«Шляются по балетам своим, а потом плачут, марамойки, тьфу ты Христа ради! Ты, внученька, не обижайся. Бабка Анфиса жизнь знает, навидалась балетов этих по самую что ни на есть жопу в своё время. Меня слушай, касаточка, кровинушка моя! Я плохого не насоветую, вот те хрест комсомольский!  Ты какого деда внучка будешь? Вовки? Засранец был, распиздяй околотошный. Я-то знаю...

Вот что, внученька! Балеты эти придумали жыды! Не закатывай глаза, тварина! Жиды, говорю те! Чтобы таким дурам, как ты, всем своим озалупленным приходом черный ход до блеска вычистить. Хуями! Не ве-е-е-ерит она, гляньте-ка! Еврейский хер в православной жопе – гость непрошеный, вот что я скажу по этому поводу. 

Приведут такую простофилю как ты на балет: "А не желаете ль, Анфисочка, в буфет? А откушайте-ка пгяничег, будьте так добгы. А почём нынчес коньячок? А давайте по тгиста, иль у меня не получка!? Ой, что это, Анфисочка, у вас кгошечки в декольте? Дайте-ка подую...". 

Шик и блеск, внученька! Ты не думай, я не в маразме. Как тя звать-то, забыла? Сильвестра? Пиздец... Это который Вовкин сын так тебя назвал? Гранимед? Зря я его не убила в детстве, зря. Кого? Сначала Вовку проебала как слепой таксист клиента, а потом Гранимеда. Теперь уж поздно, что уж. Оба по кладбищам разъехались, алкоголики сраные.

Ну вот, Сисуша, а потом балет начинается... блядь, извини, бабушка воздух испортила... И если по звонку не успел сесть на положенное место, то пизда тебе коричневая, в жёлтую крапинку. В ГУЛАГ прямым ходом. При мне таких желаючих не было. Тем более что на балете вроде как сам Василий Сталин на балконе объявился. Как важная перхсона! Хлопали, хлопали, аж ладони посинели. А он к музыкантам свирху фаршманул прямо на литавры и пошёл по своим делам молодцом. "Брде-де-день" знатный был, озвучен на всю зданию мило.

Музыканты в штанишки надудели убирать с барабанов наложенное партийным руководством, в те времена ни за такое преступление к стенке могли поставить. Начальство наблювало? Значит так надо, всё на месте! Вопросов лишних не было.

Вообщем, Сисушечка, занавески сами разъехались, и чё начилось... ой! Мужики с хуями скачут в колготах  по полу как тыгыдымские кони и стыда не ведают. И бабы с юбками неприличного фасону на цыпочках семенят. Жидо-массоны сидят в первых рядах, выбирают, кого ябать сегодня будут, мужичка иль тёточку, благо все письки-жопы на обозрение выставлены. Семиты азартно хуячут на своих скрипках, как на пилораме, но романтично блядь, что панталоны испоганить можно. А с литавров так и подлетает начальственная рассыпуха все первые минут десять балету, в конешном итоге осев дисперсией на музыкантах. То один блюванёт, то другой. Так себе оркестр, скажу я...

Меня, внученька,  после триста грамм коньяку проняло до кости, бдительность девичью потеряла, а под юбкой уже с двух сторон шерудят, черти пейсатые.  Главное, шарются у меня в трусняке, а сами в уши заливают: "А Вы знаете, Анфисочка, что мужички эти не по женской части? Они стока химикалиев пьют, чтобы хген не встал во вгемя танца, что забывают даже, как зовут вождя мигового пголетагиата. А если не выпьют, то пиши пгопало. Пгоскочит такой жопастенький самец мимо, и всё, такой частокол егекцый  из колготов, хоть пальто вешай". 

Всё у меня болит чичас, Сисушечка, до единой мышцы болит. А тогда помню, внученька, что только жопа сильно болела. Проснулась я на скамейке в ВДНХ по той причине, что пионеры палкой тыкали. А я юбкой накрылась и реву. Дурой я была, как ты касаточка, хорошо, что их, иудеев, християнский секс не интересует, иначе был бы твой деда не Вовой, а Мойшей.

Балет, это царство-королевство не для нас, вот как я резюмирую, Сисушечка.  Ты лучше хахаля своего в наш клуб своди, в Петровке-то на танцы? Как отпиздять? Он что, полупокерный у тебя, из инилихентов? Не видать тебе, внученька, оргазму, ей богу, не видать! За что тебе напасть то такая, господи Иисусе?  Поверь опыту моему, бабка Анфиса жизнь знает».