История эта произошла в пору моей бурной молодости, я тогда отдавал долг Родине на государевой службе. Райотдел наш находился в дивном краю Волжской поймы, среди ериков, озёр и утиного говна. Райцентр – большая деревня со всеми сопутствующими атрибутами: повсеместно частный сектор, ресторан с креативным названием «Ресторан» и ДК «Октябрь» - центр культур-мультурной жизни, в котором регулярно по выходным проходили дискотеки.
Дискотека в сельской местности, кто не знает, имеет свои неписанные правила и традиции.  Как в любой уважающий себя филиал Содома и Гоморры, джентльменам туда не принято было приходить, не нахуярившись в сопли. А уходить было принято, прихватив за жопу какую-нибудь столь же колоритную нимфу. Для этого вокруг ДК были созданы все условия: жители близлежащих домов исправно гнали и продавали всяческий слонобойный шмурдяк, гордо именуемый ими «самогоном», который с удовольствием вкушали посетители дискотеки; позади ДК густо кустилась Аллея Ебли, бренная земля которой была регулярно пополняема таким количеством гандонов, что при желании на них в небо, как Олимпийского Мишку, можно было запустить стоящий неподалёку памятник Ленину.
Правда, были в такой кажущейся идиллии некоторые издержки: многие джентльмены, лизнув косорыловки, начинали испытывать острую социальную неудовлетворённость, причиной которой, как нетрудно догадаться, были другие джентльмены, которые, выражаясь их словами, «а-чо-эт-он-бля-как-падла-зырит». Восстанавливалась социальная справедливость на дуэлях, проходивших тут же, на танцполе, с выбором подручного оружия теми, кто успел. При этом ристалище поверженные блаародные лыцари покидали, как правило, в несколько видоизменённом состоянии, часто с лишними перегибами в конечностях и отверстиями в теле и черепе.
Чтоб изменить подобное положение вещей, мудрое руководство нашего РОВД стало выделять на дискотеку наряд из пары сотрудников. При этом пары действительно было достаточно, так как городишко маленький, все всех знали в лицо, а авторитет милиции был непреклонен, как эрегированный хуй.

И однажды на дискотеке появилась Она. Она была прелестна и свежа, как ледяное пиво в жаркий похмельный день и выгодно выделялась среди многих местных цел. Как оказалось, Её звали Оля, лет Ей было около 17-18 и она недавно переехала в наш городишко откуда-то с Украины. Она закончила школу и собиралась поступать в универ, была довольно не глупа. И мой коллега Игорёк запал на неё. Точнее сказать, Игорёк пропал. При виде Оли он распушал хвост, надувал щёки, подкручивал ус и вообще выглядел просто пиздец гусаром и молодцом. Он носил ей охапки цветов и всячески за ней ухаживал. Он провожал её домой, а жила она в заповедных ебенях нашего городка. При этом, учитывая отсутствие какого-либо общественного транспорта (два автобусных маршрута – 1-й и 2-й, ходили исключительно до 18.00 и только по немногочисленным асфальтовым дорогам), он провожал её пешком. Минут сорок в одну сторону. По грунтовке, разъёбанной тракторами и УАЗиками. Словом, это было великое и всеобъемлющее чувство. Охапочно-цветочный период Игорёк затянул на пару месяцев: он просто боялся к Ней прикоснуться. Оля принимала его ухаживания и он был счастлив.

Как-то на одной из дискотек получилось так, что Игорёк дежурил и не смог проводить Олю. Он попросил это сделать меня. Я не смог отказать товарищу, по-джентльменски подал ей руку, мы вышли под сень звёзд и потихоньку направились в сторону Олиной окраины. Я человек ленивый, и, представив, что мне предстоит пиздовать, мало того, что сорок минут в одну сторону, так ещё столько же в обратную, мгновенно устал и предложил Оле попить пивка. Мы пили около ларька пиво и меня настиг приступ острого шлангита, обострённый воспалением хитрости. И я решил, что ну её нахуй, провожать Олю так далеко. Лучше я провожу её к себе домой. Я незамедлительно поведал Оле, как замечательно я могу сыграть ей на гитаре серенаду и какие пиздатые у меня есть видеокассеты («И мелодрамы есть?» «Оооо, дааа! И их великое множество!»), мы с Олей пошли ко мне. При этом, как всегда в таких случаях, я ей пообещал, что сразу после гитары и мелодрамы я отведу её домой и не стану домогаться. Если она не захочет.
Мы пришли ко мне, я ножом лихо срезал пластмассовую пробку с бутылки лучшего марочного вина-бабоукладчика «Ксепек» из своей коллекции, мы присели на диван и я залился под гитару соловьём.
…тело у Оли было роскошное: высокая упругая грудь, молодая гладкая кожа, длинные ровные ноги и подтянутая попка… И ещё она оказалось целкой. Лёжа голой на диване, тихо сказала мне об этом и попросила поаккуратнее. Сломал я ей целку как можно бережнее, в связи с чем она оказалась мне очень благодарна.

Рассказываю я эту историю, да простят меня камрады–дрочуны, не с целью раскрытия темы ебли, да и не любитель и не мастак я такие вещи расписывать, поэтому перейду к следующему этапу моей истории.
Игорёк был Оле, наверное, небезразличен, поэтому она попросила меня сохранить нашу маленькую тайну, при этом, периодически, во времена дежурств Игорька, Оля заглядывала ко мне на сеанс перепихона. У меня тоже в то время была постоянная подруга, поэтому я с большим удовольствием молчал о своих с Олей шалостях и нас наши лёгкие отношения устраивали. А Игорёк носил ей охапки и провожал домой.
Ебля Оле нравилась. И, когда в один прекрасный день её отодрал мой друг и соратник Лёха, она, не смущаясь, рассказала мне об этом. Я думаю, примерно в это время она полюбила еблю ради ебли. И начала ебстись. Страстно и самозабвенно, отдавая всю душу полюбившемуся занятию. При этом еблась она исключительно с ментами. Потому что работы нормальной тогда уже в нашем зажопинске не было, молодёжь спивалась или съёбывалась в Город и менты оказались единственными представителями самцов, достойными для Оли внимания и вынимания. И каждый из нас понимал всю деликатность ситуации, каждому из нас Игорёк был коллега и соратник, поэтому все стойко, по-комсомольски, хранили Олину тайну.
А ничего не ведающий Игорёк крутил ус, распушал хвост, надувал щёки и засыпал Олю таким количеством охапок цветов, что Олины родители перестали покупать сено для коровы. Игорёк Олю берёг, берёг свои к ней чувства, поэтому вёл себя по-джентльменски и рукам волю не давал. Как мудак, короче, он себя вёл.

И вот, в один прекрасный день, собрались мы с операми после очередного совещания в одном из кабинетов поточить лясы и попинать хуи. И в процессе зашла речь об Оле. Игорёк душевно пел, какая она вся чистая, воздушная и какает бабочками. И вообще, он, наверное, будет на ней жениться. Такой поворот событий сначала озадачил нашу дружную компанию, но потом вдохновил. Потому что кто-то заметил: «А что Игорёк, женись! Вот наебёмся на свадьбе!»
Душа Игорька раскололась, как череп Троцкого под ледорубом. Он повесил хобот и долго не мог поверить в происходящее. К счастью, горевал и обижался на нас он недолго (парень он туповатый, но незлой), нашёл себе новую бабу с ребёнком, которая на втором свидании за шкуру утащила его в своё логово и выебла, не требуя растительных подношений. Проплешины на окрестных полях вскоре снова заросли цветами, мыши и сурки перестали дохнуть от солнечных ударов. Жизнь потекла своим чередом. А Оля как-то незаметно пропала из моего поля зрения, может, поступила в универ и уехала в Город, но оставила о себе самые приятные воспоминания.

З.Ы. Поясню для тех немногих, которые не вспомнят марку вина «Ксепек». Так для неосведомлённых и неискушённых молодых селянок представлялся Херес, крупная надпись на этикетке и выдавалась за буржуйские литеры. Россейские надписи, кои были мелки и их немного, смывались и затирались, что придавало бутылке бормотухи неебически элитный, залежалый и выдержанный в погребе вид.