит финансовый…
Дед он воспитанный,деликатный и улыбчивый. Он таких не посылал.
Отшучивался.
И правильно.
Для тех, кто не знает небольшое отступление.
Всенародно любимый артист Юматов, засадил в морду «купчику», или по иной информации охуевшему «гастрику»,который глумливо пошутил на тему, что де «если б немцы выиграли войну, то сидели б и пили немецкое темное пиво».
Пристрелил Юматов этого «гуся», и сел потом…
Я вам для чего про Зиганшина то рассказываю тут?
Умрет этот дед,и уйдет эпоха. Эпоха тех, кто Фиделя видел и Гагарина.
Надо торопиться с такими пообщаться,чтоб на старости было что вспоминать.
Батька вот мой…Жаль, что умер. Сколько еще можно было у него выспросить.
А тут на днях и Фидель умер.
У меня во дворе живет отцовский однокашник, дядь Толя Гуляев. Он с Раулем был знаком.
Успеть бы записать его воспоминания.
Я сам ,видимо,старею. Сентиментальничаю.
Возглавил подготовку сборной по рукопашке некогда родного училища. Натаскиваю пацанов, но перед каждой тренировкой обязательно уделяю минут десять на пространные рассказы о героях. О тех,на кого необходимо равняться.
О Леонове, о Ковпаке,о партизанской войне.
Пока не спрашивают,типа,нахуя нам это Смел Смелович?
Мы же флотские, хуля нам тот Ковпак?
И слава богу,что не спрашивают.
Сейчас таких занятий в училищах, или как теперь говорят, в институтах, не проводят.
Странно.
У нас тоже особо не вели, но перед глазами были примеры, примеры тех, кто показывал каким должен быть настоящий волк.(это из мультика про Капитошку,если кто не понял.)
.

Не знаю, писал я уже или нет, о своих однокурсниках по училищу.
Которые , считали за доблесть напиться до бесчувствия, и напИсать в свою постель в кубрике.
На старших курсах училища, среди старшекурсников, а учились мы пять лет тогда, были эдакие «герои», что выпивали на двоих литровую бутылку импортного спирта «Роял» и закусывали шоколадками «Сникерс».
Шли на училищную дискотеку, «быдлили» там, собирали проблемы. Хорошо, что только в училище, где их уносили сослуживцы в расположение рот. А некоторые выходили в город,выпивали из горлышка бутылку водки и куролесили уже там.
Что за идиотская традиция? Кто такие традиции ввел?
Разумеется на утро понедельника, на построении, начальник училища Б.М.Малярчук «доводил» информацию до личного состава о похождениях этого контингента.
Да мы и сами видели, что кто то в койку «напрудил», кто то с милицией подрался, а кто то задохнулся захлебнувшись рвотными массами…
Некоторыми моими сокурсниками это воспринималось как геройство в высокой степени. Стремились повторить.
Вот и противоречия.
Только у меня в героях ходили отпетые хулиганы-мордобойцы, а у них пьяницы и «гусары».
И меня «перекашивало» на этот путь, не спорю. И я с придыханием слушал о похождениях, какого-то легендарного Мози, или Бигги, которые в пьяном угаре крушили кого то, пользуясь богатырским здоровьем.
И опять же пьяный угар и пьяные проблемы.
Не припомню ни одного героя, чтоб по трезвому жестко лупил «малышевских» или «тамбовских», или какого то чемпиона.
Ходило пару жирненьких чемпионов по гирям, перебивалось одинокой славой пара боксеров. Один пил как все, а второй со временем подался в налетчики и «подзасел» на «пятнашку». Ну гребцы еще были… Вот и все физвоспитание. Такие как я развивали самодельные спортзалы, и если честно, «шхерились» там.
Сейчас практически кожей вспоминаю ту мягкость и теплоту спортивного мата в углу спорткомнаты, на котором я спал урывками. И через окно этой же спорткомнаты, по пожарной лестнице, я уходил в самовольные отлучки, именуемые «самоходом».
Три этажа вверх,на крышу,на чердак, и в чердачное окно жилого дома…А там и улица Шкапина с домами дореволюционной постройки. Сейчас их уже нет, снесли.
А когда то у меня в этих домах жила маленькая и уютная повариха, вертлявая и ебливая.
Вспоминаю с теплотой.
В общем о чем это я?
Про неверные традиции и отсутствие тогда систематической физ.подготовки.
Конечно была у нас «физуха»,была…Но не та, чтоб после нее в разведку и спецназ.
Плавать может и учили, ну может на турнике вертеться.
Не то,что сейчас…
Приехали мы в училище Попова бывшее. На днях. На турнир.
И во флотском училище,легендарном.
Радиоэлектроники.
На каждом факультете есть сборная. И по рукопашке, и чувствуется по саньда…Прыгучие и жесткие нацмены.
Не люблю я черноголовиков. Неприязни и злости не испытываю,поверьте. Даже друзья среди них есть, и много. И подчиненных едва ли не половина из них,из черноголовых да дерзких.
Но коробит мне слух обьявление,-«…рамазанов гасан …уразалиев гаджи…факультет радиотехнических…систем». Какие,нахрен,системы? Откуда у них они могут быть в головах? Какой флот их примет?
А ведь примет…
Наверняка примет.
И пойдет псу под хвост наша любимая с пацанами поговорка про,- «каждая рабоче-крестьянская армия хочет стать российским императорским флотом...».
Сейчас говорить уже об этом и не приходится. Не поймешь,что лучше, было или стало.
Пришел я в училище слабеньким. Мыкнулся на кафедру физподготовки, и под насмешки ушел ни с чем…Намекнули, что в сборную по гирям мне не светит, так как я двухпудовик и не оторву от пола. В гребцы тоже как то…Мимо в общем.
Братья борьбой занимались, да каратэ…В их время. А когда я пришел, то был старенький тренер по боксу Семенов. Недолго.
Занимался сам. По наитию. Деньжонок не было. Поэтому вырывался в «самоволки», в качалку на проспекте Ветеранов. Денег платить за нее не было,поэтому я «оплатил» несколько месяцев абонемента, притащив «олимпийский» гриф-двадцатку.
Так и жил.
Потом очень повезло встретить замечательного тренера по тяжелой атлетике Имханицкого Леонида Михайловича. Тренера Олимпийской сборной Советского Союза, воспитавшего 6 чемпионов мира.
Вот и удача моя была. И первые победы.
И увеличивался разрыв между мной и приятелями по училищу, ведь точек соприкосновения становилось все меньше и меньше.
А казарма, место стадное, там очень нелегко живется одиночкам. Ведь каждому хочется, чтоб были друзья, чтоб делились каким-то приятным содержимым посылок…
Вот видите, пишу сейчас эти строки, а память возвращает меня в ту пору, в которой я несомненно был счастлив, и она,память эта,заставляет перетирать и перетирать воспоминания.
Чего же я могу хотеть от своей седоватой головы, которая если такую пустяковину заставляет пережевывать вновь и вновь, и как я могу избавиться от воспоминаний, которые останутся со мной навсегда.
Воспоминания личные, кровавые, болезненные…
Как куски меня, посыпанные солью.
У меня от войны,от воспоминаний о ней, и то боль тише, не так ноет.
Мне было неполных восемнадцать, когда я вырвался с гопницких улиц моего района, и попал в «систему».
Уличный «перекос» с курением,необдуманным пьянством я принес с собой из детства.
Смешно сказать, но я почему то решил привезти с собой на курс молодого бойца, в лагерь «Серая лошадь», помимо спортивного костюма и бутылку водки. Какая она там была,»Пшеничная» или «Столичная», уже не суть важно. Главное, что была «по талонам».
И вот когда наступали выходные, и было разрешено выходить за территорию к родителям, то я шел на берег Финского залива, откапывал из песка полушерстяной сине-красный спортивный костюм, большой перочинный нож, и кроссовки «Динамо».
Оттуда же доставал бутылку. И выпивал грамм пятьдесят. Сворачивал и закапывал «робишку» и «тельник» с пилоткой
Зачем?
Не знаю.
На вкус она мне, водка та, никогда не нравилась.С небольшой дозы я вряд ли испытывал какие то приятные ощущения. Просто тогда все вокруг пили. Пил и обезьянничал в этом и я.
Интересный момент был в том, что яму я копал достаточно глубоко,на тот случай, что если собаки захотели бы вдруг выкопать мои нехитрые пожитки. Посыпал место вокруг растертой в руках папиросой.
Так вот в этой глубокой ямке, что то, блеснуло тогда, и я вытащил на свет божий серебряную запонку с камнем.
Как она туда попала, шут его знает. Почему не продолжил раскопки на том месте,тоже непонятно.
На этом моменте,пожалуй,все…
Помню,вот, что вода в озере Валдай была какая то толи жирная, толи маслянистая, ее было с кожи «не отмыть».
Это было необычно.
И еще вот горячо помню, как однажды смертельно устал…Устал так, что клонило к земле. А тогда уже развал был повсюду, дошатывалась и доскрипывала система Советской организации. Стояли пустыми, с выбитыми стеклами, на отшибе, летние домики, пущенные, когда то, под учебные классы.
Я дошел до такого домика, лег прямо на его пол, даже не положив под лицо пилотку, почувствовал прикосновение струганных старых гладких досок, и заснул.
И был тот сон крепче любого сна в моей дальнейшей непростой жизни.
Это был мой самый первый НЕСВОБОДНЫЙ сон.
Когда прибыли на электричке в Ленинград, то первое, что меня поразило до глубины души, так это свежайшие, накрахмаленные простыни на койках.
На каждой простыни, в углу стояла кроваво красная печать с нарисованным петухом и надписью «Мичман Чекаев».
В скором времени эти простыни куда то улетучились и все оставшиеся пять лет я спал на обычных и вполне задрипанных простынках. Но печать и надпись были те же.
В это время я познакомился и увидел «воочую» чудовищную жестокость коллективной толпы по отношению к тем, кто не в силах за себя постоять.
Достаточно было одному из неудавшихся воришек стащить у своего приятеля майку-тельняшку и попасться, и он попал в жесточайший мордобой.
Особо зверствовали и лютовали бывшие выпускники «нахимовского» училища, и непонятно как оказавшиеся с нами на курсе курсанты-второгодники, отчисленные со своих курсов и «восстановившиеся» на курс ниже.
Понятное дело, что вся эта восстановленная публика была «блатная», с «мохнатой» лапой, и за ними обязательно кто то стоял из высокого командного состава.
Справедливости ради замечу, что ни одна из этих личностей до выпуска и лейтенантских погон так и не дотянула. Сгнили.Спились.
А тогда они самоутверждались…Били парня-воришку жесточайше. Топили лицом в «дучке» и прыгали на нем ногами. Остальное стадо,потрусливее, помалкивало и молчаливо одобряло.
Разумеется, отчислили после недель проведенных в санчасти.
Я его не оправдываю,нет…Просто уже тогда,выбирая свой круг общения, очень чутко отделял мужиков от подобия мужчин.
Достаточно было кому то один раз проявить себя «бабой», начать заискивать перед группкой лидеров, чтоб я потерял к этой личности всякий интерес, отделил его от себя.
И это отделение все больше и больше отдаляло меня от некоторой части коллектива.
Вот и те,кто молчаливо посматривали на происходящее, были в моих глазах лишь чуточку лучше тех, кто на потеху окружающим били горемык и самоутверждались.
Так ,практически всегда, и бывает. Старается поиздеваться, и придумывает самые гнусные издевательства, макает лицом в «дучку», тот, кто сам нечист на руку и не обладает большой физической силой.
Такой у нас был.
И не один. С дешевыми понтами, модной причесочкой.
Нет смысла вспоминать такую перхоть, но ведь они тоже живут памятью в моей голове.
Вспоминаю, как стоял я, однажды, на КПП ,с небольшой в общем то надеждой ,что приедут родители или старший брат.
А рядом стоял этот «дуст», надменный, осознающий высокое положение своих родственников,снисходительно посматривающий на окружающих.
Я такую пакость нелюбил никогда.
К нему подошли две дурехи, из расположенного неподалеку педучилища,и решив познакомиться,спросили как его зовут.
Он смерил их взглядом и процедил-«Меня называют Вормэн…».
Я тогда еще не понял,что он именно имел в виду. Что то связанное с ворами, видимо,так показалось. Или с войной чтоли?
Кончил он плохо.
Сложно их описать тем из вас,кто не видел подобного в своей жизни.
Это сейчас кругом все либо косят под пидорков,либо просто что то в этой жизни потеряли, чтоб не стесняться носить розовые свитерки и …
Да хули и…
Что это я, в самом-то деле…
Больше делать нечего,как будто,нежели  портреты и гардероб пидарья описывать.
Захотите такое увидеть,так вы ж с Гешей-Альбертичем на встречах ресурса встретитесь.
А тот был в отутюженных «бручках», эдаким «бананом», а на башке модельная стрижечка «шапочкой».
Таких отчисляли за различные провинности,они плохо учились и были плохо развиты физически.
Привыкшие к тому,что за них постоянно приезжают вписываться какие то пузатые дяди на черных штабных «волгах».
Уже тогда появились не просто адмиральские сынки, но и сынки внезапно разбогатевших нуворишей.
Уже попробовавшие вкус дорогой и сытой жизни,напичканной новомодными ништяками. А у меня пределом мечтаний была короткая кожаная куртка,спортивные штаны с двойным лампасом, и свитер под куртку потолще,чтоб плечи были повнушительнее до тех пор, пока свои не вырастут.
Может помнит кто из старших читателей,были такие в начале 90-х черные такие штаны,лоснящегося атласа,а у них широкие такие лампасы по бокам,красный и ядовито зеленый.
Чудные были штаны,скажу я вам.
Был я одиночкой. Тряс зазевавшихся спекулянтов.
В увольнения на младших курсах бывал редко,посылок и передач у меня не было.
Одиноко мне было,голодно и тоскливо.
Все как то по группкам да землякам поприбивались.Питерцы за подношения в увольнения поуходили.А у меня трясти мамку на добро, чтоб этим сцыкунам передавать, западло было.
Так и жил по выходным один.
Телевизор в роте сломан был, да и включали его по вечерам.
Книгу возьмешь почитать, так прятаться надо, чтоб не припахали к чему то, справедливо думая, что раз ты читаешь и сидишь просто так, то надо тебя трудоустроить.
Никто на выходные из дома ко мне не приезжал, а ведь очень хотелось повидать и отца и брата. Маму меньше. Как то стеснялся я чтоли.
Но так никто и не ехал, и в этом был непонятный мне тогда смысл.
Отец был мудр, и справедливо считал, что приехав проведать отпрыска в училище, и начав звонить в роту, может спровоцировать ненужную заинтересованность моей скромной персоной со стороны старшин.
Если б я в это время ,вдруг, сбежал в «самоволку», и был в этом уличен, то учитывая свое положение, наверняка отчислен.
Кто то бы поднял шум, начали бы разбираться. И сгорел бы.
То есть отец просто не провоцировал ненужную проблему ,предвидя ее появление в самом зародыше.
И сам не ехал, и мать не пускал. И позвонить мы друг другу не могли.
Телефонов тогда было в училище штуки три от силы.
Стационарных.
В рубке дежурного, где все зависело от доброты офицера, разрешит-не разрешит.
Другой где то на кафедре, куда надо было еще подлизаться.
И у моего приятеля, закрепленного за обьектом приборки в учебном отделе.
Сергей Потанин. Этот заслуживает отдельного повествования.
Достойный для моего описания персонаж.
Он добился благосклонности от начальника факультета,с помощью отца-коммерсанта,конечно.
И был назначен прибирать кабинет начфака.
Он с этим местом приборки был в касте почти небожителей.
Судите сами.
Все на приборку уходят на плац и в гальюны, а этот к персональному телефону,маме звонить.Покурит анаши,расслабиться.
Был достаточно умен,чтоб не давать звонить подлизывающимся не так,ни за деньги. Я был его приятелем,но никогда сам ни о чем не просил. Пока сам не предложит.
За это меня видимо и уважал.
Поэтому и делился со мной многим.
Сам он был из молодых «малышевских».
Был в те годы некто Малышев александр,из очень авторитетных.
Так вот на Юго-Западе у него много народа проживало из банды. Они и вербовали подобных моему училищному приятелю.
А там и все сопутствующие атрибуты пацанской жизни.Наркотики,девки,чужая и неведомая мне жизнь.
Уровень жизни иной. Я видел небогатый флотский быт своих родителей,жизнь небогатого района,приятелей из неблагополучных семей нефлотского направления,подвальные качалки,да кино когда деньжата водились.
Спортсмены да рэкетиры невысокого пошиба.
А у него приятели были квалифицированные гангстеры,держали на Московском «билетчиков», грабили между Москвой и Питером курьеров с «дурью». Большие деньги.
Но вместе с этим, и большие проблемы.
Плохо кончили в конце концов.Пожили ярко, но не долго. Я тому свидетель.
Иногда я выбирался в город к нему в гости. Он сажал меня за стол и говорил,-«А давай бутерброды с икрой жрать?».
Что я мог ему ответить?
Моя мама раз в году получала от знакомых под Новый год двухсотграммовую майонезную баночку красной икры, и баночка эта ждала своего праздничного часа.
На батон намазывалось масло,и сверху прилеплялась горстка икры. Это было изысканное кушанье.
А тут он мазал икру «с горой», и я стеснялся того, что не могу так вот запросто,без трепета,кушать такое богатство.
Однажды на таких посиделках меня,что называется, «проложили».
Мы Сергеем шли по темной улице, а навстречу вышла группка из увесистых пацанчиков и замахнувшись на нас изобразили нападение. По рассказам Сергея,я оказывается,вполне подходил на роль кандидата в охранники ночной дискотеки.
Решили посмотреть на то,каков я в деле и драке. Сбегу или нет.
Увидев,что они ударили по голове Серегу  бутылкой, я бросился на них. Успев сделать «зацеп» переднему,я свалил его на землю, и услышал гогот и останавливающие крики. Оказалось ,что бутылка,которой ударили моего приятеля,была пластмассовая, из под водки МакКормик.
Проверяли.
И я не пил.
И соответственно не наживал с этим связанных проблем,не попадал в милицию,не был бит и ограблен, и самое немаловажное,не давал повода меня отчислить за пьянство и хулиганство.
Сам я, в ту пору, был не слишком силен.
Не обладал пушечным ударом. Драться ,по сути, не умел, но был идеалистом, воспитанный на героико-патриотических книгах.
Дружба это всегда система допусков и обоюдных прогибов. Я не умел дружить. Наверное слишком давил. В командиры лез. Мало кому это понравиться. Держались ребята своих групп,где все как то друг другу уступают,признают лидеров. Со мной не так. И лидером не был, и уступать не хотел. Поэтому и не брали меня дружить в группы.
С группой недоброжелателей, в конфронтации, я работать не умел, и поэтому приходилось вести жизнь достаточно одинокую и полную неприятностей.
Сказать ,что я был одинок, это ничего не сказать.
У меня была выстроена своя собственная система координат. Свое что такое хорошо, и что такое плохо.
Стереотипы мышления,какие то нравственные устои. Вполне возможно я придерживался каких дворовых понятий.
И в эти понятия невозможно было встроить некоторые увиденные и неодобряемые мной вещи.
Вспоминаю , что от ощущения безысходности совершал достаточно дерзкие поступки. Безрассудное упрямство сменяла гнетущая,давящая на грудь, тоска.
В моем детстве было слишком много уголовной романтики двора, с малолетства мы слышали и видели «блатную» музыку.
Представьте хотя бы такую ситуацию, что «опустить» человека, в прямом смысле, этого слова- достаточно сложно. Здоровый мужик сопротивляться же будет,и изнасиловать его дело весьма хлопотное. Поэтому «уголовники» шли на различного рода ухищрения, и бросали на лицо жертве полотенце испачканное спермой, или поливали спящего мочой.
Человек становился изгоем, у него ничего было нельзя брать из рук, и выполнять он мог только самую грязную и гадкую работу.
А курсанты спят на двухярусных койках составленных попарно, и по сути, вы спите рядом со своим товарищем. Бок о бок. Места на койках назначают, если вы не подсуетились сами себе коечку получше выхлопотать, поближе к батарее и подальше от входа.
И вот сосед по кровати в пьяном угаре приволакивается на койку и в ней ,пардон, истекает испражнениями.
По законам моей улицы он «опущенный», «ссыкло». А тот кто рядом с ним лежит, находится в весьма непростой ситуации, так как может и он быть «зашкварен».
Так, «обоссанец», утром просыпаясь ,получал ободрительные возгласы, уважительного характера «за размах» и «широту натуры».
Ну и сторонился я их,пытаясь не обострять без нужды. Но никуда же презрение не спрячешь, ведь не шпион же, чтоб даже мимикой себя не выдать.
Сложно это сейчас обьяснить
Особенно при всей пропитанности окружающего времени пошлой отравой гомосятины.
Что далеко ходить.
Даже тут, когда я отвечал ,смеха ради, своим оппонентам в комментариях полушутливыми рассказами о педерастах гешах и желейных свиньях, изображая их выродками и гомосеками, то даже здесь они это проглатывали как что то обыденное и само собой разумеющееся. Так с момента описываемых мной флотских событий прошло уже больше 20-ти лет, и насколько все эти полумужчины забыли «правильные»жизненные устои. Сейчас это нынешней публике и не растолкуешь.
Ладно,хватит о пидорасах. А то заладил как пономарь -«геша-геша,желе-желе…».
Пару моментов моего внимания,для очистки памяти от мусора, подарю таким никчемным персонажам из моих бывших однокашников, как Николаевский и Кусмарцев-Голокосов.
Наверное отметил ,кто хотел, мою черту,- поменьше называть настоящих фамилий и точек притяжения.
Эти два персонажа отметились тем, что уже сейчас, по прошествии 20-ти лет, я столкнулся в совсем иной Федеральной службе с товарищем одного из них.
Гниль,которой был пропитан описываемый мной деятель заразила и прошла сквозь всю сознательную жизнь его приятеля. Изуродовала его характер и сделала огромной труслывой жирной бабой. Да и еще начальником отдела у меня, к горю и неприятностям.
Кусмацев был в роте писарем, и как бывший «нахимовец» быстро влез «подкожно» к старшинам с четвертого курса, и за мелкие подачки выполнял всю работу положенную по ведению рукописной документации. Почерк у него был аккуратный,с завитушками.
И книга увольнений входила в его орбиту.
Разумеется, он мог бесконтрольно вычеркнуть кого то неугодного из списка увольняемых, и вписать кого то из своих приятелей, пользуясь тем, что командир подписывал этот документ не читая и доверяя старшинскому составу.
Так, подобные мне, попадали на «орбиту», и, заступая в суточный наряд, с субботы на воскресенье, «снимались» с него по надуманной причине, например, за недостаточно чистый гальюн, спали четыре часа и заступали уже с воскресенья на понедельник.
Мой рекорд был в месяц около 25 нарядов, и если бы не провал в учебе и успеваемости то за этот момент так бы никто и не уцепился.
Потом эту пакость отчислили за пьянство и неуспеваемость, и наверное за распущенность на грани с безнаказанностью, и он уже «восстановился» в другое училище.
Волей судьбы сошелся он там с еще одним себе подобным, научились они друг у друга и отточили искусство быть хитрой гадиной и интриганом.
Прошли годы, и случайно, по манере поведения, «по почерку» я узнал руку «мастера».
Сперва сам себе не поверил.
Начал «копать» и методом разведопроса посмотрел в его личное дело. Увидел знакомый почерк на аттестации первого звания и все понял.
А вы говорите «снаряд в одну яму…».
Встретился пусть и не со своим недоброжелателем,а с его «корешком», с тем, кто спустя два десятка лет попытался провернуть зеркальную ситуацию в совсем другом городе, и в совсем другой структуре.
Только герой этой неудавшейся операции был все тот же, только более зубастый и тертый.
Я о себе говорю, если кто не понял.
Раскусил я эту ситуацию вовремя.
Сьел этого начальника отдела. Сьел и высрал.
Нет его.
А начало его такой жизни было положено негодяем, пишущим с кудрявыми завитками.
А второй попался на совсем уж гнилом моменте. Как известный пидорок «александр второй», только того юрой звали.
Шел последний год,когда статья за гомосексуализм была еще в уголовном кодексе, и очень удобно было отбрехаться от какой то жертвы со снятой кожаной курткой на Н-ском проспекте тем, что ,дескать, этот синьор приставал с неприличными просьбами к молодым морякам.
Был тогда еще живой некто Волх, редкая тварь,маленького росточка, но ужастно подлого и лютого характера, и были мы, члены сборной по многоборью.
И был Н-ский проспект и был Дашкин садик, где собирались художники и аферюги разных мастей с «задним» уклоном.
Г-н Волх,пользуясь миниатюрностью и маленьким ростом, не вызывал подозрений. Откровенно «снимал» распустивших слюни «богемников», и обещая «день рожденья и вообще праздник» заманивал в проходной двор.
Там клиенты попадали в наши руки.
Так вот в разгар подобного веселого времени, появлялись уже и осведомители, откровенно стучавшие на своих товарищей по педоцеху, и они наводили уже на что то более серьезное по типу квартир и студий.
Милиция в это вмешивалась только в очень уж крайних случаях, и «голубцы» обратились за защитой к «малышевским».
Так в меня первый раз стреляли из обреза в родном городе.
А за пару дней до этого один из осведомителей проболтался о сожительстве с курсантом одного из гусарских училищ. Рассказал массу подробностей. Дал установочные данные. Факультет. Фотографию. Сопоставили. И выяснили, что наш это однокашник. Наглый и беспринципный. Один ,кстати, из тех кто нещадно глумился над слабыми и беззащитными в своем взводе. Отец начальник тыла одного из могучих флотов. Солидная «прикрышка».
От этого и наглость.
Когда мы приехали в училище, его настигло горе. До утра он сбежал.
А потом я передумал вот так подставлять башку под неопределенность и встал «на ворота» в ночной бар «Привал».
Как встал…За еду. За две порции сосисок по четыре штучки с кетчупом и небольшую копеечку.
Официальным «воротчиком» там был легендарный Коля Федоров.
Мои университеты.
Я сейчас немного скопирую текста из когда то позаброшенных мной набросков и попытаюсь чуть подробнее рассказать про некоторых уникальных персонажей.

-«…Но мне милее были времена восьмидесятых, где вот такие Сергеичи отбивали «цеховиков» и коммерсантов от атак таких личностей как Монгол.
Тот самый Монгол, которому ничего не стоило забить за карточный долг человека живым в гроб и начать пилить его двурочной пилой.
Из тех времен мне вспоминается некий боксер Шайба, который был внешне похож на Смирнова из «операции Ы», он очень плотно занимался обезжириванием отьезжающих за кордон представителей еврейских «отьезжантов», а я его уже увидел постаревшим и спившимся. Помню его рассказ, как он первый раз лег в дурдом.
«Выхожу,-говорит,- с тренировки, с ЦОПа.
Пропустил много по голове, болит.
А на меня смотрит –палец! И манит меня, сгибаясь. Я и пошел за ним. Он туда, и я туда. Он сюда, и я сюда.
По дороге меня несколько раз пытались остановить,но палец манил и манил.
Наконец заходим в какую то дверь, и там окошечко. Палец в него-нырк! И пропал. А меня оттуда тетка спрашивает, «Вам что, типа, молодой человек, надо?».
Я ей и говорю,что ,типа, палец там, у вас. Звал.
Ну и приехал, значит…».
Место сбора у таких вот людей было кафе под названием «Привал», что было на Фермонтовском проспекте, прямо возле КПП моего военного училища.
«На воротах», то есть вышибалой там стоял мой тогдашний старший товарищ Коля Федоров. Это уже был основательно постаревший и пропивший молодость «каратюга». Если будет желание посмотреть на его физиономию, то начните смотреть начало фильма «Русский транзит» он там, на переднем плане сидит в позе перед началом тренировки. Вот с такой, рожей, я его и узнал. Однако функции свои он выполнял исправно и был в определенном авторитете среди ночной уголовной публики.
Сам «Привал» донельзя напоминал тогда описанный в этом же «Русском транзите» кабак в котором «на воротах-же» стоял герой актера Сидихина. С играми в карты, пьянками, острыми огненными девками, сожженными в кислоте для большей чувствительности подушечками пальцев у картежников.
Все было,но это уже был затянувшийся закат ТОГО поколения.
С их былинами, байками, рассказами о некогда успешных аферах и кидках.
Интересное время было, и именно поэтому никто и никогда не видел меня с картами в руках, и вообще рядом с какой-то азартной игровой чепухой.
И именно в «Привале», молодой, мне было лет 17-18, я как то решил, что не буду употреблять спиртное, совсем.
Один раз решил, и больше уже по своей воле к этому вопросу не возвращался.
Вообще тема пьянства,-тема отдельная. В человеке как будто заложена программа на самоуничтожение или самоликвидацию, и чем денег больше, и чем сытее и размереннее жизнь, тем люди больше напиваются и скатываются в яму чудовищной деградации…».
В училище мне попалась на глаза книжка «Подготовка войскового разведчика», и к своему счастью я ее украл.
Вообще книги училищной библиотеки оказали огромное влияние на становление характеров некоторых моих однокашников. Особенно книжонка, перевод американского романа, под названием «Черви».
Книга эта вредная, но читали ее многие, особенно из петушья откосившего, и именно поэтому все российские фильмы про войну, любого плана, хоть про первую мировую,хоть  про вторую чеченскую похожи на плохую пародию ее сюжета.
Другие зачитывались книгой предателя Суворова-Резуна с интригующим названием «Аквариум», жаждали попасть на тот далекий и недосягаемый «спецфакультет», но я на тот момент уже попал на практику, волею судьбы, в одну хорошую часть. Все что мне было надо,- я увидел, и кого хотел услышать,- услышал.
Пиздун тот Резун.
На этой странице биографии я про училище закончу. Пожалуй, остановлюсь на одном шикарном персонаже. По кличке Нос.
Нос был многоборец, и занял в моих армейских воспоминаниях то же место,как у создателей фильма ДМБ пресловутый Бомба.
Бомба в фильме был жирным флегматиком, в принципе безобидным дебиловатым типом.
Теперь представьте себе характер бомбы в теле молодого многоборца, который не обламываясь ничуть,с ночного перепоя, утром способен бежать 10 километров.
Нос вообще был уникальным.
На фоне напускной заторможенности, он обладал умом ярким и нестандартным, и очень своеобразным чувством юмора.
Сложно передать самые первые эмоции военной службы,на КМБ,курсе молодого бойца,кто не знает…
Так вот именно эти пережитые в юности эмоции, как якоря, возвращают к системе координат,к системе опознавания «свой-чужой», к сложной науке разделять мужчин на «педиковатых очкунов», и «пробитых».
Именно тогда закладывались первые кирпичики понимания, что рядом по жизни, не должно идти истеричек,интриганов, «двужопых».
Иллюстрацией события послужит одна ситуация. Вообще то пустяковая,но самая первая из ТОЙ жизни.
Было нас у камбуза, в тот день, трое , или может четверо.
Голодные, тощие, стриженные.
Удалось нам украсть, из открытой машины-хлебовозки, по белому кирпичу хрустящего в своей корочке армейского хлеба.
Спрятали мы его под «робишки», и забились за кочегаркой, чтоб скушать впопыхах.
Молока у нас,понятное дело,не было.Сахару тоже.
Но и так было вкусно. Вы уж поверьте.
А с минуты на минуту должны начаться занятия.
Стояли мы и давились этим богатством, с трудом проглатывая и почти не жуя.
Так же надо добавить, что была в те годы идиотская традиция у старшин,- уличенного в выносе хлеба с камбуза заставляли отжиматься перед строем.
А тут не просто хлебушек вынес кто то, а с машины украл.
Да не просто украл, а и еще на занятия «забил», чтоб «поточить» в укромном местечке.
И вот дергается среди нас один гаденыш,создает суету и панику,сам нервничает, и другим «кайф обламывает».
И,что характерно, не убегает, а нас торопит визгами.
-«Ну быыыстрееееее-е-е! Ну сколько мооооожно-о-о?!»,-гнусавит он.
Нос смотрит на него исподлобья. Мы молчим и сосредоточенно давимся.
Нос наконец проглатывает и спрашивает,-«Чего, мол, трясешься как незнамо что?».
-«Ну ведь опаздываем же…Ы-ы-ы-ы!».
-«И что?!»
-Так ведь выебут же!
И Нос глубокомысленно выдает. Ничуть не хуже знаменитой Бомбовской фразы из фильма, с непередаваемой для непосвященных интонацией, в военкомате, если помните «А че их баловать? Сами дело потеряли,нехай сами и разбираются…».
-«На то оно и Кэ-мэ-бэ!».
Трус опешил…
-«На что?!»
-«А чтоб взьябывали…»
И Нос потерял интерес и опять зажевал,а трус поник и сгорбился.
Почему мы тогда смеялись до слез,до колик,взахлеб,-сказать и передать трудно.
Но это было.
Был у Носа дружок, боксерчик такой, Назаркин.
Запомнился он тем, что все время бабы его «на слабо» брали. То одной скажет, что любит ее, да так, что если не ответит она ему взаимностью, то выпрыгнет сей-же час в окно.
Девка,понятное дело, к такому обороту не подготовлена и в шутку говорит-«Прыгай,мол!».
Назаркин,щучкой,с пятого этажа «хрущовки»- нырьк!
Минус рука. Повезло.
Идут по Кроицкому мосту с другой. Та же ситуация. С моста-бултых!
Где то возле верфей выполз на гранит набережной.
Так вот сидит Нос с Назаркиным сзади меня за партой. И слышу я их неторопливый конфликт, нервозную претензию с одной стороны, и басовитое флегматичное гудение с другой.
-« Ля-ля-ля!(фальцетом) …бу-бу-бу( с ленцой и басовито)…».
Спорят они,ссорятся.
И в момент наивысшего напряжения Назар взрывается на крик –«Я тебе сейчас весь твой чертеж ИСЧИРИКАЮ!!!».И после небольшой паузы раздается безэмоциональное гудение Носа, по слогам,-«Тогда…Я…Тебе… Все лицо твое…Исчирикаю…Циркулем!!!».
Занавес. Туш!!!
Сказать, что мы рыдали, –ничего не сказать.
Нос был, в те времена, большим оригиналом, и как только появились первые контрактные деньжонки, и возможность ходить в город легально, то зачастил в только открывшийся тогда «Мани-Хани», купил себе ковбойскую шляпу и «косуху».
Сидел попыхивая сигарой, и макая ее кончик в рюмку с виски.
Для нас, незнакомых с такой субкультурой, дворовых пацанов, сие поведение было непонятно и загадочно.
Надо отдать ему должное, что он уже тогда, в 18 лет писал книгу по мотивам военных рассказов своего деда. Первый из знакомых мне писателей.
Экзамены он сдавал по записке от начальника кафедры физподготовки,вечно пропадал на сборах. Откровенно валял дурака и прикидывался имбециллом.
Сколько раз он висел, зацепившись за острые дреколья забора на КПП училища, и дежурный офицер по режиму орал ему что то про отчисление,-не сосчитать.
Еще на КМБ к нему перестали придираться старшины, после случая,когда решили подшутить и выдали старую тупую шутку,-«Скажите, Носков, что за команда три зеленых свистка?».
Нос правильно оценил обстановку и сделав тупое выражение лица,спрятав глаза,ответил-«Наверное для пограничников…Тащщщ старшина первой статьи..».
К Носу они больше не обращались вообще, считая его чем то очень тупым и трудным.
А когда кто то зашел в гости, комнатку общежития, где Нос снимал жилье на старших курсах, и увидел как тот сидит голый, в «казаках» и ковбойской шляпе, в кресле перед столом, на котором под марши немецкой армии марширует голая-же пьяная и зареванная проститутка…Нос и так всех удивлял, а тут вообще перебрался в разряд легенд.
Эдакого рода шиком у курсантов того времени являлось вместо обычного приветствия начальства молодецким «Здравия желаю!» брякнуть банальнейшее «Здрасьте…».
Интересно,что теперь,когда сам стал командиром, за такое поведение не спрашиваю, но гляжу и воспринимаю подобное крайне брезгливо.
Такова участь вечного борца с «системой», ставшего таковым по рождению. Внутри «системы» резко критиковать и порицать ее, а оторвавшись от нее, скучать по ней и считать ее эталонным способом воспитания мужчины.
При борьбе с «системой» у каждого молодого человека существует свой набор защитных приемов и сформировавшаяся система взглядов и убеждений.
Такие как я набивали шишки,собирали неприятности,наживали врагов и недоброжелателей.
Это был мой путь.Тяжелый.Суровый.Закаливший меня.
Против меня были в большинстве своем люди слабые, физически хилые, неспособные идти против коллектива.
Таких очень часто ставят младшими командирами на более поздний призыв.Года эдак на три четыре помоложе чтоб.
Вот тут они самоутверждаются.
Среди своих достойное место им занять сложно,а уж у молодых можно поблистать,пока не раскусят.
Кого то ломали.Таких было много.
Кто то не выдерживал и отчислялся.
В середине были обычные,неприхотливые.Как и везде.
И было достаточно много подлиз. Заискивающих.Готовых с вежливенькой улыбочкой что то вякнуть. Принести-унести,притащить что то из дому.
Сказать по справедливости,среди настоящих питерских, таких я не видел.Может и были,но держались в тени.
Мой близкий приятель таким тихим был. Тишком-молчком. Подношеньица,угощеньица.Это вам от мамы,а это вам передать просили.
Кто ж такого в увольнение то не отпустит.
Но в основном питерские были выше этого.
А переведенные с Черноморского флота,при расформировании тамошнего училища,-те были гнилые.
Такие и в город ходили, и от грязной работы подальше были.
Очень у украинцев развита эта черта,чувствовать силу других.
Под нее они прогибаются и заискивают,но нет хуже дорвавшегося до самой маленькой ничтожной частички власти хохла.
Выдать чужую коллективную работу за свою,и всем своим видом показать крайнюю усталость и всецелое переживание за результат .
От большого и сильного пятяться,а на маленькое наступают.
Показать крайнюю обеспокоенность,напоказ при командире приободрить товарищей,-«Ну что,парни?! Постараемся?».
Эдакое, МЫ пахали.
Из них вечно были старшие обьектов приборки и именно они успевали вовремя подбежать к командиру с докладишком, что де мы вот вот тут…И вот если ни я вот тут, то усэ…
Гнуснейшая черта украинца,я так думаю.
Были алкоголики,было откровенное ворье,были садисты.Всякие были.
Про них и говорить не хочется.
Хочется говорить про людей ярких.
Красивых в поступках.
Время расставило по местам всех как надо.
Слюнтяев к слюнтяям. Стукачей и хитровыебанную шваль так и оставило на уровне ничтожеств.
Как то справедливо оно,время это.
Так я начал вроде что то говорить,но сорвался на банальщину.Хотел рассказать, что противопоставлять себя системе крайне трудно.Можно.Но трудно и хлопотно.Не всяк выдержит.
Много было хороших и немного странных парней. Некоторых,как и меня постоянно загоняли на выходные в карцер.
Зачем это делали?
До сих пор не знаю.
Чего хотели добиться от меня? Еще большего сопротивления?
Ну так и добились.
А с Носом им было просто лень связываться.
Нос был похитрее,эдакий притворный тормоз.
Косил под тугодума.
Отмалчивался и отшучивался,его редко можно было вывести из себя.
Он в конфликт подобно мне не входил,был похитрее.
Он мог у них на глазах бесхитростно зачерпнуть воды для графина в старшинской из противопожарной бочки, и невозмутимо сказать что дождевая вода так же полезна как и талая. Мог и отпить, чтоб уверить их в правоте своих слов.
Понятное дело,его больше за водой и иным, по типу зубной щетки,никто и никогда не посылал. Неизвестно откуда он мог зачерпнуть при случае.
А потом он спрятался в спорткомплексе на многоборье, и его вообще редко кто видел.
Сборная училища по гребле на ялах получала хорошие оценки на экзаменах, и кафедра физподготовки была за них горой.
Мне необходимо передать уровень «глубины» этого парня.
Я вполне могу в каких то вопросах его идеализировать, и , возможно,совершенно зря.
Для нас,тогдашних пацанов,было очень удивительно это его нестандартное для окружающего мира поведение.
Вероятно, его воспитывала какая то иная среда. С «глубокими» хитроватыми людьми.
Мы все были очень разные, но в вопросах нестандартного мышления Нос блистал.
Легенда.
Еще про него в этих беглых строчках могу рассказать,не переживая, что могу навредить ему или кому то из преподавательского состава офицеров училища.
Все, наверное, эту байку слышали, как где то в какой то «корабелке» на дипломном проектировании, некто, вставил строки о том, что «винты на корабль необходимо поставить деревянные т.к. эту работу никто не читал и читать не будет»?
Ну, если не слышали, то вот и услышали теперь.
Насмешить вас тут подобного рода байками задачи не ставилось.
Чтоб это все не выглядело пересказом баек,скажу , что позавидовав поступку Носа, я и сам побежал в секретную часть,взял под благовидным предлогом уже защищенный диплом,и вписал какие то пару дурацких строк.
Ничего умного я изобразить не смог, но постарался вписать в пустые места какую то банальщину.
Уж больно хотелось быть непохожим на окружающих и послушных.
А у него это получалось естественно и как бы само собой.
Он так жил.
При выпускных экзаменах и дипломном проектировании Нос умудрился написать некоторые главы в прозе старого стиля.
Чтото там про дующие седобородые ветры.Про то как они затрудняют жизнь мореходам.
Все в таком духе.
Не смогу пересказать точно, но были фразочки, типа.- «КНС(космическая навигационная система) –тот же РНС(лень расшифровывать), только радиус действия больше.А вы что себе думали,а?».
Тут надо пояснить, что каждую главу секретного диплома штурмана-выпускника заверяет начальник кафедры.
А Нос обаятельно прошелся по кафедрам, и люди поставили свои  визы,не читая. Открылась написанная белиберда,когда подписанный диплом засекретили и сдали в брошюровку.
А как ты вынешь страницы из сброшюрованного диплома?
Разумеется был скандал.
Носа отхлестали по морде дипломом в присутствии начальника кафедры физ.подготовки. Но кортик и диплом дали. Хоть и заслали его в самый отдаленный гарнизон Тихоокеанского флота.
У нас всех залетчиков посылали на ТОФ.
Человеку непосвященному в такие моменты сложно оценить степень удачливости данного экземпляра.
Забегу вперед, и скажу, что неделю назад встретил его совершенно случайно на курсах повышения квалификации в водолазной школе.
Пожал ему его крепчайшую лапу.
Прошло больше 20-ти лет как мы не виделись…Проехали мы оба по пол-страны.
А он все такой же. Только шрамов на лице прибавилось.
Не успел я его спросить, дописал ли он книгу.
Я про него специально написал, чтоб не забыть все связанное с ТЕМ временем.
Ведь он тоже своего рода «ключ».
Ключ от того времени, когда я был счастлив.
Я вот тут закончу,пожалуй.
Устал.
Давно не писал ничего на ресурсе.
Как то не выбрать было ни времени,ни силенок взять.
А написал эти строки и легче мне стало.
Право слово,легче.