Начались дожди. Чувствительный южный город съежился от промозглой сырости, и склоны Отрады встречают меня размокшим скользким суглинком и парящей полуденной влагой. Теплый воздух Одессы еще полон летнего бездумия, но, в тревожно замершем, недвижимом море уже чувствуется преддверье беды.

Я - счастлива!

Каждый день я спускаюсь к морю и преодолеваю десять-двенадцать километров струящейся вдоль моря пешеходной дорожки. Иногда , мне становится так невыносимо хорошо, что я несусь с обрыва вниз, на Чкаловский, сбрасываю кроссовки, закатываю штаны и забегаю в прозрачную воду залива. Я щурюсь на пронзительное октябрьское солнце, распахиваю навстречу влаге свои высушенные азиатским солнцем легкие. Я брожу по морю до тех пор, пока студеная вода не возвращает мне чувство реальности, и я не понимаю, что пора бежать домой и встречать депрессирующего осенней неизбежностью мужа.

Успеть вернуться домой первой не удалось! Там меня уже ждут. На пороге меня встречают грустно-трогательно-задумчивый муж и… Чайковский. В доме грохочет, разносит преддверье беды «Лебединое озеро».

Я - не спорю. Вхожу в комнаты, Целую мужа в висок и нежно шепчу в обижено отвернувшееся ухо,

- Кушать будешь?

- Буду,- печально отвечает мне ухо и делает музыку громче.

Чайковский поселился у нас три дня как. И не один. Временами к нему приходит Фауст. В разных обличьях. То в образе театральной постановки, то в виде оперы в пяти актах, с прологом и балетными сценами.

Я молчу, прячу счастливые глаза в низко склоненной голове, согласно киваю и грею на плите борщ. Уж мне ли, прочитавшей массу интернет статей об осенней депрессии , не соглашаться с Чайковским или, тем более, с Гуно!

Муж садится к столу, нехотя втискивает в рот ложку с бушующим ароматом осенних овощей борщом, неторопливо приговаривает полную тарелку наваристого яства, и печально удаляется в спальню. На его тумбочке у кровати уже давно распахнуты страницы Стругацких и пылится «Футурологический конгресс» Лема. Они помогают ему верить в справедливость.

Гремит музыка, Чайковский не унимается, на сцене появляется Одетт. Я смиренно домываю посуду и отправляюсь проведать мужа. Войдя в спальню, я просто падаю задницей на пол. Я понимаю сразу,

- Это - Пиздец! Сомнений нет!- Рядом со спящим, расплывшимся в счастливой улыбке лицом мужа, я вижу «Карты и территории» Уэльбека.

- Началось!- Обреченно думаю я, и смиряюсь с неизбежным:

- Скоро Камбоджа!