Санвик! Мой дорогой и любимый Санвик! Мой господин и моё божество! Поверьте - я обязана ему всем тем, что сейчас есть у меня. В том числе и этой шестой жизнью.
Вообще-то его зовут Сан Викторович, но все мы привыкли звать его именно Санвиком. Это имя очень идёт к его большой идеально круглой лысой голове, крошечным ушкам, похожим на ручки фарфорового чайника и кожаным щупальцам.
Санвик работает врачом-психиатром в нашей психушке. По национальности он якут. У него необычайное, очень плоское и очень широкое восточное лицо с традиционными глазами-щелками и мягкими толстыми губами. Большие чёрные очки, без дужек, всегда наглухо привязаны к голове бельевой резинкой. На этом удивительном лице переносица представляет единое целое со лбом, и очкам просто не на что опираться. А дужек нет потому, что очки такой ширины просто не выпускает промышленность. Резинка врезается в трогательно голый череп, оставляя глубокие рубцы. Глядя на них, у меня появляются слезливые спазмы в горле. Ужасно хочется прижать эту замечательную голову к груди и нежно-нежно массировать уродливые красные полосы, оставленные резинкой.
Ходит мой кумир в постоянно расстёгнутом халате и в специальных брюках на резинке. На нём всегда мятые рубашки на застёжках-кнопочках. Пуговицы Санвик ненавидит. Оно и понятно – бедняжка не может с ними управляться, потому что у него нет рук. Точнее, руки есть, но только без кистей. Вместо них - два щупальца-зажима, затянутые в элегантные двупалые кожаные чехольчики-перчатки. Этими приспособлениями Санвик умеет делать всё – писать, держать ложку и рюмку, и даже ласкать женскую грудь…. Вот только гадские пуговицы ему не поддаются. Я вместе с ним тоже ненавижу пуговицы и даже как-то срезала их все со своей одежды, за что мне сильно попало…
А ещё я ненавижу сибирские морозы и ресторанных охранников, которые, когда-то давно, выкинули пьяненького Санвика в сугроб. Он немного поспал там, после чего коллеги-хирурги оттяпали ему кисти рук, сформировав из лучевых костей парочку оригинальных захватов. С тех пор врач-психиатр Александр Викторович Иванов превратился в великого и ужасного Санвика, вооружённого инопланетными щупальцами. Алкоголь он по-прежнему продолжает употреблять, но, как сам любит выражаться: - « В пределах разумной концентрации…»
Санвик заботится обо мне постоянно, а не только когда я лечусь у него. С его помощью мне оформили приличную пенсию: в два раза больше, чем была раньше. Он смог убедить врачебную комиссию, что я этого достойна! Ещё он поговорил с моими соседями и теперь они совершенно равнодушно воспринимают мои ночные танцы и музыку. Я тоже, в свою очередь, стараюсь не каждую ночь злоупотреблять этим - лишь по настроению.
Встречаемся мы с Санвиком всего три раза в месяц по выходным дням – он считает, что врачу нельзя открыто любить своих пациенток. Поэтому, как настоящая подпольщица-разведчица, я маскируюсь - меняю наряды, причёски и даже походку. Правда, Санвик иногда ругает меня за конспирацию и говорит, что это ненормально, но я не хочу его подводить.
У него дома навожу порядок, глажу бельё. Мою полы и посуду, вытираю пыль. А потом приступаю к самому интересному – купаю моего милого Санвика.
Похожий на китайского божка, он сидит в ванной, по-детски опустив большую круглую голову. Я лью на него воду, тру мочалкой, снова лью то тех пор, пока его удивительно белая кожа не покраснеет и не начнёт поскрипывать под моими пальцами.
Под конец, я очень нежно и аккуратно намыливаю его мужское достоинство. Бережно держа в ладошке, полоскаю водой такие беззащитно-трогательные, красненькие яички. Член Санвика постепенно начинает увеличиваться в размерах и твердеть. Он у него небольшой – примерно как средненькая морковка. Его незначительные размеры окупаются формой поразительной красоты – он слегка ассиметрично изогнут и скошен у кончика – больше всего напоминает крошечную живую рукоять самурайского меча. Такой же тёмный, жилистый, и в добротной кожаной оплётке. Мои руки так и тянутся сжать его!
Я вытираю Санвика полотенцем и мы идём в постель. В предвкушении неземного блаженства растягиваюсь на чистых и прохладных простынях. Прогибаясь в спине, закидываю руки назад и зажмуриваю глаза. Мой возлюбленный не заставляет себя долго ждать: его плоское лицо словно прилипает к моему гладко выбритому лобку, а инопланетная рука-щупальце входит во влагалище очень далеко и глубоко. Его язык восхитительно волнует мой клитор. Он начинает внутри меня слегка шевелить своими клешнями и от этого, раз за разом, всё усиливаясь, накатываются волны оргазма. Я кричу и извиваюсь от наслаждения. Мне кажется, что я уже выскользнула из своего сведённого блаженной судорогой тела и сладко парю где-то в небесах.
Постепенно я опускаюсь и вновь вхожу в свою телесную оболочку. Санвик улыбается мне своей мудрой и слегка печальной восточной улыбкой. Я целую сначала эту улыбку, а потом опускаюсь всё ниже и ниже. Вот, в подбородок мне упирается твёрдое самурайское естество. Я осторожно беру его в рот, нежно обнимая губами. Сосу как самую сладчайшую конфетку-леденец. Через мгновение мужской сок ударяет мне в нёбо. Плотное мужское тело, над которым я сейчас властвую, колышется и содрогается от удовольствия. Тихий стон радости звучит для меня как победная музыка. Моему Санвику хорошо со мной!
Мы ненасытны в любви и повторяем это действо несколько раз за ночь. Счастливы вместе!
Жаль только, что всё хорошее рано или поздно кончается. Рано утром, пока все спят, я с сожалением покидаю квартиру Санвика. До следующих выходных.

А в последнее воскресенье каждого месяца я принимаю гостей у себя дома. Ко мне приходит бывший муж Славик с дочкой и Санвик. Мужчины пьют коньяк, а я пепси-колу. Спиртное мне не рекомендуется. Но, Славка хитро подмигивает – он всегда приносит пару бутылок вина и прячет их в серванте. Потом, когда гости уходят, я наслаждаюсь вином под любимую музыку. Иногда, если хорошая погода и Санвик разрешает, мы идём гулять с дочуркой. Она мне как подруга – я почти не чувствую разницы в возрасте и мы играем в снежки, бегаем друг за другом, дурачимся.
А ещё, за последнее время, в больничке у меня появилось много новых друзей. По большому секрету скажу, что все мы одно единое братство. Братство Шизофреников! Нам приходится по несколько месяцев в году лечиться у Санвика. Иногда чаще, иногда реже. Там, в психушке, мы встречаемся и общаемся как равные среди равных. А вот если, вдруг, сталкиваемся на воле, то делаем вид, что незнакомы. Таковы правила нашего Братства. Мы приветствуем друг друга на манер римских гладиаторов. Позднее это приветствие перенял Гитлер. Только мы вскидываем не руку, а один указательный палец.
Из всего Братства я крепко сдружилась с Генкой-Вождём Воинов. Так он стал себя называть, когда посмотрел любимый всеми нами фильм «Полёт над гнездом кукушки».
Нашего Вождя Воинов контузили на войне, и он был в плену. Враги отрезали ему мизинец и безымянный палец на левой руке, но он смеялся им в глаза. Говорит, что благодарен за то, что не отрезали указательные пальцы – без них он не смог бы стрелять. А стрельбой Гена добывает себе средства на жизнь. Он киллером подрабатывает и говорит, что это неплохая прибавка к пенсии. Обещал и меня научить стрелять. Нам, постоянным пациентам психушки, такой работой заниматься легче чем другим – если заметут, то справку Санвик всегда напишет. И тогда вместо тюрьмы в нашу же больничку направят, а там и стены родными уже стали.
Генка-Вождь Воинов очень хороший. Мы с ним обязательно ежегодно тайно встречаемся 22 февраля, перед мужским праздником. Чаще чем раз в год, ему секса не надо. Да и секс ему нужен обязательно грубый, солдатский. В этот день он надевает на меня колючую солдатскую шинель и берет сзади. После близости мы голыми лежим на этой шинели, и Гена-Вождь плачет у меня на груди. Рассказывает всегда только одну историю.
Историю о том, как ударил врага ножом снизу вверх, под бронежилет-разгрузку. Нож глубоко вошел, он его ещё слегка крутнул и полоснул так, чтобы весь живот поперёк разрезать. Его этому учили. А враг поднялся и пошёл на него с выпавшими из живота кишками. Кишки мешали идти, и он придерживал их одной рукой. В другой руке враг держал смешной складной ножичек, который неизвестно где прятал до того. Он хотел отомстить.
Командир кричал: «Добей его, чтобы не мучился! Он сам тебе за это спасибо скажет!».
А Генка почему-то не мог добить. Боялся смертельно раненого врага. Потом, всё-таки, изловчился, ткнул ножом за ключицу и отскочил. Но, враг и от этой раны никак не хотел умирать. Захлебываясь кровью и пошатываясь, он упрямо шёл на Генку. Все кричали: «Добей! Добей!». Пришлось Генке ещё раз резануть по шее. И тогда из врага хлынул нереально большой фонтан крови, который окатил Генку с головы до ног. Его сослуживцы хохотали, а Генка не знал, как отмыться от этой крови. Говорит, что от него до сих пор той самой кровью пахнет. Я принюхивалась – правда, немного кровяной запах есть.
С тех пор, Генка-Вождь Воинов, ножи не любит. Общается только с тем самым трофейным ножичком-складишком, который от врага достался. Никаких других острых предметов у него в доме нет, даже на кухне.
Генка даже стих сочинил про свою историю:
Я руками людей убивал,
Я живу с такими руками.
Я такое тебе рассказал,
Чего не рассказывал маме…

Теперь Гена предпочитает стрелять: пальчиком нажал на спусковой крючочек, и пулька полетела куда надо. Получается, как бы, что убивает не он. Убивает пуля, которая, как известно, дура. А с дуры какой спрос?

Надо сказать, что у нас в Братстве все поэты. Без исключения! Вот, например, моя подруга Злата такой стих написала мне в подарок. Я его наизусть выучила:

Я устала. Я просто устала.
Не хочу бегать.
Я давно сошла с пьедестала.
Не хочу ведать.

Я по лесу ходила – дурра,
где тропы чужие вытоптаны.
Я большая библейская Кура.
С глазами выколотыми.

Я устала. Моя усталость -
Это больше, чем просто старость.
Это чье-то тяжкое горе,
Это лодка, пропавшая в море.

Там сидят морячки, жрут ремЕни
Я сижу с ними, тоже жую.
И смеюсь, превращаясь в крЕмень,
И ловлю свою букву «Ю»

Не сумевши поднять парус,
Я плюю на них, и сама -
Я плыву, надрывая анус,
Море, солнце, ветер – Одна.

Это слезы, и смех, и гадость,
Это гнойно-солёная сладость -
Потому что нельзя, чтоб невкусно,
Если вкусно – то это так грустно.

Я Большая библейская Кура,
Моя шкура – это броня.
Вот такая я, Спиря, бля.
Дурра мягкая. Но не дурра.

Она очень талантливая эта Злата! Её картины даже у самого Санвика в кабинете в рамках висят! А ещё она настояла, чтобы в её лечебной карточке, на самой первой страничке, было крупно написано печатными буквами: «Злата Абрековна, проститутка на пенсии: не была, не состояла, не помню».


Мы, когда в психушку вместе попадаем, то со Златкой обязательно на соседних койках рядом лежим. Вдвоем веселее! Впрочем, мои друзья - это отдельный разговор. О них как-нибудь в следующий раз расскажу.

На этом, рассказ о своих жизнях я заканчиваю. По словам Санвика, моя нынешняя шестая жизнь будет длиться вечно. Я счастлива!


Написано в мае 2015 года по просьбе моего лечащего врача А.В. Иванова.

С искренним уважением,
ваша Спиря.


Примечание от редакции:

Внизу рукописи надпись, сделанная от руки очень неразборчивым подчерком:

«На основании анализа текста можно сделать вывод о том, что (неразборчиво)..... (си)мптомы психоза и параноидального бред(а) позволяют говорить о наличии биполяр(ного) шизоаффективного расстрой(ства).... С помощью лекарственных препаратов (галоперидол, арипипразол) и психосоциальной терапии больная выведена из острого шизофреноподобного психотического ...... (неразборчиво) и постшизофренической депрессии. Состояние в настоящий момент удовлетворительное.
Прогноз: при отсутствии влияния негативных социальных аспектов возможна длительная и устойчивая ремиссия. С учётом склонности к суициду необходимо постоянное диспансерное наблюдение.

Вр. А.В. Иванов.