Не сложилось у меня с фольклором, не сложилось. Все эти русские народные, блатные хороводные с детства как-то тяжело заходят.
Ну, вот "берёзоньку" взять: нет ведь ничего страшнее этой лютой, бессмысленной и беспощадной, заунывной тягомотины. Мало того, что высоким и писклявым голоском, которым можно пытать врагов, так ещё к берёзоньке с особым цинизмом и бесконтрольной жестокостью - стоит себе белая одинокая берёзка в поле, худая и кудрявая, стоит, никого не трогает, нежная вся и хрупкая, люли-люли, короче, стоит.
Так нет, блядь, - некому, видишь ли, берёзку заломати! Ну, да, а то она стояла и мечтала: "Да когда ж там эта тварь визглявая придёт меня заломати?! Мочи нет, прям совсем некому ломати, хоть засохни тут в поле, стою, как дура, а никто не идёт люли-люли ломати!..."
И дальше почти радостно так:

"Как пойду я в лес погуляю
Белую берёзку заломаю!"

Ноги, люли-люли, заломай себе, чтобы по лесам не шароёбиться с целью вандализма и надругательства над природой! Где лесничий, где завлеспромхозом, я вас спрашиваю? Где экологи, грин пис и прочие эльфы?!
А дальше кто-то из выживших вообще смог дослушать, ради чего всё это затевалось?

Я, говорит, срежу с берёзы три пруточка, сделаю себе я три гудочка.

Тут из одного гудочка такое льётся - туши свет, бросай гранату! - а она ещё три собралась сделать, люли-люли, гудочка! Нет, вы понимаете, - ради трёх пруточков-гудочков человек способен заломати ни в чём неповинную целую берёзу?

Готова поспорить, дальше песню знают только единицы:

Четвертую балалайку,
Пойду я на новые сени,
Люли, люли на сени.
Стану в балалаечку играти,
Стану я милого будити.
Люли, люли, будити:
Встань ты, мой милый, проснися,
Ты, душа моя, пробудися.
Люли, люли пробудися.
Пойдем в терем веселиться.
Пойдем в терем веселиться,
Люли, люли, веселиться.

То есть, вот этот весь перфоманс с заламыванием берёзонек, срезанием пруточков, деланьем гудочков и прочих люли-люли балалаек имел своей целью банальные потрахушки.
Казалось бы, ну, подойди ты к мужику, потереби его люли-люли и прямо заяви: пойдём, мой ненаглядный, в терем веселиться!
Нет, это для слабых духом, а мы не ищем лёгких путей. Сначала заломаем пару-тройку берёзонек, выкорчуем четыре вековых дуба, до кучи ещё и баобаб, понаделаем свистулек с гудочками и с песнями и плясками явимся пред очами милого, навставлять ему пруточков по самое не балуйся, чтобы это спящее чудовище поняло, наконец, чего нам надо!

Мы жы Женщины. Так победим!

Ваш музыкальный критик Г.