Галина Петровна была крайне возмущена выбором своей дочери. Не для того она ягодку растила, чтобы какой-то очкастый аспирант Хаймович повел в ЗАГС ее Наташеньку. Ну, был же, был Олежка! Кудрявый, статный, в школе милиции учился! Ну, чем не пара? Перспектива! Уж мент-то бабу прокормит. Папка олежкин, Виктор Григорьевич целый начальник РОВД, дело ясное, что не пропали бы. Олежка даром, что курсант, а на Жигулях цвета "белая ночь". А ухаживал как красиво! Билеты на Леоньтева, сервис на шесть персон, между прочим дятьковский хрусталь!
Нет же, охламона выбрала. Хаймович! Худющий, глаза навыкате, нос горбатый, смотреть противно.
Галина Петровна по имени его называть отказывалась. Какой такой Яша? Еврейчик он. Было в слове "еврейчик" что-то унизительное. Как "мужичонка", "человечек", "дурачок". Очень уж грел душу этот уменьшительно-ласкательный суффикс.
-И что ты нашла в еврейчике своем? Опомнись, дура! Олежка вон какой ладный парень! Милиционер! Уж не пропадешь!
-Ой, мама, в том-то и дело, что еврейчик! Я заграницей жить хочу. Олежка твой невыездной. Мент и есть мент. А Яша кандидатскую защитит и мы с ним в Америку уедем. И вообще, он хороший.Вот так-то!
-Какая Америка? Наташа, дура ты...Ты меня до инфаркта доведешь!
Но инфаркт никак не наступал.
Хаймович ухаживал неуклюже. То тюльпаны принесет, то банку импортной тушенки из пайка, который в институте ему редко, но выдавали.
Галина Петровна только плевала досадливо и нарочито громко гремела посудой.
Однажды Хаймович пришел, когда Наташи дома не было. Открыла дверь Галина Петровна, впустила.
-Простите, Наташа дома?- поинтересовался гость.
-Бог простит. Кстати, которого вы распяли- Галина Петровна стояла. уперев руки в бока и пристально смотрела на Хаймовича.
-Простите, кто?
-Вы. Еврейчики.
-Я никого не распинал, знаете ли...
-Ты вот что, давай на чистоту. Ну, чего ты ходишь? Чего?! Куда тебе Наташка? На себя посмотри! Ну, сам посуди, разве вы пара?
-Но...
-Не нокай, не запряг!
-Но я ее люблю...
-Ой, только давай без этого?! Ты же ей жизнь испортишь, ирод! Что ты в аспирантуре своей получаешь, кроме этой тушенки вонючей?
-Но, как же..Почему вы так говорите?
-По качану! Ты вот что, иди отсюда, добром прошу! Иди! Найди себе какую-нибудь их этих...из своих, и езжай хоть в Америку, хоть в Африку...
Хаймович застыл, слушая отповедь Галины Петровны, слушал и молчал.
-Понял меня, еврейчик? Понял, спрашиваю?!
-Понял- кивнул Хаймович- Понял.
-Ну и чего стоишь тогда? Иди отсюда, если понял!
-А знаете что, Галина Петровна?- вдруг неожиданно ровно четко произнес Хаймович- Меня зовут Яков. И не пойти ли вам на хуй, Галина Петровна?
Галина Петровна открыла рот и попыталась что-то сказать, но от возмущения у нее получался только хрип и какие-то неразборчивые звуки?
-Как?...Как?!- выдавила она из себя.
-На хуй- уверенно повторил Хаймович.
Галина Петровна медленно сползла по стене. У Галины Петровны случился инфаркт.
Из больницы она вышла аккурат за неделю до свадьбы.
На свадьбе Галина Петровна не пила, врачи запретили. На вопрос золовки Люды : "Как тебе еврейчик-то наташкин? Нравится?" , сухо ответила: "Его Яков зовут".
В общем все нормально закончилось. Живут Яша и Наташа не хуже других. Правда в Америку пока не уехали.
А Виктора Григорьевича этого, который начальник РОВД и олежкин папа, уволили. Говорят за взятку. Не иначе копнул кто-то. Олежка сначала участковым работал, а потом из милиции уволился. Говорят в ЧОПе работает. Ну, да кому это интересно?